жили кошки. Вообще-то, на священной горе запрещалось подымать руку, на любое воплощение божественной Прародительницы. Две зимы назад тугрский барс, задравший насмерть двух пастухов и устроивший небывалую среди скота резню, был загнан на гору, где просидел целый месяц, наводя страх на обитателей святилища.
В конце концов, Мутулган-багатур и несколько опытных воинов уходили хищного зверя, когда он спустился вниз за очередной жертвой. Сейчас в лесу окружавшем святилище с прошлой зимы жили две рыси, неведомо как очутившиеся здесь. Но оба хищника не докучали людям, довольствуясь дичью, водившейся в зарослях на отрогах священной горы.
В капище Небесной Рыси запрещалось входить с оружием. Только избранный всеобщим курултаем коттеров хан мог войти сюда вооружённым, и больше никто. Посохи и колотушки шаманов в счёт не шли, хотя в умелых руках они превращались в грозное оружие.
Сегодня здесь было полно народу, ибо, прежде чем отнести тело Хайдара на погребальный костёр, служители Рыси должны были совершить священный обряд провожания души, дабы она без помех отошла в мир иной.
Зугбир пришёл в капище из ханского куреня ещё до рассвета, пока сюда не собрался народ. Чтобы остаться незамеченным местными обитателями, он использовал краткое заклинание отвода глаз. Оно развеялось, как только шаман пробрался на облюбованное им место. Он не хотел, чтобы кто-нибудь заметил его присутствие на капище и потому укрылся подальше от посторонних взоров.
Сейчас Зугбир стоял за стволом огромного кедра, росшего сбоку от храма, и наблюдал за обрядом провожания души, проводимого над телом Хайдара. Дереву было, по меньшей мере, добрая сотня лет. Раскидистые, усеянные вечнозелёными иголками, лапы кедра скрывали старого шамана, одновременно не мешая ему видеть всех и вся.
Тело хана покоилось на дощатом, убранным белым войлоком, большом погребальном щите, расположенном посреди двора. Вокруг щита, с четырёх сторон света, находилось по два шамана, которые поочерёдно произносили молитвы за упокой души покойного. Девятый, возглавлявший обряд «провожания души», стоял у главного изображения небесной Рыси-Прародительницы. Это был один из старших шаманов-целителей по имени Эренцен.
Толпа нойонов родов, старейшин племени и багатуров широким полукругом охватывала место проведения обряда. На похороны Хайдара съехались представители всех коттерских родов. Кроме живущих на землях возле Барги харалудов и хаберхедов, прибыли старейшины и нойоны наянкинов, бунидов, чинкинов, хонгхатанов, ораноров, каядов и буниятов.
Впереди всех стоял сын усопшего – Джучибер. Рядом с ним застыла Сузге, чью руку сжимал молодой муж – нойон таурменов Тунгкер. Несмотря на то, что он был иноплеменником, его допустили сюда, так как он являлся зятем умершего. Тут же находились военачальники и близкие друзья покойного хана.
Зугбир по очереди разглядывал присутствующих.
– Ишь, вырядились, словно у них великий праздник,– пробурчал шаман, глядя на старейшин и нойонов, стоящих со скорбными лицами.
Будучи ведуном, старый шаман умел не только читать скрытое в сердцах людей, но и предвидеть будущее. Да-а, вряд ли Джучибер несмотря на все его достоинства, сможет сейчас удержать поводья власти и вскарабкаться на место отца. Он слишком молод по сравнению с другими старейшинами и нойонами. В своё время Хайдар железной рукой, не убоясь пролития крови, жестоко взял власть. Но тогда его поддерживало большинство. Сумеет ли ныне его наследник обеспечить себе столь необходимую поддержку на будущем курултае?
Взор шамана скользил по лицам собравшихся. Вон стоит нойон харалудов Арвед, один из дальних родственников покойного Хайдара. Не будь он таким честолюбцем, то возможно и если бы не сумел сам стать ханом, то мог бы занять первое место среди остальных нойонов. Умён и хитёр нойон харалудов. Рядом с ним стоит старейшина Укэту. Тоже мечтает возвыситься, но врождённые заносчивость и гордыня мешают его устремлениям, ибо многие недолюбливали его за это.
Ну, а на шаг впереди всех, невольно притягивая взоры, как всегда, стоял гордый и независимый нойон наянкинов – Кранчар. Конечно, ведь он один из героев битвы у Длани Света. Если не считать ханское ополчение, то Кранчар был самым сильным среди остальных старейшин и нойонов.
Ещё бы! По его мановению в седло могут сесть сразу четыре тысячи нукёров. Не зря же старый Хайдар выдал свою дочь за сына таурменского хана. Улус ханского зятя с восхода охватывал кочевья наянкинов, и Кранчар с его сородичами всегда находился бы между молотом и наковальней.
Но Зугбир знал, что Кранчар не метил на ханское место. Нойон наянкинов был прямодушен и не слишком любил принимать решения или брать на себя ответственность за других людей.
Толстый нойон Сурга-Огул стоял отдельно от всех. Несмотря на его благочестивое выражение лица, по незримому свечению духовной тени, исходящему от него, Зугбир видел, как мятущиеся мысли переполняют душу нойона. Этот доволен смертью Хайдара, но косые опасливые взгляды, которые он бросал на Джучибера, красноречиво говорили о том, что Сурга боится и не хочет перехода власти в руки последнего. Среди остальных можно было выделить нойонов Чуюна, Гильчира и Бартан-нойона, старейшин Белтугая, Буянту, Калгана, Витутера, Тугучака, Гуюка, Элдекэра и Биликту.
Зугбир отметил отсутствие на похоронах нойона Суджука. Наверняка, как всегда, сказался больным. Ох, не любит показываться на глаза всем остальным Суджук-нойон. Вечно сидит в своей юрте, словно паук в своём гнезде.
Не было и нойона бесаудов Пайкана. Ну, про этого всё ясно. Пайкан всегда враждовал с родом Хайдара, и если бы не смерть старого хана, то кто его знает, что бы произошло? Глядь – и на следующий год у бесаудов был бы новый нойон, а то и вообще всем родом перешли бы под ханскую руку. Своих-то старейшин слышно Пайкан всех извёл.
Наконец, бубны умолкли, и обряд провожания души закончился. Восемь могучих багатуров подошли с двух сторон к щиту, на котором покоилось тело усопшего, и, подняв его себе на плечи, направились к выходу из капища. Впереди них шли девять шаманов. Шествие замыкали старейшины племени, родственники и друзья покойного хана. Сейчас все направлялись к месту, где
