Грайанна сыграла в эту игру, потому что у нее это была единственная возможность. Она и сейчас была хороша в такой игре, как и в те времена, когда была Ведьмой Ильзе, манипулирование было ее второй натурой. Это был медленный процесс. Она по крохам двигалась к намеченной цели. Порой, заручившись сдержанными обещаниями, она считала, что ее усилия не напрасны, что ее цель состоит всего лишь в какой–нибудь встрече лидеров. Простое перемирие между этими двумя сможет приоткрыть дверь к более прочному урегулированию. Оба лидера были сильными мужчинами и небольшой уступки одного могло бы оказаться достаточно, чтобы другой сделал то же самое. Она кружными путями вела их к тому, чтобы сделать эти уступки, выигрывая время и повышая уверенность, что она на правильном пути, помещая себя в центр их помыслов, пока они приближались к прекращению войны, которая на самом деле никому была не нужна.
Затем в Преккендорране был убит Кайлен Элессдил, вину за это возложили на нее, и в одно мгновение все, ради чего она трудилась почти шесть лет, погибло.
Когда днем они остановились, чтобы дать передохнуть Чейзеру, Кермадек подсыпал соли на эту ее рану.
— Взялся ли за ум этот мальчишка Король, госпожа? — спросил он, причем тон его голоса ясно давал понять, что ответ на этот вопрос он уже знал.
Она покачала головой. Келлен Элессдил был сыном своего отца и, если подобное возможно, она нравилась ему еще меньше, чем его отцу. Хуже того, он обвинил ее в смерти отца и этой его точки зрения она изменить не могла.
— Он глуп. Он умрет точно так же, сражаясь за то, в чем здравомыслящие люди не видят никакого смысла вообще. — Кермадек негромко фыркнул. — Они говорят, что горные тролли воинственны, однако история показывает, что мы ничем не хуже людей и эльфов, а в нынешние времена, наверное, даже лучше. По крайней мере, мы не ведем войну в течение пятидесяти лет.
— Можно сказать, что эта война между Федерацией и свободнорожденными продолжается гораздо дольше, — сказала она.
— Слишком долго, слишком, — Кермадек вытянул над головой руки и зевнул. — Какой в ней смысл?
Это был риторический вопрос и она не стала на него отвечать. Уже минуло десять лет, как рухнули ее усилия по поиску разрешения этого конфликта, и с тех пор она была занята более близкими к дому хлопотами.
— Тебе стоит сменить стражников, — предложил Кермадек. — Наверное, тебе стоит подумать и о смене друидов.
— Разогнать их и начать все заново? — она и раньше слышала от него это предложение. Кермадек на все смотрел просто; он считал, что будет лучше, если она поступит именно так. — Я не могу.
— Ты всегда так говоришь.
— Роспуск ордена сейчас будет воспринят как проявление слабости с моей стороны. Даже изгнание горстки смутьянов, которые досаждают мне, будет иметь такой же эффект. Народы ищут лишь предлог, чтобы объявить о провале Совета Друидов, особенно Сен Дансидан и Келлен Элессдил. Я не могу предоставить им такую возможность. Кроме того, если придется начать все сначала, то никто не придет в Паранор, чтобы мне помочь. Все сторонятся друидов. Пусть все идет так, как есть.
Кермадек осмотрел окрестности. Они находились на самом краю Стрелехеймских равнин, на севере возвышались покрытые туманом изрезанные силуэты гор Лезвия Ножа. День был ярким и теплым и обещал, что и ночь будет ясная, наполненная лунным светом, что поможет исследовать руины Королевства Черепа.
— Тебе все же стоит подумать, прежде чем отказываться от моего предложения.
В последнее время она довольно часто думала об альтернативах, правда, в основном, это касалось реорганизации и реструктуризации, чтобы изолировать тех, кто более всего доставлял ей беспокойства. Но даже в этом случае она должна быть очень осторожной, чтобы остальные не приняли это за проявление слабости с ее стороны, иначе они начнут терять свою преданность, что приведет к ее полному устранению.
Порой ей приходило на ум, что, возможно, лучше всего было бы просто дать им все, что они хотели, отказаться от своего поста и удалиться навсегда. Пусть кто–нибудь другой борется с этой проблемой. Пусть другой возьмет на себя ее ответственность и ее обязанности как Ард Рис. Однако она понимала, что не сможет этого сделать. Не было никого, кто бы взвалил на плечи эту ответственность и эти обязанности; они были отданы ей и ничто не сможет этого изменить. Она просто не сможет уйти. На это у нее нет разрешения. Если бы появился призрак Уолкера и сказал ей, что такое время настало, она бы с превеликим удовольствием ушла — хотя, наверное, не без разочарования, что не удалось выполнить возложенную на нее задачу. Но ни призрак Уолкера, ни призрак какого–либо другого друида не появился перед ней. Пока ее не освободят от обязанностей, уйти она не сможет. Недовольство других не было достаточным основанием, чтобы она освободилась.
Решение этой проблемы для нее было гораздо легче, если бы она по–прежнему была Ведьмой Ильзе. Она бы из наиболее беспокоящих ее членов ордена сделала пример для остальных, чтобы запугать их. Она бы нисколько не колебалась в методах устранения проблемы, от которых ужаснулся бы даже Кермадек. Но она достаточно прожила той жизнью и никогда к ней не вернется. Ард Рис должна найти другие, более эффективные способы решения этой проблемы.
К вечеру они покинули Стрелехейм и перелетели через нижнюю стену Лезвия Ножа в разрушенный ландшафт Королевства Черепа. Задолго до того, как она увидела эту землю, она ощутила изменения в воздухе. Даже сидя на Чейзере на высоте нескольких сотен футов она смогла это почувствовать. Воздух стал мертвым и очень старым, наполненным запахом и вкусом опустошения и разложения. Здесь не было никакой жизни, не было ничего. Гора исчезла, рухнувшая благодаря катастрофическим силам на головы тех, кто творил зло внутри нее, уменьшившись до нагромождения скал, среди которых мало, что росло, и еще меньше находило приют и пропитание. Это была разрушенная земля, бесцветная и бесплодная даже сейчас, спустя тысячу лет, и, вероятно, пройдет еще тысяча лет до того, как здесь что–то изменится. Даже при извержении вулкана, в местах, где прошел лавовый поток, в конце концов жизнь возвращается, непреклонно и с удивительным упорством. Но только не здесь. Здесь жизнь была отвергнута.
Не обращая внимания на вид этих мест и чувства, которые они вызывали, хотя это все давило на них с угнетающей настойчивостью, они кружили над развалинами в поисках места, где наблюдались костры и вспышки. Примерно через час они обнаружили одно такое место на краю длинного уступа скалы, лежащего посреди скопления острых выступов, торчащих как кости из земли. Кольцо из камней, окружавших кострище, было почерневшим и гладким от того, что здесь сжигали. Когда Грайанна впервые увидела это место с воздуха, она не смогла и вообразить, как кто–то мог добраться туда, уж не говоря о том, чтобы использовать этот костер. Повсюду вокруг возвышались каменные барьеры с широкими и глубокими расщелинами между ними, а их края были острыми, как стекло. Затем она внесла поправку в свои мысли. Потребуется сорокопут или рок или небольшой, но очень маневренный воздушный корабль, чтобы туда добраться, однако добраться все–таки можно. И чем же, в данном случае, воспользовались? Она решила оставить этот вопрос на потом.
