А эта странная реакция во время вчерашнего бала на некоторых фениксов. Я несколько раз подмечал интерес в её глазах во время представления, сразу после которого она так мастерски сбежала. Кто они для неё? Бывшие любовники, с которыми она не прочь возобновить связь? Новые игрушки? Или кто-то ещё?
Я всё больше мрачнел, пытаясь отгадать эту очередную загадку, и не сразу обратил внимание на поднявшийся шум в коридоре. Или мне уже чудится от постоянного недосыпания? Внимательно прислушался. Нет, и вправду шумят.
Я только успел взяться за ручку двери, как в комнату без стука ворвался Чёрный Дракон, старший сын Харолана, его любимец. Он обвёл нас злобным взглядом и процедил сквозь зубы:
— Где девчонка?
— Явно не здесь, — пожал плечами Туман, небрежно развалившийся в кресле. И не скажешь, что всего пару секунд назад дремал, свернувшись клубком, пытаясь немного отдохнуть в не слишком удобном положении. Ну да, кровать не настолько большая, чтобы там могли поместиться все.
Я невольно улыбнулся. Похоже, Елена решила устраивать обитателям тёмного дворца постоянные встряски. Хлопанье дверей и крики не стихали до полудня. Я уже начал подозревать, что девица просто-напросто сбежала, но потом её выловили на кухне, где она запросто ела за столом для слуг и болтала с кухаркой!
Боги, я к вам нечасто обращаюсь, но сделайте так, чтобы она не прошла обряд.
* * *
Я стояла посреди храма, окружённая таким количеством охраны, что невольно возникал вопрос: они здесь для того, чтобы меня охранять или не дать сбежать в самый ответственный момент? Буквально в двух шагах стоял Странник, чуть поодаль безмолвными статуями застыли светлые. Я не слишком волновалась. Дефансер, узнав, каким образом меня будут проверять, похмыкал и предложил успокоиться: подобные камни реагируют на любого феникса. А у меня есть он, чистокровный, единственный и неповторимый.
Храм мне откровенно не нравился, несмотря на внешнюю бутафорию, он был слишком мрачным.
«Конечно, мрачный, — поддел Дефансер. — Он предназначался для проведения обрядов, посвященных одному из древних богов. Скорее всего его уже нет в живых, иначе он бы не допустил подобное осквернение своего обиталища: украшения, яркие цвета, женщины — раньше и подумать никто не мог нанести подобное оскорбление богу».
Яркие цвета и украшения — это понятно, но каким боком ему женщины не угодили?
«Елена, пойми, что мы другие. Отношение к иным расам у нас сильно отличается от привычного тебе. Учти лишь одно: все особы женского пола, которые переступали пороги храмов фениксов, веками были обречены на смерть».
Меня передёрнуло от подобной перспективы, потом я заметила в толпе других женщин, и мне полегчало: я не единственная здесь девушка, а, значит, ничего страшного мне не грозит. Тем не менее я решила окончательно в этом удостовериться.
Почему ты считаешь, что бога больше нет? — продолжила я расспрашивать, подспудно изучая внутреннее убранство здания и заполнивших его фениксов.
«В каждом храме присутствует частица бога, чтобы он слышал обращенные к нему просьбы и мог, при желании, на них ответить. Но это место давным-давно покинуто. К кому бы ни обращались здесь слова, они попусту сотрясают воздух».
За объяснениями Дефансера я пропустила официальное «сотрясание воздуха» и пришла в себя только тогда, когда меня легонько подтолкнули к помосту, где на постаменте лежал тёмно-зелёный, с прожилками, булыжник неправильной формы весом килограммов в шесть. Дефансер шепнул:
«Этот камень реагирует на правду. Что-то вроде вашего детектора лжи. Советую придерживаться истины, иначе будет больно».
Вот чёрт!
Я внешне покорно подошла к постаменту. С другой стороны стоял одетый в чёрную хламиду некто, похоже, главный жрец. Он громко обратился ко мне:
— Отвечай только правду на все вопросы, которые тебе будут задавать.
— А что делать, если я чего-либо не знаю или не помню? — поинтересовалась я, с опаской косясь на местный детектор лжи.
— Так и говори.
Я пожала плечами. Ладно, правда, она всякая бывает.
— Положи руку на камень, — громко и пафосно, явно играя на публику, сказал жрец. На меня он даже не посмотрел, уверенный, что любое его повеление будет беспрекословно выполнено. Я же не спешила следовать его указаниям и слегка боязно уточнила:
— А больно не будет? — Мало ли что они хотят мне подсунуть.
— Не будет, не будет. Ложи, — позволил себе скупую улыбку жрец, бросив на меня мимолётный взгляд.
Камень оказался холодным, в ладонь впились маленькие укольчики тока.
— Ты готова?
— Да, — я постаралась, чтобы голос был ровным и спокойным.
— Ты истинный феникс?
— Да. — Уколы в ладонь стали сильнее и я попыталась подкорректировать шаткую версию моего происхождения: — На половину. Меньшую.
Дефансер не замедлил подать голос:
«А разве есть неравные половины?»
Отстань, сейчас главное не злить эту каменюку, — цыкнула я на него.
В зале послышались смешки, удары тока уменьшили силу.
— Нас не интересуют такие подробности, — слегка поморщился жрец.
Меня, вообще-то, тоже.
— Ты утверждаешь, что ты Елена Ариона Дирана из рода…
— Нет, потому что я не помню этого.
Ток хлыстом впился в кожу и чуть не заставил закричать: он был намного сильнее предыдущих.
«Не отдёргивай руку ни в коем случае!» — предупредил Дефансер, стараясь повысить порог моей чувствительности, но для этого нужно слияние, а пугать народ «страшными» глазками меня не прельщает. Я сжала зубы. Следующий удар был не такой сильный, но всё равно больно.
Что мне делать? — обратилась я к фениксу.
«Скажи: я помню, что меня называли Елена».
Я послушно повторила фразу. Удары тока стали едва ощутимыми. В зале зашумели, но жрец поднял руку, и разговоры стихли.
— Но ты утверждаешь, что происходишь из властвующего рода.
Дефансер? — я запаниковала. У меня все известные родственники простые потомственные труженики.
«Да запросто. Я отношусь к высшим «королевским» фениксам».
— Да, — сказала я громко и добавила про себя, обращаясь к камню:
Во всяком случае я наполовину высший феникс.
— Всё, что ты говоришь, правда. Но обратимся к Пророку за подтверждением, — провозгласил жрец, повернулся к зрителям спиной и вскинул руки к потолку, так что было непонятно, то ли он обращается к каменному истукану перед собой, то ли к вышним сферам.
Я незаметно перевела дух. Прокатило.
— О, великий Пророк, позволь нам принять правильное решение и укажи истину!
Жрец склонился в глубоком поклоне, подошел к статуе, что находилась в пяти шагах от постамента, и взял у неё с колен черную коробочку. Я её раньше не заметила. Когда феникс повернулся к аудитории, коробка была уже открыта, а в ней на мягкой ткани лежал огромный, с мой кулак, рубин. Жрец поднял коробку, чтобы все видели её содержимое и трубно провозгласил:
— Это око пророка, — Фу, какая гадость! — едва удержалась я от брезгливой гримасы, подозревая, что мне придётся до этого дотрагиваться. — Оно укажет нам истину. Мэрид, приблизьтесь и положите руку на око. — Мой так называемый отец повиновался. Когда он отнял руку, в камне пульсировал свет. Жрец обратился ко мне: — А теперь вы, Елена. Если вы его дочь то камень станет голубым, в противном случае он так и останется красным.
Я сделала шаг вперёд и поняла, что камень не изменит цвет. Это не око пророка, а так называемый артефакт приобщения, который распыляет сущность. И его только что активировали. Кому я настолько мешаю? И что мне теперь делать?
«Иди. Дотронься до него», — подтолкнул меня Дефансер.
Чего? Размечтался! Я ещё как минимум лет тридцать прожить хочу!
«Ты у меня просила защиты, и я выполню своё обещание. Как ты смеешь сомневаться в моих словах?» — вспылил феникс.
Я вздрогнула. Похоже, я умудрилась вывести из себя своего личного защитника.
— Ну же, мы ждём, — поторопил жрец, за что получил от меня полный злобы взгляд.
