Когда спустился ночной мрак, Арагорн остановился. Лишь два раза за весь день они недолго отдыхали, и теперь двенадцать лиг лежало между ними и восточной стеной, на которой они стояли на рассвете.
— Снова перед нами трудный выбор, — проговорил Арагорн. — Будем ли мы отдыхать ночью или пойдем, пока у нас остаются силы и воля?
— Если враги тоже не будут отдыхать, они оставят нас далеко позади, если мы ляжем спать, — сказал Леголас.
— Ведь даже орки должны останавливаться в пути? — спросил Гимли.
— Орки редко открыто ходят под солнцем, но эти решились, — сказал Леголас. — И они, вероятно, не будут отдыхать ночью,
— Но если мы пойдем ночью, мы можем потерять их след, — возразил Гимли.
— След прямой и не отклоняется ни вправо, ни влево, сколько могут видеть мои глаза, — сказал Леголас.
— Может я и смог бы вести вас во тьме и придерживаться линии, — сказал Арагорн, — но если они свернут в сторону, потребуется много времени днем, чтобы снова отыскать их след.
— К тому же только днем мы сможем увидеть, если чей-нибудь след сворачивает в сторону, — заметил Гимли. — Если один из пленников сумеет сбежать или одного из них уведут на восток, к Великой Реке, к Мордору, мы пройдем мимо и никогда не узнаем об этом.
— Верно, — сказал Арагорн. — Но если я правильно прочел следы, орки белой руки победили и весь отряд движется теперь к Изенгарду. Их нынешнее направление подтверждает мою догадку.
— Все же трудно судить об их решении, — сказал Гимли. — И как же бежавшие? Во тьме мы прошли бы след, который привел к броши.
— Орки после этого случая удвоят бдительность, а пленники еще больше устанут, — сказал Леголас. — Они больше не смогут бежать, если только мы не поможем им. Как это сделать, трудно догадаться, но вначале мы должны их догнать.
— И все же даже я, гном, много путешествовавший и не самый слабый из нашего рода, не могу пробежать всю дорогу до Изенгарда без остановок, — сказал Гимли. — Мое сердце тоже горит, и я хочу как можно быстрее выступить в путь, но сейчас я должен хоть немного отдохнуть прежде чем бежать дальше. А если уж мы должны отдохнуть, то ночь для этого — лучшее время.
— Я сказал, что выбор будет труден, — заметил Арагорн. — Как же мы кончим наш спор?
— Вы наш предводитель, — сказал Гимли, — и вы опытны в преследовании. Вы и должны выбирать.
— Сердце мое велит идти дальше, — сказал Леголас. — Но мы должны держаться вместе. Я соглашусь с вашим решением.
— Вы предоставляете делать выбор неудачному выборщику, — сказал Арагорн. — С тех пор, как мы прошли Аргонат, я делаю один неверный выбор за другим. — Он замолчал, глядя на север и запад в надвигающуюся ночь. — Мы не пойдем в темноте, — сказал он наконец. — Опасность потерять след или пропустить что-то важное кажется мне большой. Если луна даст достаточно света, мы используем его, но увы! Луна рано заходит, и она еще молодая и бледная.
— И сегодня ночью она еще завернута в саван, — пробормотал Гимли. — Если бы госпожа подарила нам свет, который она дала Фродо.
— Этот подарок более необходим тому, кому он сделан, — сказал Арагорн. — Перед ним лежит истинный поиск. Наш же — всего лишь незначительное дело в великих деяниях времени. Может быть, преследование напрасно с самого начала, и мы не в силах ни ухудшить, ни улучшить положение. Ну, я сделал выбор. Давайте получше используем время!
Он лег на землю и тут же уснул, потому что не спал с ночи, проведенной в тени Тол-Брандира. Незадолго до рассвета он проснулся и встал. Гимли продолжал спать, но Леголас стоял, глядя на север во тьму, задумчиво и молчаливо, как молодое дерево в безветренную ночь.
— Они далеко, — печально сказал он, оборачиваясь к Арагорну. — Сердце мое чувствует, что они не отдыхали этой ночью. Только орел смог бы догнать их теперь.
— И все же мы должны идти за ними, — сказал Арагорн. Наклонившись, он разбудил гнома. — Пора! Мы должны идти, — сказал он ему. — След остывает!
— Но все еще темно, — сказал Гимли. — Даже Леголас с вершины холма не сумеет разглядеть их до восхода солнца.
— Боюсь, я не увижу их ни с холма, ни с равнины, ни под луной, ни под солнцем, — сказал Леголас.
— Там где бессильно зрение, может помочь звук земли, — сказал Арагорн. — Земля должна стонать под их тяжелыми ногами. — Он, растянувшись, прижался ухом к дерну. Он лежал неподвижно так долго, что Гимли решил, что он потерял сознание, либо снова уснул. Наступил рассвет, вокруг них медленно разливался серый свет. Наконец Арагорн встал, и теперь друзья смогли разглядеть его лицо; оно было бледным и мрачным. Взгляд его выражал беспокойство.
— Голос земли непонятен и слаб, — пояснил он. — На много миль вокруг нас никто не идет по земле. Слаб и далек звук шагов наших врагов. Но громко слышен цокот копыт лошадей. Я понял, что слышал их даже во сне и они тревожили мои сновидения — лошади, скачущие на запад. Но теперь они еще дальше от нас и направляются на север. Что там случилось?
— Идемте! — воскликнул Леголас.
Так начался третий день преследования. На протяжении всех его долгих часов они то шли, то бежали под облаками и под солнцем, как будто никакая усталость не могла загасить жегший их огонь. Они мало разговаривали. Они проходили по пустынным местам, совершенно не различимые в своих эльфийских плащах на фоне серо-зеленых полей; даже в самый полдень вряд ли чей-нибудь глаз, кроме глаза эльфов, мог заметить их, пока они не оказывались совсем рядом. Часто про себя благодарили они госпожу Лориена за подарок — лембас, потому что они могли есть и черпать новые силы даже во время бега.
Весь день след их врагов вел прямо на северо-запад без всяких поворотов и перерывов. В конце дня перед ними начался длинный безлесый подъем, заканчивающийся рядом низких горбатых холмов. След орков стал менее отчетлив, когда свернул на север, к этим холмам, потому что земля стала тверже, а трава короче. Далеко слева серебряной нитью на зеленом фоне извивалась река Энтвош. Ничто не двигалось, и Арагорн часто удивлялся, почему они не видят ни следа зверя или человека. жилища Рохиррима большей частью находились далеко на юге, в лесистых предгорьях белых гор, теперь скрытых туманом и облаками; однако раньше повелители лошадей пасли здесь, в северо-восточной части своего королевства, большие стада, и здесь часто встречались пастухи, живущие в палатках даже зимой. Но теперь местность была пустой, повсюду царило молчание, не вызывающее, однако, мыслей о мире.
В сумерках они снова остановились. Теперь дважды по двенадцать лиг прошли они по равнинам Рохана, и стена Эмин Муила потерялась в дымке на востоке. Молодая луна блестела в туманном небе, но давала мало света, а звезд не было видно.
