Ей, девочке-сироте из бедной деревни очень повезло. Просто неслыханно повезло. Судьба выдала ей один из самых добрых жребиев. И совсем скоро тоненькие жрицы храма Богини Любви, чьи ушки украшены крошечными золотыми сережками, а в носах поблескивают золотые колечки, символ принадлежности к храму - совсем скоро жрицы выкупают Нок в ароматной, розовой воде, расчешут длинные черные волосы и заплетут во множество тонких косичек. И на каждую косичку оденут по коралловой бусине. На ноги и на руки Нок получит новые золотые браслеты, а на тело, умащенное ароматными маслами - яркую тунику из прозрачной ткани, расшитую золотыми нитками и белым бисером. И ее девственность будет выставлена на городской торг, и самый богатый, самый состоятельный сможет купить первую ночь с новой жрицей Храма Богини Любви Набары. Только после первой ночи Нок получит новое имя - то имя, которым назовет ее мужчина, купивший первую ночь.
После этого Нок никогда больше не сможет покинуть храма Богини. По-крайней мере, до тех пор, пока на ее любовь будут покупатели. Что станет после - Нок не задумывалась. Да и чего ломать голову над тем, что будет через много-много лет? Уже сейчас все складывалось как нельзя лучше, потому незачем гневить духов лишними просьбами. И так ей слишком много выпало удач.
Оставалась непонятной судьба Травки - маленьких девочек, не достигших шестнадцати лет, не пускают на порог Храма. Вообще женщин-не-жриц не пускают. Это плохая примета, дурной знак - женщина около храма Богини. Набара ревнива и своевольна, она может прогневаться на город, если рядом с ее владениями появятся женщины, не служащие ей. Женщины-соперницы. Те, кто тоже дает свою любовь мужчинам, но не в ее храме.
Возможно, жрец свяжет новенькую Нок с Травкой, и она должна будет заботиться о храмовой девочке Без Имени. Тогда Травка так и останется на Корабельном дворе мамы Мабусы.
Бубенцы в храмовом саду все так же тихо названивали, словно напевали известную только им мелодию. Ветер приносил со склонов запахи можжевельника и - совсем немного - горькой полыни. Побелевшее солнце залезло почти в самый центр неба и стало маленьким и злым. Пора, пора возвращаться, чтобы успеть на общую молитву.
Из храма, медленно ступая, появилась старая женщина в длинной черной юбке, по краям которой были нашиты мелкие ракушки. Такие же ракушки чуть отливали перламутром с длинного ситцевого шарфа, накинутого на плечи. Многочисленные бусы из раковин, сушеных ягод и дерева сухо пощелкивали от каждого шага женщины.
Лицо ее, коричневое, выжженное солнцем, казалось вырезанным из темного дерева. Резкие складки у носа и пара вертикальных складок на лбу. Мелкие морщины у глаз - и все. Гладкая кожа, темная и безупречная. И все же с первого взгляда становилось понятно, что солнце поднималось слишком много раз над обладательницей гладкой кожи, и счет ее дням давно потерян, и никто не скажет, как давно она появилась в этих краях.
Ведунья Хамуса давным-давно жила в лесу на соседнем холме. И давным-давно приходила в храм города Линна. Ее предсказания сбывались, и потому ей всегда верили. Правда, предсказывала она неохотно и не каждому. Долго вглядывалась в лицо просившего, словно читала на нем сокрытое в сердце человека, после качала головой и хриплым, каркающим голосом отказывала:
- Что я тебе предскажу, добрый человек? Твоя судьба в твоих руках, а я старая стала и не подскажу, как ее удержать...
Но если уж Хамуса бралась ворожить о будущем, то слова ее непременно сбывались. Всегда.
Увидев ведунью, Нок и Еж торопливо вскочили, несколько раз поклонились и застыли с опущенными глазами.
- А-а, деточки, - медленно спускаясь, проговорила Хамуса.
Постучала несколько раз сучковатой палкой о деревянные ступени, перекинула за спину часть черных длинных кос, отчего бубенцы на их концах жалобно звякнули. Снова заговорила:
- Жарко-то сегодня будет. Тут, наверху, еще ветер, да около моей хижины прохладно. А в городе жуть, что твориться. Купец Хонут много людей привел этой ночью в город, теперь на торг выставил. А кто в такую жару-то придет на площадь? Время сбивать цену с рабов, вот, что скажу я вам, деточки. А ты, Нок? Скоро, скоро эти голубые глазки подведут черным, в эти маленькие ушки проденут золотые сережки, и ты, деточка, станешь служить Набаре. Все мы зависим от этой Богини, все в жизни начинает свой путь от ночи любви. Даже земля на склонах холмов слишком любит небо, от того и рождаются ручьи в ее чреве.
Хамуса подошла совсем близко, и Нок почувствовала резкий запах трав, исходящий от женщины. Горьких и терпких трав.
- У тебя удивительные глаза, девочка. Мама Мабуса не прогадала, когда покупала тебя. Где еще найдешь такую темноголовую, смуглую девочку с глубокими синими глазами? Такую тоненькую, с такими черными бровями, разлетающимися точно крылья у бабочки? Не удивлюсь, если твой первый мужчина назовет тебя Бабочкой. Это имя как раз для тебя, дитя. Подними-ка глаза, посмотри на меня. Да не бойся, я не стану ругать. Ишь, какие глубокие глазищи, как вода в нашей бухте в ненастную погоду. Кто может устоять против таких глаз? Дорого, ох дорого достанется кому-то твоя первая ночь, Нок. Приходи ко мне завтра на рассвете, я кину для тебя кости и предскажу твое будущее. Да пошлют тебе духи Днагао удачи, милая девочка.
Голос Хамусы тут же изменился, стал более хриплым и злым. Она стукнула палкой о босые ноги Ежа и крикнула:
- А ты, раб, что глаза пялишь? Давно тумаков не получал? Так я тебе сейчас наподдаю, шкура паршивой овцы... Пошел вон отсюда. Терпеть не могу этих мальчишек бестолковых.
Нок молчала. Еж действительно вытаращился на Хамусу, на ее ожерелья, на подведенные черным глаза. Пялился, как дурачок, а Хамуса страсть как этого не любит. Хорошо еще, что не заколдовала. А то могла наслать порчу - слабость живота или икоту на пару дней. Тогда уж точно не до смеху будет.
Потому Нок не стала жалеть жалобно пыхтящего Ежа, держащегося за ногу и злобно сверкающего глазами в сторону уходящей ведуньи.
Наконец в дверях храма появилась новенькая девочка. Белая полоса на ее лбу выделялась четко и ясно.
- Пошли, - скомандовала Нок, - и так задержались. Сейчас забежим в Корабельный двор, постоим на молитве, это не долго. И на Песчаную косу, купаться. Это здорово, тебе понравится.
На руках новенькой девочки темнели два кожаных браслета. Завязанные на простой узел, с продетыми крупными деревянными бусинами и небольшими медными бляхами, на которых изображались оскаленные головы зменграхов. Изображение грубое, дешевое. Но это ведь не важно. Важно, что браслеты защищали.
