Чуть ниже громадная витая печать и непонятная подпись. А вот место для его подписи было пустым.
Андрюха потянулся к сигаретам, щелкнул зажигалкой и растерянно закурил. «И что? Шутка? Ну, други мои, это не серьезно. Что за шутки? Мы ж не в войнушку играем.
Да послать этих шутников к такой то… родственнице, всех, а еще лучше, морду набить. Нашли, блин, пацана…» — Рассердился опер.
Мягко спружинив на могучих лапах, на стол запрыгнул Василий. «Странно. Воспитанный в строгости кот такого себе никогда не позволял?» — Даже не удивился обалдевший от прочтения идиотского послания Андрей. И даже не стал отгонять нахала. Слишком много всего накопилось. Кофе закончился. Ильин затушил сигарету, потянулся к листку, намереваясь отправить в мусорное ведро плод идиотского розыгрыша.
Васька утробно вякнул и вцепился в ладонь. — Да ты что? — дернулся хозяин. — Охренел?
Замахнулся поцарапанной ладонью на взбесившегося соседа.
Кот недовольно мявкнул и, (а может Андрею показалось), толкнул листок лапой.
— Кыш, сволочь. — Уже всерьез рассердился Ильин. — Будут мне тут еще всякие хвостатые советы давать. Это уже вовсе дурдом какой-то. — И тут его взгляд мазнул по циферблату висящих на стене часов. Обе стрелки сошлись в одну, замерли на цифре двенадцать. А секундная, медленно перепрыгивая по коротким делениям, завершала оборот.
Странное чувство надвигающейся опасности сдавило сердце. Повинуясь порыву, встал и глянул в окно. Среди освещенного фонарями двора стоял одинокий человек. В руках у незнакомца Андрей отчетливо разглядел до боли знакомый по временам армейской службы тубус «Мухи». Раструб гранатомета безоговорочно упирался в окно Андрюхиной кухни. Человек плавно тронул рычаг, взводя пуск.
«Сейчас пойдет выстрел». — Мелькнула в мозгу у обалдевшего наблюдателя отстраненная мысль. И вновь разорвал тишину дикий вопль Василия. Андрей отмер, рванулся к столу, сжал неведомо каким образом оказавшуюся под рукой авторучку, черкнул подпись. Схватил за шкирку надрывающегося кота и кинулся к выходу. Звон разлетевшегося стеклопакета совпал с нестерпимо яркой вспышкой. Взрыва он уже не слышал. Волна подхватила, швырнула в стену. Уже теряя сознание, еще крепче сжал верного приятеля в объятьях.
И вовсе не было никакого загадочного полета по длинному, светящемуся коридору, и вообще ничего такого. И даже не болело нигде.
Андрей открыл глаза, осмотрелся.
Большая комната, высокие потолки. Старинная, темная от времени, мебель. Тяжелый бархат вишневых портьер во всю стену. А возле громадного камина, в низеньком кресле с витыми поручнями, глядя на всполохи разгорающегося огня, сидит его недавний собеседник. Все та же гладкая как шар голова, усмешливые спокойные глаза, вот только наряд не тот, что был в лимузине. Да его, этот наряд вообще было не разобрать. Запомнился разве что темный, по виду схожий с бархатом портьеры плащ, накинутый на плечи, да еще мягкая коричневатая кожа высоких сапог на вытянутых к огню скрещенных ногах и, режущая глаз, белизна кружевной крахмальной рубахи. Вот, пожалуй, все, что смог разглядеть Андрей. А еще резной эфес длинной шпаги, на которую опиралась унизанная перстнями рука князя.
— Почему князя? — Спросил Андрей внутренний голос. И сам себе ответил. — Похож, наверное.
Василий, мертво зажатый локтем, заворочался, попытался выскользнуть из рук.
— Рад, что ты успел принять верное решение. — Усмехнулся Платон. — Я уж было засомневался… — Он не закончил и кивнул, указывая на стоящее по другую сторону от очага креслице. — Садись. Спрашивай, удивляйся… Дело нудное, знаю, знаю… Вы, люди, всегда так.
А вообще, скучно… Всегда одно и то же. Ты не поверишь, с одной стороны, конечно, служба элитная. Везде могу побывать, новые обычаи, все такое. Интересно. Ага. Первые сто лет. А потом, скука смертная… Все наперед известно. Ты хоть спокойно сидишь, а бывают, знаешь какие… Скандалисты… Но, к делу. Ритуал уже отработанный. Поэтому на незаданные вопросы отвечу сам. Итак. Никакой, как вы это называете, чертовщины. Все куда более запущенно.
Миров во вселенной бесчисленное множество — это даже вы, люди, поняли. Ну и реальностей, как из этого следует, столько же. Но речь идет даже не о материи. Она, тут ваш классик, пардон, заблуждался. Вернее, материя разнолика. Сознание, мысль, произнесенные слова — это тоже материя. В реальности, где ты сейчас находишься, все это трансформируется в привычные для тебя образы. Грубо говоря, сказка становится былью. Но не так, как в ваших. — Рассказчик замолк, припоминая. — По щучьему веленью и прочее. Отнюдь.
Нет людей, есть идеи. — Это, кстати, кто-то из ваших сказал. Что следует? А очень просто. То, что ты видишь, не что иное, как переработанная твоим сознанием идея. В моей реальности это все выглядит совершенно иначе. И это нормально. Да что говорить. Я за столько лет вынужденно нахватался стольких знаний о вас, что ого-го.
— Так, о чем я? — Платон провел по резной рукояти. — Ага. Вот, смотри. Это в моих руках то, что вы называете шпага. Оружие давних времен. Но по сути, никакое это не оружие. Это символ. Так? За века обычное железо трансформировалось в образ, признак мужчины, рыцаря, воина, добавь там от себя десяток сравнений. А вот для моего понимания, изначального, это вовсе иная вещь. А в другом мире, там, где понятия, история, даже среда другая, таким символом может быть что угодно. К примеру, легкий свист, или, да что угодно. Я понятно излагаю?
Платон не стал дожидаться ответа. — И вот, все это многообразие, миллионы вариантов должны как-то сосуществовать. Но как? Поясню. Ты видишь, что я сижу в этом, кстати, довольно мягком, кресле. А существо, ползающее на брюхе, увидит плоский пористый камень. Теплый и удобный.
Ну а поскольку для меня и то и другое чуждо, то вижу я… совсем иное. Ну, это уже личное. Как бы могло все это разнообразие сосуществовать? Отвечу — никак.
Ответ простой. Барьеры не в материальном мире, они в голове. В восприятии.
Ну, это я увлекся. Теорией. Перейдем к практической стороне. То, что мы стоим на уровне развития чуть выше человеческого, закономерно. Ну и потому, естественно, что распоряжаемся в вашем мире с некоторой, скажем так, свободой. Ничего странного. Вы, например, животных даже в пищу употребляете. И ничего. А кто знает, может эти коровы так старательно отыскиваемые вами представители иного мира?
Что до контракта. — Заметив, что его слушатель несколько заскучал, перешел к главному собеседник. — Интересуют нас здесь люди. Ну что скрывать, цивилизация с вами угадала на все сто. Вы идеально приспособлены для повседневного бытия.
