По поводу же собственной возможной кончины Андрей перестал париться довольно быстро. Он просто не будет совершать всех тех преступлений, которые должен был совершить прежний хозяин этого тела, вот и всё. Правда, кое-что тот успел наворотить ещё до своего поступления в орден, но, положа руку на сердце, Андрей его за это не особо винил, учитывая обстоятельства, в которых тот оказался ещё совсем ребёнком. Однако едва ли будущие судьи будут столь же снисходительны, и их тоже можно понять. В конце концов, убитым и ограбленным абсолютно всё равно, подался ли напавший на них в разбойники потому, что ему некуда было деваться, или по зову сердца. Могло Линьсюаню аукнуться и ещё одно преступление, которое Андрей, при всём сочувствии к забитому мальчишке, оправдать не мог.
Но проблемы следует решать по мере их поступления. А сейчас проблемой первостепенной важности было выйти наконец из дома, оглядеться и познакомиться с собратьями по ордену. Для чего следовало хотя бы одеться. И вот теперь Андрей стоял перед зеркалом и тщательно изучал своё новое тело. Интересно, что случилось с его прежним обладателем? Хорошо, если просто умер от искажения, но что, если они поменялись телами? И теперь Линьсюань, лёжа в земной больнице, мучительно пытается понять, куда он попал и кто все эти люди. Бедные родные, чего Андрей точно не пожелал бы своей семье, так это такого родственничка.
Но и об этом думать смысла не было, всё равно ведь ничего не изменить. Во всяком случае, в одном госпожа Небесная-Рассветная точно не соврала: Хэн Линьсюань был красив. Его красота в тексте подчёркивалась даже навязчиво, словно автору хотелось как можно рельефнее обозначить контраст между прекрасной оболочкой и чёрной душой. Убийства, насилия, явные садистские наклонности – для выписывания этого персонажа автор не пожалела чёрной краски. Но если отвлечься от его деяний, облик мастера Хэна ласкал глаз. Единственное, что слегка портило лицо, это острый подбородок и тонкие губы, сами собой складывавшиеся в кривую, довольно неприятную усмешку. Зато всё остальное… Довольно большие даже по европейским меркам глаза с приподнятыми внешними уголками и длинными ресницами. Высокий лоб, густые, но не чрезмерно, брови, тонкий и прямой нос с точёными ноздрями, высокие скулы, удивительно светлая чистая кожа. Ну и волосы – они спадали значительно ниже талии, ещё немного, и Андрей мог бы ненароком на них сесть. Сейчас большая их часть была собрана в пучок на макушке, прикрытый сложной формы заколкой-гуанем, и только те, что росли на затылке, по-прежнему свободно струились по спине. Скручивать пучки Андрею никогда не доводилось, а потому пришлось прибегнуть к помощи жаждущего услужить Бай Цяо. Хотя чувствовал себя при этом Андрей весьма неловко.
Фигура… Мастер Хэн был высок, строен, изящен. А вот плечи, говоря по чести, могли бы быть и пошире, а мускулы – порельефней. Особенно на ногах – тощеваты ножки-то. Но длинные и прямые, не отнимешь. Кисти как у музыканта или художника – узкие, с длинными пальцами. А ведь заклинатели не только колдуны и учителя, они воины. Хэн Линьсюань, хоть и подлец, а всякую нечисть уничтожал исправно, и в поединке один на один с бывалым воином тоже не сплоховал. Меч на подставке лежит отнюдь не для красоты. Значит, и выучку с подготовкой соответствующие иметь должен. А на взгляд-то и не скажешь. Единственное, пожалуй, что указывает на тренировки с мечом и боевой опыт, не считая шрамов – мозоли на ладонях.
Ладно, хватит любоваться собой. Пора одеваться.
Запашная рубаха с завязками на правом боку особых затруднений не вызвала. Так же, как и штаны, тоже на завязках – пуговицы, не говоря уж о молниях и липучках, тут были не в ходу. А вот дальше Андрей слегка завис, разглядывая извлечённую из сундука одежду. Отрезной по талии расклешённый халат («шэньи» – пискнула доставшаяся в наследство от Линьсюаня память) он уже видел на собственных учениках и был к нему готов. А вот что его можно заменить отдельной блузой и широкой плиссированной юбкой, стало сюрпризом. Подумав, Андрей всё же выбрал халат-шэньи. Просто юбка в большей степени ассоциировалась у него с женской одеждой, и тот факт, что здесь все носят подол до земли, от неловкости не избавлял.
Это было ещё не все – сверху надевался ещё один халат, или даже скорее мантия, без застёжки: чаошен с узкими рукавами или дасюшен с широкими. Как управляться со свисающими до колен, а то и ниже, рукавами Андрей пока представлял плохо, а потому выбрал узкие. К тому же поверх чаошена надевался пояс. Поверх дасюшена, в принципе, его тоже можно было надеть, но как правило, им всё же подпоясывали нижнюю одежду (откуда он это знает, кстати?), а дасюшен оставляли распахнутым. Ходить распояской Андрей не привык.
С поясом всё тоже было не просто – он состоял из двух частей: широкой, охватывающей тело от нижних рёбер до тазовых костей, и узкой, его закрепляющей. Повозившись, Андрей обмотался ими обоими, обнаружив попутно, что, пальцы, стоит чуть отпустить мысли, действуют сами, независимо от разума. Самому ему, после завязывания узла спереди, не пришло бы в голову прятать концы узкого пояса так, чтобы он казался единой полосой ткани. Может, и с пучком на голове всё получится, если поменьше думать и побольше доверять своим рукам?
На ноги надевались шёлковые чулки – не вязаные, а сшитые, перехватывавшиеся под коленом подвязкой крест-накрест, как у шекспировского Мальволио. Обувью служили сапоги на толстой подошве, с загнутыми вверх носками, словно у древнерусских князей, но без каблука. Поясными украшениями-подвесками, а также длинным и узким передником «биси» Андрей решил пока пренебречь – не до изысков тут, освоиться бы с тем, что есть.
Закончив одевание, он ещё раз кинул взгляд в зеркало, после чего прошёлся по комнате. Подол – оба подола – шелестели и мягко хлопали по лодыжкам, широкий пояс охватывал туловище как корсет, невольно заставляя выпрямлять спину. Образцовый заклинатель, чо уж. Меч брать смысла не имело, внутри ордена он не обязателен, не говоря уж о том, что носить его Андрей пока может разве что для фасону. Но искушение было слишком велико, и Андрей, подойдя к стойке, осторожно, словно стеклянный, обеими руками снял клинок с выступов. Всё-таки есть в оружии что-то завораживающее. Рука обхватила рукоять, потянув меч из ножен, и ладонь вместо прохладного металла ощутила тепло. Мечи заклинателей были не обычным оружием, а духовным, как тут говорили. То есть, магическим, переводя на более привычные Андрею реалии. Их нельзя было назвать живыми или разумными в полном смысле слова, но их связывали с хозяевами прочные узы, они помогали в бою, особенно против нечисти, пока хозяин был жив, служили только ему, а иные, особо преданные, после смерти хозяина ломались или запечатывались в ножнах так, что никакими силами невозможно было извлечь их на свет.
И, между прочим, как и положено порядочным магическим мечам, имели имена. Меч Хэн Линьсюаня звался Ханьшуй – Холодная вода. И, глядя на игру серебристых бликов на клинке, Андрей решил, что это имя ему подходит. Вытащив клинок полностью, он поднял его на вытянутой руке, приняв пафосную позу – и подумал, что выглядит мальчишка мальчишкой. Смущённо фыркнул, вернул меч в ножны и на подставку, и вдруг вспомнил, что помимо боевой, у заклинательских мечей была ещё одна неожиданная функция – средства передвижения. Заклинатели использовали их в том же качестве, что и ведьмы мётлы, то есть летали на них. В первый раз прочитав такое, Андрей, помнится, счёл это шуткой, однако герои книги, к которым теперь принадлежал и он сам, регулярно предпринимали полёты на мечах. Занимательное, должно быть, зрелище.
При случае посмотришь, сказал внутренний голос. А то и сам полетаешь. А теперь – не хватит ли тянуть время? Сколько не задерживайся, а выйти всё равно придётся.
Решительно повернувшись, Андрей прошёл к двери, распахнул её и переступил высокий, как у корабельной каюты, порог. Солнце облило яркими лучами, снаружи было не только жарко, но и влажно, словно вошёл в баню. На этот раз возглас «Учитель!» врасплох не застал.
