Утро началось с привычного "бугбот". Я опять монотонно скреб и скреб, но Икрых за мной сегодня не смотрел. Я позволял себе немножко отлынивать от работы. А за это получил кусок втрое меньше вчерашнего, да и мясо уже было тухловатое. Я и это съел.
Я ожидал, что утро начнется с "бугбота", но мне дали выспаться. Сегодня мужчин дома не было. Я говорю "дом" о нашей пещере. Но к нам пришла одна женщина с тремя маленькими детьми. А также я, наконец, заметил, что обе женщины, имен, которых я так и не узнал, беременные.
Я пробовал было спросить имена у них, но на мое "Сьша", они каждый раз шарахались. И создалось у меня дикое впечатление, что имена им не положены. И здесь какие-то угнетения и неравенства.
Со мной женщины не разговаривали, он сунули мне в руки троих детей и занялись болтовней друг с другом. Где-то на этом моменте до меня дошла истина. Я здесь раб.
Что делает раб? Он бежит, а потом - придурок - думает, куда бежит. Я бы может и подумал, но нечем было. Это меня оправдывает в какой-то мере. Я задумал бежать ночью.
Женщина эта не ушла, а осталась у нас. Детей уложили. Я задумчиво валялся, ожидая, когда все уснут. План побега был прост. Надо выбраться из пещеры, никого не разбудив, а затем...
Когда мысль дошла до слова "затем", то мне стало страшно. Куда я пойду? К динозаврам? Или к саблезубым тиграм? А может к каким-нибудь соседям этого семейства? Там меня могут ... вариантов было очень много. Бежать резко расхотелось. Рыдать хотелось об безысходность, стены ломать, с собой покончить, всех убить - и это все одновременно.
Я заболел. Следующим утром я не проснулся. Я бредил. Мне все казалось, что я дома и гонюсь за летающим чайником. Я бегал и бегал, а когда он меня догонял, то я получал по лбу струей горячей воды. А вода была на вкус мерзкая и соленая. Точно из Мертвого моря.
Как долго я провалялся в бреду, я не знаю. Спасибо той третьей женщине, что была у нас. Я так понял, что это она меня выхаживала. Это было утром, я лежал и смотрел на свернувшуюся у меня под боком Таню. Это я ее так назвал. Между прочим, она гораздо сильнее меня, пусть и меньше в размерах. Волосы по всему телу, но не такие густые и кучерявые, как у Икрыха и остальных.
- Брыг? - это было первое, что я услышал, когда прошел мой бред о чайниках.
Как-то понятно было без перевода.
- Нет, не брыг, - я признаюсь, что отвык от нормальной речи. Одичал, но в компании с динозаврами одичал бы еще больше.
- Шлум? - Таня очень вопросительно развела руки в стороны.
Я не понял. Соглашаться опасно, а не соглашаться глупо.
- Шлум, - я попытался подняться, но она мне не дала. Эта милая коренастая, и как оказалось очень сильная женщина, потащила меня к выходу, а потом и до ручья.
Я опять ощутил животворную силу этой субстанции.
- Шобот? - Таня хоть и спросила, но ответа не требовалось. Она также подхватила меня и потащила назад.
- Спасибо, - я хотел было сам, да не смог. Ноги отказывали. Слабость страшная и голова кружится.
Потом я опять спал, как маленький ребенок, свернувшись калачиком, лишь только затем смог поесть. Кормила она меня своим грудным молоком. В волосатой груди нет ничего эротичного, как я считал. После этого мое мнение резко изменилось.
Вдруг подумалось, уже засыпая, что может я не зря здесь. Может эта названной мной Татьяной и есть... Говорят же, что человек не знает своей судьбы. И быть мне питекантропом или...миникантропом.
Утром, однако, такие мысли рассеялись. Я лежал и пытался составить хоть какой-то план действий. Если я попал сюда, то как-то могу вернуться обратно. Нельзя просто сидеть и ждать. Надо ходить, искать, но у меня есть проблема. Как оказалось, я плохо выживаю в новых для себя экстремальных условиях. Я не готов к такой жизни. Вывод: надо научиться выживать здесь. Надо понять этот мир и тогда уже действовать.
Следующие сутки мне еще дали поспать, Татьяна обо мне заботилась. Я с вожделением пил ее молоко и гладил грудь. Это ей доставляло удовольствие. Своих детишек она совсем забросила.
Я научился понимать ее чуть больше, чем остальных. Она очень выразительно складывала губы в разные улыбки или, наоборот, оскалы, а также махала руками.
А затем начались трудовые будни. Валяться в грязи мне надоело. Я признаюсь, что регулярно у себя убирался, не реже раза в две недели. Вот и здесь решил хоть подмести. Пылесос было найти затруднительно. Буквально выползя на улицу, хотя непривычно пещеру называть домом, я нарвал веток, соорудил подобие веника и вернулся, чтобы подмести.
Икрых был в шоке.
Его кустистые брови и отвисшая челюсть составили незабываемую картину.
- Аугрох! - завопил он на мои действия.
Явились все в полном составе. Так же молча, они смотрели, как я подметаю грязь и пыль и мусор.
Икрых восхитился и хлопнул меня по заднице. Я уже знал, что так выражают одобрение чем-то. Затем он настоятельно потребовал, что я бы научил делать веник всех женщин. Чем мне пришлось и заниматься. Я соорудил за этот день шесть веников. Икрых забрал три, заныкал их себе в изголовье ложа и счастливо на них улегся головой. Логики в этом я не нашел, но было приятно, что мои уборочные усилия оценили по заслугам.
Ночью я сладко обнимал Таню и думал. Мне надо научиться опознавать здесь опасность, находить еду и не бояться. Я смог понять, что я жутко боюсь. Я ужасно боюсь. И больше всего я боюсь сломаться, просто пойти и добровольно умереть. Я хочу жить. Жизнь, как оказывается, мы тебя мало ценим.
Утро началось с неприятностей. Я проснулся от воплей Танюши. Она орала, как оглашенная, пытаясь напугать своими децибелами какого-то мерзкого ящероподобного с длинным, как у змеи языком. Этот чудище было размером с лося и отчего в расцветку коня в яблоках. Оно никак не пугалось Тани, а очень заинтересовалось мной.
Как поступать в подобной ситуации я не знал. Орать видимо не помогает. Я попытался притвориться мертвым. Но чудище это явно не устраивало. Причем, если Таня пыталась забиться в самый угол пещеры, то Икрых пытался сзади чем-то уколоть это чудище. Оно соответственно отреагировало и последовало за Татьяной в угол нашего скромного жилища.
Но на его пути стоял я. Прекрасно понимая, что оно не будет выбирать дороги, и не соизволит через меня переступить, то надо было сражаться. Под рукой ничего кроме веника, который Таня по примеру Икрыха положила к нам в изголовье, я не нашел. Дальше, как заправский рыцарь, я стал тыкать в незваного гостя веником.
Ему это не понравилось. Зверь вдруг стал мотать головой и чихать. Теперь я был еще уделан и соплями этого чудища. Я ожидал, что он меня попытается затоптать, но зверь явно предпочел палку Икрыха моему венику.
