Тэйн спускался вниз по узкой извилистой улочке старого мастерового квартала, глядя на опустевшие улицы Эргалона, различимые отсюда светлыми пятнами выбеленных домиков, прилегающих один к другому, очень старых, подчас старее тех, что стояли в центре столицы. На их фоне резко выделялись высокие островерхие крыши святилища Илбара и холодный стальной блеск храма Хэллиха, похожего на трехгранный клинок. Из сада, окружавшего святилище Илбара, выскользнула знакомая плотная фигура в черном с серебряной отделкой ранде. Ах вот куда вместо службы смылся Вельг… Ему-то после арраса не нужно никуда торопиться, можно и в замке остаться, благо вина там сегодня будет литься немерено, да и танцовщицы наверняка превзойдут самих себя, назло островитянам, не одобрявшим обожествление Койе в танце. Тэйн неслышно нагнал друга и, хлопнув по спине, с легким злорадством наблюдал, как на его круглой добродушной физиономии испуг сменяется облегчением. Вот уж зря это он… Никто и никогда в Эргалоне не посмеет причинить вред иллару.
— Что ты думаешь об этом странном браке? — Вельг, в предвкушении арраса, был оживлен и разговорчив. — По-моему, эта попытка Холгойнов сохранить хорошие отношения с Агвалларом может очень дорого нам стоить. Джерхейн не слишком рад этому альянсу. Что, если они не найдут взаимопонимания?
— Крайности часто сходятся, — ответил Тэйн, не желая продолжать скользкую тему. Уж он-то хорошо знал, н а с к о л ь к о Джерхейн не желал этого брака.
— Не понимаю Кимра. Слишком легко он жертвует собственной дочерью. Островитяне не привыкли к прямым солнечным лучам, к жаркой погоде, к острой еде…
— Если уж жертвовать дочерью ради политического спокойствия, то лучше правящей династии Холгойнов не сыскать, — бросил Ройг раздраженно. — Кроме того, почему ты уверен, что на Острове не бывает жары?
— Я ничего подобного не помню.
— И я не помню. Никто не помнит. Нам стерли воспоминания.
Вельг покачал головой.
— Посмотри на них, они же все бледные, как привидения. Откуда там взяться солнцу? Кроме того, мне интуитивно кажется…
Тэйн ускорил шаг, раздраженно слушая болтовню Вельга и не перебивая его, чтобы не втягиваться в давно опостылевшие ему разговоры об Острове. Вельг был старше его на пару лет, правом стоять в Круге Власти не обладал, родом был из обеспеченной семьи карны Ключа — потомственных торговцев, но не из Эргалона, а из Эркойта, большого и процветающего города на западной оконечности Риаллара. Ройг хорошо понимал, почему, выбирая исполнителей поручения, островитяне остановились именно на нем: Вельг был гибок, хитер и увертлив — пожалуй, даже чересчур для иллара.
К началу арраса они опоздали. Даллана не было, зато присутствовали почти все главы влиятельных семей Эргалона, главы карн, святилищ, ну и, конечно же, посольство Острова, включая гостей и невесту. Торжественные речи и благодарности чередовались с тостами за здоровье молодых и пожеланиями супружеского счастья, долголетия и обильного потомства, восславлялся союз могущественной державы и всесильного Острова, возносились хвалы мудрости богам и обеты верности и взаимопомощи. Гости и хозяева, размякнув от искристого сахди и обильных закусок, возлежали на мягких диванах, кушанья разносили юные, одетые в яркие шелковые хитоны девушки. Когда поток дипломатического словоблудия иссяк, в зале появились замковые танцовщицы. Самые красивые девушки Эргалона посвящали себя этому сложному и волнующему искусству — искусству танца Пламени, танца Койе. Под звуки эвтана и унду, закутанные в шелковые хитоны танцовщицы постепенно сбрасывали одежду, оказываясь под конец полностью обнаженными.
Тэйн, выбравший удачное место для наблюдения и за Кианейт, и за танцовщицами, осторожно скосил глаза на островитян. Главы посольства уже не было в зале, он удачно ускользнул, остальные оставались на удивление равнодушными к происходящему. То ли пресытились, подумалось Ройгу с отвращением, то ли женщины их вообще не волновали. Здесь, на западе, в Риалларе и Ахтане, весьма трепетно относились к женской красоте и мужской силе, ставя искусство любви на один уровень со всеми прочими. Чувственная любовь — пламя Койе, и любовь духовная — нежность Тармил — считались божественными дарами, отвергать которые было святотатством.
Тэйн Ройг богов чтил, поэтому, поморщившись от кислых и бледных физиономий, он предпочел смотреть на танцовщиц. На середине танца он заметил, как исчез еще один островитянин, а следом за ним и Холгойн. Кианейт, расположившаяся на диване рядом с Джайтом, смущенно улыбалась, бледные щеки окрасились румянцем под гневными, ревнивыми взглядами супруги Джайта. Вельг увлеченно болтал с кем-то из отпрысков эргалонской знати, симпатичная девочка в огненно-алом хитоне подливала им обоим сахди, ловко уворачиваясь от рук, то и дело скользивших по хитону.
Танец закончился, девушки ушли, снова завернувшись в шелк, последовала очередная перемена блюд и вин, снова поднялись кубки, полились торжественные речи. Затем ритм тунда участился, начался новый, более волнующий и откровенный танец. Джайт и Кианейт переговаривались, островитянка больше не казалась смущенной, она что-то увлеченно рассказывала будущему наследнику, а Иллира, его жена, демонстративно отвлеклась на молодого иллара Койе, так вовремя подсевшего к ней, чтобы остудить беспричинный гнев. Джайт, несмотря на ее вздорный характер, был ей верен и до сих пор не взял в дом ни одной наложницы.
Аррас тек своим чередом, Ройг ловил обрывки разговоров, самые обыденные, о ценах на интар и райяс (все растут, подлые, а ведь урожай-то собрали неплохой!), о достоинствах сахди (уродила прошлым летом лоза, давно такого букета не пробовали), о последнем пограничном инциденте на ахтанской границе (два ахтанских аррита сожрали траву на риалларской полосе, не совсем трезвый лучник пытался отпугнуть их, да не попал, вернее попал, да не туда… Ахтамар прислал ноту протеста), о безобразном скандале в одном из влиятельных семейств города (дочь младшая, любимая, сбежала с воином эргалонской дружины, позор для уважаемого семейства), и удивлялся странному чувству тревоги, не отпускающему его с того самого момента, как он вошел в полный праздничной толпы зал.
Он еще раз внимательно оглядел присутствующих. Нашел глазами Вельга — тот счастливо улыбался в компании двух хорошеньких девушек, недавно танцевавших на возвышении. Порозовевшие островитяне блестящими глазами следили за танцовщицами. Кувшины сахди быстро пустели, Иллира улыбалась, пока иллар Койе, красивый молодой мужчина в скромном, но безукоризненно сидящем ранде с искусной вышивкой, что-то шептал ей на ухо, Джайт уговаривал Кианейт попробовать какое-то местное блюдо… Возможно, чувство тревоги относилось совсем к другим событиям: Ройг помнил, что для Ясмина, заплутавшего в илломайнском лабиринте, и двух раненых время течет совсем не так, как для него.
Девушки закончили очередной танец, замерли на несколько вздохов в ослепительной наготе, и, почти мгновенно завернувшись в полупрозрачный шелк, присоединились к гостям. Красавица Нейла, слывшая среди танцовщиц гордячкой и недотрогой, подсела к нему, взяла из его рук пустой бокал, налила сахди, и с обольстительной улыбкой протянула обратно. Обменявшись с ней несколькими ничего не значащими фразами, Ройг решил вернуться в святилище, сообщить Даллану свои впечатления, выспаться перед дорогой и выехать пораньше.
Ни с кем не прощаясь, он покинул аррас, торопливо добрался до скальной части замка, поднялся по узкой и крутой, выдолбленной в камне лестнице, нашел начало тоннеля, ведущего в храм Ильфейна. В сумрачной тишине неожиданно для себя он уловил торопливые шаги, глухим эхом разносившиеся по пустынным залам. Отступив вглубь тоннеля, Ройг поспешно погасил вспыхнувшие было светильники и затаился в ожидании. Поступь путника казалась легкой, ритмичной, шелестящей — явно женской. Урдом усилив зрение и слух, он уловил ее взволнованное дыхание: она остановилась в пустынном зале с крохотными окнами-бойницами, через которые лился тусклый свет ночного солнца, и ждала, нервно озираясь по сторонам. Он тоже замер в ожидании, пытаясь разглядеть ее и одновременно опасаясь выдать себя дыханием. В нетерпении она повернулась боком, тусклый свет на несколько мгновений осветил ее лицо и фигуру, и Ройг с трудом удержал возглас удивления: он не мог не узнать это красивое лицо с тонкими чертами, эти серые надменные глаза и изящество древней вазы. Кианейт — здесь? Зачем? Что происходит?
