Этот шторм добил меня. Двухдневная гонка, сегодняшний богатый событиями день проехали по мне, как дорожный каток, и было неудивительно, что я едва стоял на ногах. Тем не менее, я немедленно отправился в обход своего судна. Корпус и такелаж были в относительном порядке, во всяком случае, насколько я разглядел, в том сумраке, который окутывал меня. А вот увиденное мной в каюте, почему-то совсем не удивило. Все, что теоретически имело хоть какой-нибудь шанс сорваться, было сорвано и лежало кучей обломков. Это был самый замечательный памятник обломков цивилизации когда-либо виденный мной. Великая и великолепная, овеществленная эпитафия техническому прогрессу. У меня просто не было сил с ней возится, тем более что главное я и так уже знал. Автоматический штурман наплевал на все рекламные проспекты и гарантии своих производителей и приказал долго жить. Последние координаты, которые он выдал, были местом, где я попал в этот невиданный в этих краях шторм. А мне как-то не верилось, что именно там я и нахожусь. Вывод был прост. Я просто не знал куда плыть. И пока не появятся звезды или солнце даже примерно не возможно определится, в какую сторону двигаться. Трогаться в путь с такой исходной информацией было, по-моему, не самым умным выбором. Чего-чего, а камней в этом море хватало. Взвесив все за и против, я принял, как мне показалось, соломоново решение. Пробрался через кучу обломков и достал из рундука надувной матрас. После чего выбросил плавучий якорь и включил бортовые огни, которые, как ни странно это было, исправно зажглись. Дотащился до штурвала и, бросив матрас на палубу, рухнул на него.
Проспал я, как потом выяснилось, почти двенадцать часов. Правда, периодически я просыпался, осматривался и снова проваливался в сон. Но в памяти от этих пробуждений осталось только одно, ни солнца, ни звезд не было. Когда я все же проснулся окончательно, возможности определится, по-прежнему не появилось. Был день, но я не мог сказать даже в какой стороне солнце. Со всех сторон яхту окутывал плотный туман. Эта завеса была такой плотной, что, стоя у штурвала, я с трудом различал очертания собственной мачты. Кому-то там, на верху, явно понравилось испытывать мою выдержку. Тело болело, оно не то, чтобы яростно протестовало, но явно выказывало свое неудовольствие предыдущими приключениями. С другой стороны протестовать то особенно было нечего. Руки, ноги целы, голова на месте, внутри вроде тоже относительный порядок, так чего уж тут. Я еще раз осмотрелся, да туман знатный и ни малейшего намека на ветерок. Ну что ж, займемся делом. Я пробрался в кубрик. Картина, представшая передо мной там, нисколько не утратила своей монументальности и символической значимости. Глядя на нее, невольно всплывал вопрос. Что мы в этом мире…? Прах. Чтобы открыть шкаф с продуктами, пришлось изрядно повозится. Зато я был вознагражден поистине царским подарком, банкой ветчины и запаянной в пленку булкой хлеба. Порывшись в куче обломков, я раскопал и канистру с водой. Слава богу, она была цела. Прихватив с собой всю эту роскошь, я выбрался на палубу и, устроившись прямо у штурвала, принялся пировать. Через полчаса я смотрел на окружающий мир более благосклонно. Вернувшись еще раз в кубрик, я возвратился на палубу с трубкой и запасом табака. Мечту о кружке кофе пришлось с сожалением отложить. Не бывает в жизни абсолютного счастья. Наведение порядка заняло у меня гораздо больше времени, чем я предполагал сначала. Притом что, я не мудрствуя лукаво, препроводил за борт все, что не подлежало восстановлению. Когда я, наконец, смог позволить себе ту самую кружку кофе, моя яхта соответствовала по уровню автоматизации началу восемнадцатого века. Правда, лебедки, благодаря которым я в одиночку управлялся со всем своим парусным хозяйством, уцелели, и это здорово меня подбодрило. В целом моя яхта тяготела теперь к спартанскому стилю. Я поужинал и, набив трубку, растянулся на надувном матрасе, который по-прежнему лежал у штурвала. Конечно, можно было бы разместится и в кубрике, но мне не хотелось сидеть в помещении. Тем более что заняться там было нечем. Я лежал на палубе, попыхивал трубкой и смотрел по сторонам. Впрочем, смотреть-то как раз было особенно не на что. Яхту по-прежнему окутывала абсолютно неподвижная серая пелена. Мы словно попал в какой-то мир без времени и движения. Мне вдруг представилось, что весь мир состоит из этого тумана и я единственная живая душа оставшаяся в нем. Я невольно передернул плечами. К дьяволу, так и рехнуться не долго. Неожиданно по яхте пробежала легкая дрожь, словно она попала в какое-то встречное течение. Я приподнялся на локте и стал осматриваться. Именно тогда это и произошло. Сначала раздался звук басовой струны, начавшись в нижней части регистра, он нарастал, набирая силу. Скоро он захватил весь мир, проникая в каждую клетку тела, сотрясая основы мироздания. Я попытался закрыть уши, но это не помогало. Звук словно вселился в мой череп и пытался разорвать его изнутри, чтобы вырваться на волю. Казалось, моя голова сейчас взорвется. Я закричал…
Я медленно приходил в себя. Голова была пустой и легкой. В ней вообще ничего не было, и осознание этого наполнило меня громадной благодарностью к тому, кто прервал этот дикий концерт сумасшедшего музыканта. Паганини чертов. Долбаный виртуоз одной струны. Хотя?! Я попытался представить все струны и тут же решил поунять свое неудовольствие. Не дай бог услышит и решит продемонстрировать. Тьфу, тьфу, тьфу… Я лежал на том же месте, блаженно расслабившись. Повернув голову, я взглянул на него и тут же вскочил, словно подброшенный пружиной. Вытаращив глаза, я смотрел на штурвал. Вместо легкой конструкции из стеклопластика, последнего достижения современного судостроения передо мной возвышалось изделие из бронзы и красного дерева. Я тупо оторвал от него взгляд и глянул по сторонам. То, что я увидел, ввергло меня в ступор. Это была не моя яхта! Формы, обводы, размеры, оснастка было прежним, но материалы… Бронза или что-то похожее на нее вместо металлокерамики, дерево вместо пластика и совсем что-то непонятное вместо дакрона парусов. Из состояния отупения меня вывел громкий всплеск, раздавшийся у борта. Я резко повернул голову. Только теперь я увидел, что изменения коснулись и окружавшего меня мира. Туман исчез, светило солнце, под легким ветром плескала волна. И в этой идиллистической картине на меня двигалось порождение моего явно спятившего мозга. Классическая, боевая галера не далее чем в трех кабельтовых двигалась в мою сторону, взбивая пену веслами. Я смотрел на это чудо, разинув рот. Кино что ли снимают? В этот миг от носа галеры оторвалась точка и, увеличиваясь в размерах, понеслась в мою сторону. Через несколько секунд пролетев, как мне показалось, над самой мачтой здоровенный камень плюхнулся в воду со знакомым всплеском. Боже, оживший сон романтического идиота. Меня обстреливали из катапульты. Видимо тренировки пошли мне все же на пользу. Буквально через пару секунд я бешено крутил рукоятки лебедок поднимая паруса. Кино там или нет, но я хотел убраться из зоны обстрела и уже потом, в спокойной обстановке попытаться разобраться, какого черта здесь творится. Подхватив легкий ветер "Серебреный Свет" скользнул вперед. И вовремя, буквально за кормой прямо на то место где мы только что стояли, плюхнулся очередной булыжник. Да, намерения этих у ребят были еще те. Я оглянулся. Они явно увеличивали темп гребли. Кроме того, на мачту в помощь усилиям гребцов поднимали большой прямоугольный парус. Ничего пусть стараются, сомневаюсь, что эта гробина сможет развить скорость сравнимую с моей. А вот летучие камешки это серьезно. Я прикинул время, получалось, что на выстрел у них уходило около двух минут. Придется идти, меняя галсы, благо ветер попутный. Я работал как бешенный. Хорошо хоть последняя гонка освежила мои навыки. Постепенно я отрывался, но очень, очень медленно. Эта калоша оказалась удивительно легкой на ходу. Правда, маневрирование тоже изрядно снижало мой ход. Но и альтернатива вроде камня в борт не оставляла выбора. Тем более что стреляли они на удивление метко.
