Верлойн потер руки, налил себе темного пенящегося эля, попробовал, крякнул и сказал:
– Отменный эль, хозяин.
– Благодарствуйте, – поклонился трактирщик. – Издалека к нам?
– Издалека, – ответил Верлойн и залпом осушил кружку.
Эль взбодрил кровь. Крепкий, хороший эль. Не разучились в Гмиэре хороший эль варить.
– Проездом у нас, милсдарь путник?
– Да. – Верлойн обратил внимание, что и пятеро в дальнем конце комнаты, и путник в просторном плаще прислушиваются к их с трактирщиком разговору. Только местные не обращали на них никакого внимания.
– В Карат аль в Кулар направляетесь?
– В Трантид. – Верлойн поставил пустую кружку на стол и спокойно посмотрел на трактирщика.
Трантид был пограничным городом на границе с королевством Восточных гор. Тысячи миль отсюда. Трактирщик все понял и ретировался.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Верлойн поднял глаза и увидел, что пятеро путников молча его рассматривают. Выражение их лиц не говорило ни о чем. Верлойн решил сделать вид, что не замечает такого усиленного внимания к своей персоне, налил эля в кружку и отпил. Хороший эль.
Тут в таверну ввалился огромный мужик в кожаном, черном от копоти фартуке. Точнее, мужик весь был черным от копоти и в таком виде смахивал на южанина-палтидца. Не было никаких сомнений, что мужик был кузнецом.
– Секач! – заорал кузнец. – Тащи сюда эль!
Трактирщик с кислой миной кивнул. Кузнец огромными шагами пересек комнату и рухнул на скамейку за столом, стоявшим рядом с тем, за которым сидели пятеро путников. Окинув взором комнату, кузнец быстро осмотрел всех посетителей, задержал взгляд на Верлойне и на путнике в просторном плаще, потом глянул на соседей.
– Откуда путь держите, добрые люди? – загрохотал он, обращаясь к пятерым.
– Из Парадира, – ответил один из путников.
– Ха! Говорят, в Парадире дела идут не больно хорошо. Правду говорят, а?
– Может, и правду, – ответил другой путник, с короткой седой бородой.
– А ты сам-то местный? – спросил внезапно третий путник, левая щека которого была страшно обезображена ожогом.
– Да вроде как местный. Уже годков пять тут торчу. Захолустье захолустьем, а дело ладится. – Голос кузнеца рокотал в помещении, что прибой в шторм. – У них тут кузнец токмо один был, представляете? Как жили с одним кузнецом – ума не приложу! Народу море, а кузнец один. Обдирал всех как липку. Столица, понимаешь, а один кузнец. Чудно. Ну, я как появился, так дело-то и заспорилось. Людишки здесь презабавные – все о полях да об урожае думают. А так – ничего, приветливые, честные. – Заметив появившегося в комнате трактирщика, кузнец продолжил громче: – Один только Секач – белая ворона. Скряга, каких поискать, да еще и мошенник к тому же. Каждый раз, как сюда прихожу, все пытается эль с водой подсунуть.
Трактирщик грохнул на стол кузнеца кувшин и рыкнул:
– Слышь-ка, сорока, клюв закрой! А то вообще выпивки не получишь.
– Ха! Слыхали? – засмеялся кузнец. – А кто ж тебе, милый, столовые приборчики-то сварганит? Чаны? Посуду? Кто коня подкует?
– Да хоть бы и Кронель.
– Ха-ха-ха! Да к Кронелю пойдешь – без штанов останешься! Денег-то он за работу берет скока? То-то же!
Трактирщик плюнул и ушел.
– Только так с ним можно, – сказал кузнец. – Шанжа... то есть... шантажируя.
– Ты родом-то откуда? – вновь спросил обожженный.
– Из королевства Драконьих гор я. Лидардид по-стародавнему. А теперь его королевством Тьмы величают. Как Нуброгер там воцарился, так и величают.
Верлойн внимательно стал слушать рев кузнеца. Авось чего полезного скажет.
– Что, король-то новый хорош? – спросил седобородый.
– Хорош, хорош, – буркнул кузнец. – Только суровый уж очень. Чуть что – на кол сажает или вешает. Зато политику правильную ведет – всех застращал так, что теперь уж в королевство Тьмы никто не сунется.
– Если Нуброгер так хорош, что ж ты из королевства-то сбежал? – внезапно спросил путник в просторном плаще.
Он уже не смотрел на кружку, взгляд его пронзительных карих глаз буравил кузнеца. Сказал он это тихо, но кузнец его услышал.
– Чего? – поглядел он на путника. – Кто сказал, что я сбежал? Не сбегал я. Просто... уехал. Говорю ж, король суров нравом. Зато рубака какой! Как королика-то бывшего порешил, так сразу в стране порядок навел. Голов посрубал!.. Курганы целые... Но зато его уважают. Боятся. Не то что здешнего каратского размазню.
– Эх, стражи на тебя нету, язык без костей, – буркнул трактирщик из-за стойки.
– А че стража-то твоя сделает? Ха. Они только песни боевые горланить умеют, а как мечи в руках держать – позабыли. А у Нуброгера уже вон Орден целый есть. Рыцари Черные. Эхма! Настоящие вояки. Один нуброгеровский рыцарь целого полка здешних солдат стоит!
– Это точно, – криво усмехнулся путник. – По части резни Черные Рыцари любому воину фору дадут.
– Ты о чем это, чужестранец?
– Не слышали, что ли? Нуброгеровские войска вырезали весь Гостхомор. Город гирагитов, на юге королевства Тьмы.
Пятеро в запыленных плащах, кузнец и трактирщик уставились на путника. Верлойн потер подбородок. Вот и новости.
– Так, – сказал наконец кузнец. – Правда, что ль?.. Вот ведь... Хотя правильно их повырезали... Колдуны проклятые. Туда им и дорога.
– Эти колдуны, – хмуро сказал путник, – никого не трогали, жили себе спокойно в городе, колдовали помаленьку, во власть не лезли. То, что сделали рыцари Нуброгера, – дело злое и недостойное.
– Ну. Говорю же, Нуброгер – рубака еще тот. – Кузнец хмыкнул. – Не угодили они, видать, ему чем-то. Норов у него крутой – вот и порешил их всех. Тебя как звать-то, человече?
– Люди Алдрудом величают, – нехотя сказал путник.
– Откель сам-то?
– Странник он, – ответил за Алдруда трактирщик.
Ого. Верлойн понял, что не ошибся, догадавшись, что путник – воин. Странник.
Об отряде Странников ходили легенды. Отряд кочевников, люди, которые презирали неволю, они никогда не задерживались на службе у кого-то надолго. Источником их пропитания была война, они не мыслили себя без нее, это был их образ жизни и единственное известное им ремесло.
Иногда они нанимались в армии правителей, там, где их помощь могли по достоинству оценить звонкой монетой и харчами, но если кто-нибудь осмеливался назвать их наемниками, то тут же лишался какой-нибудь важной части тела. Это слово было для Странников страшным оскорблением, они приходили в ярость, если к ним обращались подобным образом. Они были горды и свободолюбивы, их уважали и боялись, и правители королевств знали, что со Странниками лучше не шутить – те не признавали авторитетов и могли ослушаться даже короля, нанявшего их во время войны.
