– Ну, ты решился, Котиллион?
– Упоминание моего имени, – раздумчиво произнес высокий, – означает, что ты все решил за меня, Амманас. Мы ведь теперь не можем ее бросить, правда?
– Конечно нет, старина. Ни в коем случае.
Котиллион взглянул на девочку.
– Да, она нам подойдет.
Юная рыбачка закусила губу. Не выпуская из рук свечу Ригги, она отступила на шаг и со страхом переводила широко раскрытые глаза с одного человека на другого.
– Жаль, – сказал Амманас.
Котиллион, казалось, хотел кивнуть, но вместо этого откашлялся и произнес:
– Это потребует времени.
В голосе Амманаса послышалось удивление.
– А оно у нас есть? Настоящая месть подразумевает медленное и продуманное преследование жертвы. Разве ты забыл ту боль, которую она однажды причинила нам? Сейчас у Ласэны есть поддержка. Но стена, на которую она опирается, может рухнуть, причем без нашей помощи. Удовлетворит ли это нас?
Котиллион ответил холодно и сухо.
– Ты всегда недооцениваешь императрицу. Учитывая наши нынешние обстоятельства… Нет, – он указал на девочку, – она нам нужна. Ласэна делает все, чтобы раздразнить Дитя Луны, не понимая, что ворошит палкой в осином гнезде. Сейчас самое время.
Вместе с конским ржанием издали донеслись едва слышимые крики. Кричали мужчины, кричали женщины, и их предсмертные вопли больно били девочку в самое сердце. Она посмотрела на неподвижное тело Ригги на дороге, потом на Амманаса. Она хотела было бежать, но ноги ее ослабели. Амманас подошел к девочке вплотную и стал ее разглядывать, хотя лицо его под капюшоном по-прежнему оставалось невидимым.
– Рыбачка? – мягко спросил он.
Девочка кивнула.
– А имя у тебя есть?
– Хватит! – отрезал Котиллион. – Это тебе не кошки-мышки, Амманас. Я ее выбрал, я и дам ей имя.
Амманас отошел.
– Жаль, – снова произнес он.
Девочка беспомощно подняла руки.
– Пожалуйста, – взмолилась она, обращаясь к Котиллиону. – Я ничего не сделала! Мой отец – бедный рыбак, но он заплатит вам, сколько сможет. Я ему нужна, и бечева тоже. Он ведь ждет меня! – В отчаянии она опустилась на землю. – Я ничего не сделала! Пожалуйста…
– У тебя больше нет выбора, дитя, – пояснил Котиллион. – Ты узнала наши имена. Этого уже достаточно.
– Я их никогда раньше не слышала! – воскликнула девочка.
Котиллион вздохнул.
– После того что случилось на дороге, тебя наверняка станут расспрашивать. Это неприятно. Есть те, кто знает наши имена.
– Видишь ли, девочка, – добавил Амманас, подавив смешок, – мы не собирались быть здесь. Есть ведь имена и… имена. – Он повернулся к Котиллиону и добавил ледяным тоном: – С ее отцом надо бы потолковать. Может, направить к нему моих гончих?
– Нет, – сказал Котиллион. – Пусть живет.
– Тогда как?
– Полагаю, – произнес Котиллион, – круглой суммы будет достаточно, чтобы он согласился. Думаю, ты еще не разучился творить подобные штучки при помощи магии? – с очевидным сарказмом добавил он.
Амманас хихикнул.
– Бойтесь Теней, дары приносящих.
Котиллион снова посмотрел на девочку и развел руки в стороны. Тени, до того окружавшие его лицо, теперь растеклись по всему телу.
Когда Амманас заговорил, девочке показалось, будто слова его доносятся издалека.
– Она идеальна. Императрица никогда ее не заподозрит.
Он заговорил громче:
– Не так уж и плохо, дитя, быть рукой бога.
– Поддеть и проглотить, – быстро ответила юная рыбачка.
Котиллион застыл от этого странного выражения, потом пожал плечами. Тени заклубились и поглотили девочку. Когда их холодное дыхание коснулось ее сознания, оно провалилось во тьму. Последним из запомнившихся ей ощущений было ощущение мягкого свечного сала в правой ладони. Размягченное сало ползло у нее между пальцев.
Капитан заерзал в седле и бросил взгляд на женщину, ехавшую рядом с ним.
– Мы перекрыли дорогу с обеих сторон, адъюнктесса. Всех путников заворачиваем назад. Так что слухи не просочатся.
Капитан щурился и моргал. Жаркая шерстяная шапочка, надетая под шлем, натерла ему лоб.
– Вам что-то мешает, капитан?
Он покачал головой, продолжая глядеть на дорогу.
– Шлем болтается. Когда я надевал его в последний раз, у меня было больше волос.
Адъюнктесса императрицы промолчала.
Полуденное солнце слепило глаза. Дорога отчаянно пылила. По грузному телу капитана текли струйки пота. У него разболелась поясница. Последний раз он сидел на лошади много лет назад и успел утратить навыки верховой езды.
Годы, когда чей-то титул заставлял его вытягиваться в струнку, давно прошли. Однако рядом с ним ехала адъюнктесса императрицы, доверенное лицо Ласэны, исполнительница ее воли. Менее всего капитану хотелось выказать свою слабость перед этой молодой и опасной женщиной.
Дорога поднималась в гору. Слева дул соленый ветер, раскачивая деревья с набухшими почками. К полудню ветер становился почти раскаленным и нес с собой зловоние болотистых низин. Когда солнце так палит, неудивительно, что приходится нюхать эту дрянь. Поскорее бы вернуться в Кан.
Капитан старался не думать о том месте, куда они держали путь. Пусть об этом думает адъюнктесса. За годы службы империи он научился в нужные моменты отключать свой мозг. Сейчас как раз и был такой момент.
– И давно вы здесь, капитан? – спросила адъюнктесса.
– Угу, – буркнул он.
– Сколько? – спросила женщина, немного помолчав.
– Тринадцать лет, адъюнктесса, – помешкав, ответил он.
– Значит, вы еще сражались за императора?
– Да, – односложно ответил капитан.
– И вам удалось благополучно пережить чистки.
Капитан пристально посмотрел на адъюнктессу. Если она и почувствовала его взгляд, то не подала виду. Ее глаза безотрывно глядели на дорогу. Первая помощница императрицы легко держалась в седле. Слева у нее на поясе висел меч, всегда готовый к сражению. Ее волосы были либо коротко острижены, либо полностью заправлены под шлем.
«Гибкая, ничего не скажешь», – подумал капитан.
– Ну как, вдоволь на меня насмотрелись? – поинтересовалась адъюнктесса. – Я спрашиваю о чистках, проведенных императрицей после безвременной кончины ее предшественника.
Капитан скрежетнул зубами, потом наклонил голову, чтобы потереться подбородком о завязки шлема. Он не успел побриться, а щетина неприятно кололась.
– Не всех убивали, адъюнктесса. Жители Итко Кана не слишком воинственны. Здесь не было бунтов, а потому не было и массовых казней, сотрясавших империю. Мы просто сидели и выжидали.
– Понимаю, – произнесла адъюнкт, слегка улыбнувшись. – Вы ведь незнатного происхождения, капитан. Так?
