Все-таки я была злая, злопамятная и злотворящая. Здесь я окончательно почувствовала себя в своей стихии и упрямо применяла на практике правило: либо ты их, либо они тебя. Какой кошмар! Вот во что они только превратили тихую и послушную меня? Даже страшно себе представить, что бы здесь творилось, если бы Ария не была завхозом, а преподавала.
— Княгиня! — я подскочила как ошпаренная, глядя прямо в глаза возвышающемуся надо мной Мирославу. — Где документы по мероприятию?
— Завтра же принесу, — чуть замявшись вначале, заверила я, надеясь, что меня не убьют прямо здесь. — Там мелкие недоработочки остались. Но завтра же все будет лежать у вас на столе!
— Хорошо, — спокойно кивнула ректор, удаляясь от меня по коридору.
Я тяжело вздохнула, вытирая со лба почти проступивший холодный пот. Не стоит и говорить, что я даже не доделала ту часть, которую могла осилить самостоятельно. Все-таки есть те вещи, которые не меняются. Я в этом плане просто безнадежна. Как бы я не хорохорилась, нападая на студентов, я так и осталась трусихой. До Анжелы и тем более Арии мне как до луны пешком. И то, если я сама того захочу.
Дни летели по своему обыкновению, развиваясь по привычному сценарию и заворачиваясь в замкнутый круг, чтобы начаться снова. Я старалась жить как обычно, забывая о тех проблемах, которые создавала себе сама. Только вот они, несмотря на веселую суету вокруг, никак не хотели позволить мне не помнить о них.
— Если пришел конец света, скажите, что я сплю, — сонно бурчу я с утра, заводя привычную волынку.
— Пришел только я. Профессор, ты опять проспала.
— Отвянь, Богдан! Я еще успеваю одеться, добежать до столовой и поесть там. Лучше студентов предупреди, что я задержусь по уважительной причине.
— Все никак понять не могу, чем это ты ночами занимаешься? — ворчит Богдан, неотступно следуя за мной.
— Бюрократией!
— Какой у нас ректор…
— Доброе утро!
— Доброе утро, барон! А мы как раз о вас говорили!
— И о чем же именно?
— О том, что вы у нас такой замечательный ректор! Только на вас вся академия и держится.
Он довольно улыбается, и эта улыбка режет мне глаза моим враньем. Он знает, что я преувеличиваю. Но даже не догадывается, что после того дневника мне хочется выцарапать ему глаза не меньше, чем Деяниру. Только мы с ним на одной стороне, и Мирослав кажется мне намного страшнее. Я никогда не была поклонницей самоубийства через обезглавливание.
* * *
— Ты же целый? — удивленно спрашивала я у эвакуированного с боевого задания в Рейхарде Олега.
— Целый, — подтвердил он.
— Анжела! — возмутилась я, — он целый!
— Снежана, я же сказала: «Он был ранен».
— Когда? Когда я пару вела?
— Нет, раньше.
— В детстве? Голову разбил? Твою?
— Раньше, тьфу! Позже!
— На меня напали, — вмешался в нашу очень содержательную и весьма познавательную беседу Олег, — какой-то урод ногу разодрал, чуть не сломал. И так чуть-чуть поцарапал.
— Какую ногу?
— Левую!
Я бесцеремонно дернула за левую гачу, чтобы закатать их и посмотреть на рану собственными глазами. Штанина не закаталась, а взлетела вверх свободным полотнищем. Так, брюки порваны, раны нет.
— У меня визуальные галлюцинации или просто глюки?
— Если ты видишь торчащую кость, всю в крови, то галлюцинации, а если ее еще и едят крысы, то это глюки, — ехидно прокомментировала Анжела.
— Странно, но я ничего не вижу.
— То есть как ничего? А моя нога? — испугался оборотень.
— Ногу вижу. Только, как ни странно, целую.
— А если мы ее сейчас сломаем, тебе будет не странно?
— Не странно. Я бы тогда хоть что-то поняла.
— А что тут не понимать? У Олега была повреждена нога. Ядвига ее вылечила.
— Так, то ли вы сильно пьяные, то ли я сильно трезвая. А какого черта меня надо было с пары выдергивать?
— А ты не хотела порадовать больного своим видом?
* * *
Непосредственная в своей бесцеремонности Анжела и более тактичный, но слишком внимательный Олег теперь вообще старались не отходить от меня ни на шаг. Мне бессовестно срывали пары и каждый свободный общий час усаживали за мутную и непонятную работу.
— Мы предупредили магистра Евгения Птицына? — в очередной раз спрашивала я, перебирая документы.
— Нет, конечно!
— А почему? Он же не успеет собрать всех ребят!
— На это надо всего дня два-три!
— Но это же мало! Надо заранее!
— Не надо заранее. Он все равно забудет. Надо впритык!
— Анжела, объясни мне, наконец, пожалуйста…
— Так «наконец» или «пожалуйста»? Ты сразу определяйся, я тебе не толковый словарь!
— В каком смысле?
— Я все подряд слова объяснять не намерена! Могу объяснить только одно. Тебе что больше нужно? Что ты на меня смотришь как удав на кролика, которого он не может съесть?!
Спорить с ней было бесполезно, а на задания ходить даже еще хуже. Лучше бы я сидела и неотрывно занималась со студентами, при этом подрабатывая сиделкой у Олега, на «выписку», которого я молилась как могла. С ним было намного приятнее работать.
— Анжела, тебе когда-нибудь говорили, что ты самоубийца?
— Да, бывало даже не один раз в минуту!
— Какого черта ты сюда на каблуках пришла?
— Я же не думала, что здесь обрыв на обрыве!
— А без обрывов тебе бы за ним было удобнее на шпильке гоняться, чем в кроссовках?!
Ее хотелось душить голыми руками, так что я невольно начала сочувствовать Олегу и графу Василию, пережившим такое стихийное бедствие. Ей были не страшны ни непробиваемые магией существа, ни вражеские шпионы, ни травмы всех частей тела, которые она не получила только, видимо, из-за крайней везучести.
* * *
— Вы не знаете, как от него отделаться в такой ситуации? Он, по-моему, ко мне не равнодушен, а я боюсь его обидеть, — шепот слишком тактичной студентки Астрид.
— Знаю, — мой громкий голос в ответ. И реплика уже парню, который возжелал эту студентку увидеть. — Ты там все прибрал?
— Все и даже больше, — довольно отзывается он.
— «Даже больше» это как понимать?
— Как половой коврик на тумбочке. Я сначала подумал, что скатерть, а потом убирать было лень.
— Идиот! Кому ты вообще такой нужен? В следующий раз, чтобы зайти в эту комнату будешь брать у меня письменное разрешение!
— Спасибо, — тихий голос после звука закрывшейся двери.
— Да не за что. На чем мы закончили? Так вот, у меня плохо с вниманием и художественным зрением. Посмотри, пожалуйста, насколько у нас брови отличаются. Все никак сообразить не могу.
