По дороге, правда, передумала, решив просто убить. Человечины больше не хотелось (случались иногда приступы, когда до дрожи в лапах была нужна, а спасающий отвар не приготовить), да и съеденной печени хватит на целый год. Она, печень, вопреки всеобщему мнению, не лакомство, а источник жизненных сил, столь необходимых перед вынашиванием и рождением малыша.
Ирис поняла, что хочет его, вовсе не тогда, как раздела. Тогда она всё ещё жаждала крови и решила помучить его перед тем, как заколоть. Подвывая от боли, проклиная колдуна, его родню и учителей, с трудом разделась сама, стараясь не бередить без нужды рану, достала купленную в своё время ещё в другом конце страны за баснословные деньги мазь. Её эльфы готовили, а они в целительстве толк знали. Жглась хуже божьего благословения, зато заживало всё, как на собаке. С учётом особенностей организма Ирис — так и вовсе быстро.
Закончила, притупила боль, обернулась к распятому на столе колдуну, но не пошла за ножом на кухню, а ещё раз оглядела его. И кольнуло, начало шептать: а почему не с ним?
А от этого ещё так пахло… Партнёров Ирис всегда выбирала по запаху.
Он доставит ей наслаждение, станет отличным отцом для ребёнка, гораздо лучшим, чем кто-то из деревенских. А потом она убьёт его. Быстро.
— Что, другие женщины нравятся? Или не воспринимаешь меня как женщину? Успокойся, колдун, расслабься. Как зовут-то?
— Не всё ли равно?
— Я же тебе назвала своё имя. Ну как, будешь сам или с моей помощью? Ты скажи, если захочешь, развяжу.
Воркуя, не сводя с него расширившихся зрачков, Ирис нежно поглаживала Роша от головы до пальцев ног, не забывая время от времени наклоняться и целовать его. Но не в губы — пока ещё рано, хватит того первого поцелуя. Она не торопилась, зная, что добиться нужного состояния будет нелегко.
Обратив внимание на его передёрнутое судорогой лицо, оборотница наклонилась, частично перекинувшись, зубами рванула верёвку. Рош удивлённо взглянул на неё.
— Не хочу, чтобы ты отвлекался. Всё равно ни чаровать ею, ни ударить не сможешь.
Уложив сломанную руку вдоль тела мага, Ирис вернулась к прерванному занятию. Сама она готова была прямо сейчас предаться приятной забаве, но колдун всё ещё был напряжён, хотя с освобождением руки дело постепенно пошло на лад. Нет, Рош по-прежнему не испытывал ни малейшего желания сближаться с оборотницой, но, поразмыслив, пришёл к выводу, что лучше уступить ей. Да и она знала толк в соблазнении, мягко массируя ему грудь, пробегала пальцами по рёбрам.
Видя, что колдун уже не вздрагивает, смирился, даже с обречённым вздохом дав своё согласие на использование в корыстных целях, Ирис полностью разделась, на время оставила его в одиночестве и зашлёпала босыми ногами на кухню. Достала с полки неприметный бутылёк, плеснула в кружку воды и отсчитала сорок капель. Вернулась обратно и, приподняв голову Роша, велела:
— Пей — поможет.
Поморщившись, колдун отказался. Он чувствовал себя раздавленным и униженным.
— Это от боли, дурачок, — рассмеялась Ирис. — Для этого тоже могу принести, но не знала, что у колдунов там всё так быстро умирает. Упрямый же ты!
Решив, что хуже уже не будет (куда уж хуже, если потом всю жизнь позор скрывать будешь), Рош всё же проглотил странную жидкость. Она действительно мягкой периной укутала покалеченное тело, на время отогнав терзающие плоть челюсти боли. Теперь он смог в полной мере оценить умения оборотницы. И не только умения, но и тело. А Ирис специально то и дело касалась его грудью, полной, округлой, открыто демонстрировала желание. Не хочет как колдун — захочет как мужчина. Против природы не пойдёшь, особенно если помочь.
Наконец её руки скользнули вниз, сначала едва касаясь, а потом уже сжимая. Ладонь вольготно устроилась на новом месте, то убыстряя движения, то замирая, то скользя, то гладя, то сдавливая, то поглаживая подушечками пальцев.
Как ни был Рош преисполнен решимости и убеждения, что не станет потворствовать усладам волкодлака, но не помогли ни самовнушения, ни молитвы. Он сдался, прикрыл глаза, а тело отвечало на участившиеся ласки.
Нет, Ирис по-прежнему не казалась ему привлекательной, просто кровь прилила к чреслам, и бороться с этим было бесполезно.
Видя, что ласк уже достаточно, и лучше без зелий не сделает, оборотница с наслаждением отдалась бившему через край желанию. С каждой минутой ей хотелось всё больше и больше, и она не церемонилась и брала, постанывая, впиваясь ногтями в бока и живот временного любовника, который уже жалел о том, что не умер.
Ирис была неистова. Едва успокоившись, она снова возбуждалась.
Рош не выдерживал, преодолевая свои принципы, пытался поговорить с Ирис, объяснить, что больше не сможет, но оборотница не желала ничего слушать. Сначала, как и прежде, возбуждала откровенными ласками, упрямо добиваясь своей цели всеми возможными способами: руками, губами, языком, а потом против воли опаивала любовным зельем.
Близость превратилась в пытку. Мучимый орган болел, но Ирис не желала останавливаться, тяжело возбуждённо дыша, продолжая бешеную скачку. Его стоны, похоже, ещё больше раззадоривали её.
Наконец всё кончилось. Блаженно замерев у него на груди, Ирис прошептала:
— Поздравляю, колдун, ты стал отцом моего детёныша. Мне понравилось, думала, сложнее придётся. Видать, девок любишь.
Рош промолчал. У него онемели руки и ноги. Вернулась боль, прежняя и новая. Занозы глубоко вошли в кожу, а зад ныл так, будто он месяца три провёл в седле, не слезая.
Его взгляд остановился на бинтах на спине Ирис: набухли от смеси пота, крови и мази. Но она ведёт себя так, будто не чувствует этого. Если останется жив, нужно отписаться в Академию: пусть дополнят описание физиологии волкодлаков.
Полежав немного, Ирис встала, обошла стол и перерезала верёвки. Но у Роша не осталось сил, чтобы воспользоваться долгожданной свободой, да и конечности не подчинялись ему.
С минуту пристально посмотрев на него, оборотница перекинулась (колдун предпочёл не смотреть на то, как искажается, немыслимо изгибается, выворачивается наизнанку её тело) и запрыгнула на стол, упершись передними лапами в живот Роша.
Колдуну стало страшно. Он невольно дёрнулся, пытаясь сбросить с себя нечисть, но был слишком слаб. А Ирис ощерилась, сверкнула горящими жёлтыми глазами.
Пожалуй, более позорной смерти сложно себе представить. Хотя, ещё позорнее было бы умереть во время развлечений оборотницы, но бог миловал. Но теперь кто беду отведёт? Даром, что маг — защититься не сможет.
Можно ведь и левой рукой чаровать, только не отходит она, болтается плетью, будто сломанная. Размять бы, кровь разогнать, но самому никак, а никто не поможет.
