У нас даже ходили слухи, что он будто бы и вовсе с Земли-2 родом был, и вроде как даже «работал» там, на должности местного Чингисхана, пока его, чуть ли еще не в пятидесятых годах прошлого века, на нашу землю не перетащили. Уж не знаю, правда это была или обычные байки, однако дядька был изрядно занятным… Если тут таких убивцев за каждым кустом десяток…
Впрочем — Стоп. Хватит уплывать в воспоминания. Нас про это предупреждали — что‑то вроде защитного механизма психики, лишь бы о страшном настоящем не думать. А как раз сейчас надо сосредоточиться на реальности и на текущем моменте, иначе до следующего момента, можно и не дожить.
Да уж — попал я сюда, прямо скажем, по–дурацки. Не экипировки нормальной, ни в полной степени знаний об этом мире — говорю же, нам еще готовиться года два надо было. А я вот… — короче — типичный попаданец, как в книжках, только и остается, что плюнуть да выругаться.
Оу Игиир Наугхо, десятникЧетыре дня маленький отряд двигался без особых происшествий и приключений. А на пятый — они заметили с высокого холма охотничий стан одного из местных полудиких племен.
Подъехать поговорить? — Все не так просто. Ведь это Даар, которого тысячелетия цивилизации словно бы обошли стороной. Вечные пустоши, где нет иных законов, кроме законов Необходимости и Силы. Хочешь чтобы с тобой говорили — покажи силу. Покажи, что попытка ограбить тебя, обойдется врагу большой кровью. И это будет кровь его рода. А живущие в суровых пустошах даарцы, не любят терять родню. А значит — десяток охотников с одной стороны, и три солдата с другой, силы вполне равные. Ведь солдаты приучены не жалеть ни себя ни товарищей. Так что на этот случай и существует веками отработанный ритуал. Оу Игиир Наугхо, за время своих почти четырехлетних блужданий по Даару, уже успел выучить его, и потому, как вождь, первым выехал навстречу чужакам. Его подчиненные за ним не последовали, а разъехавшись в стороны, как бы невзначай достали мушкеты и подсыпали порох на полки — часть ритуала включала в себя «показать зубы» — с явной жертвой никто бы и говорить не стал.
Ехал Игиир демонстративно не торопясь и не скрываясь, и остановился, когда до стана оставалась примерно дистанция прицельного мушкетного выстрела. Остановился. Подождал предводителя охотников. Небольшой разговор, обмен глотками из фляжек — древний ритуал разделения воды в знак добрых намерений, и можно, тайком облегченно выдохнув, махнуть рукой призывая своих подчиненных разделить гостеприимство новых друзей.
— …Не очень хороший нынче год. — Киив Лисица — предводитель охотников состроил печальную рожу и многозначительно покачал головой, при этом не переставая активно рыться своими грязными пальцами в большом общем блюде с обжаренным на веточках мясом, выбирая лучшие куски. — За зиму четыре верблюда сдохло. Весна долго не начиналась. А на севере нынче от лесовиков совсем жизни не стало. У нас в начале лета двоих убили, лабазы разорили и девку увели. Братья девки, да еще пара молодых парней, отправились мстить. Отомстили, но и потеряли одного, а еще один — калекой жить будет. Оно конечно — обиды спускать нельзя. А кто семьи убитых кормить будет? Да и пороха со свинцом скока извели, мушкет и почти новый тесак потеряли, а вражьи скальпы в Лоориге на товары не поменяешь…
Да и лесовики… — теперь тоже мстить придут. Пришлось нам раньше времени на юг откочевать… Зверь сейчас еще на севере, много мяса, много жира, шкуры хорошие... А мы вот на юге, объедки подбираем. Зиму, наверное впроголодь придется жить. Много детишек да стариков верно помрет. Совсем род Лисицы слабым станет. И чего наш Большой Батька из Мооскаа, солдат своих не пришлет, лесовиков побить? …В другом месте, наши старые земли у кредонцев отбивал? …Оно конечно — дело достойное. Обиды спускать нельзя… Тока вот год нынче совсем плохой был…
— А кого еще в степи встречал? Необычного? — Воспользовавшись паузой в причитаниях Киива, спросил Игиир, аккуратно выбирая кусок, не удостоившийся чести быть облапанным хозяйскими руками.
— Хм... А ты кого ищешь, начальник? — Дикарь–дикарем, однако предводитель Лисиц свою выгоду чуял лучше, чем зверь–предок его рода спрятавшуюся в снегу куропатку.
— Да вроде ходил тут один по степи… — Туманно высказался Игиир, по собственному опыту зная, что с местными надо держать ухо востро — надуть чужака, взяв плату и отправив того по ложному следу, у них считалось делом благородным. — Примерно с месяц назад.
— След такой чудной… — Хитро прищурившись, покивал головой Киива, и не ходя вокруг да около, с ходу рубанул. — Пороха, бочонок, дашь?
— Не дам. — Категорично отказал Игиир, но выдержав паузу, добавил. — Коли выведешь на след или стоянку чужака, полсатрапа серебряного дам. На него в Лоориге ты себе сам бочонок пороха купишь.
— Договорились!
Хееку Барс, стражник— Эти Медведи всегда малость дурные были, видать оттого мы Барсы с ними и не ладим. То на сатрапа и пограничную стражу молиться готовы, а то бунт подымают. То в горы лезут охотиться да камни добывать, то в степь — скот пасти. — Никакого постоянства.
А этот Рааст, наверное самый дурной из медведей. Хотя понятно — его же толком ничему не учили, тыкался башкой куда попало, так и науку жизни постигал… Постигал–постигал, да не постиг. Родное племя его выродком считает, так он решил в стражу приткнуться. Выслужиться хочет. Дело хорошее, да только понять что одних хотелок тут мало, ума‑то видать и нет.
…Вот чего он все время к командиру со своими вопросами да замечаниями лезет? — Надо будет, тот сам спросит, а так — только раздражение одно. Командиры, они, даже самые хорошие, шибко умных солдат не любят. Потому как от солдата в первую очередь послушание требуется, а не мысли мудрые высказывать — на то старики да жрецы есть. А для солдата главная наука — по приказу под пулями стоять, и не думать, что в следующий миг случиться может… Да и силу и удаль свою лишний раз показывать... Это на празднике весны хорошо, чтобы девки смотрели, а их бы истома пробирала — какой ладный молодец — быка с ног свалил, да на столб за сапогами залез, как бы от такого, да дите бы прижить.
А в страже... В страже, выскочек не любят. Тут любят, чтобы в строю все смотрелись ровно да одинаково. Потому что в той одинаковости, и есть наша главная сила. Мне‑то в свое время это дядька Гиин объяснил. Он мне хоть и очень дальней родней доводится, а ведь тоже из барсов родом, и когда я в стражу пришел, он меня опекать взялся, всем солдатским мудростям обучил, познакомил с кем надо, да и вообще — благодаря ему, я в страже сразу своим стал. А Рааст–дурень, сколько головой не бьется, а в общество его принимать не хотят, потому как дурной, и чего ждать от него непонятно… Может мне, пока мы тут поисками чужака занимаемся, ему навроде дядьки стать? Потому как мы тут в пустошах всего втроем бродим, и коли этот дурень дров наломает — и мне огребать придется. Только ведь этому дурню, еще объяснять придется, что я ему добра желаю, ить он же каждый мой совет в штыки принимает, думает я над ним изгаляюсь… Нет, все‑таки оу Наугхо хороший командир, но чего это ему взбрело в голову барса и медведя рядом ставить?
