В зрачках моих глаз появилось и застыло презрение. С этого мига для меня Аниду стал чем – то бездушным и неживым, человеком я его считать уже не могла. Вот что имела в виду Хариэла, защищая меня. За это, деточка, спасибо! Долг платежом красен, придет время – оплатим. А пока я смотрела, как, вырвавшись из объятий Аниду, девчонка не знала – радоваться ли избавлению, или просто замкнувшись в себе оплакивать мечты, которые, несомненно, у нее когда – то были.
Волоча пузо по полу, я сменила дислокацию, что б не попасться на глаза кому-нибудь, когда она станет выходить. В этой комнате много было укромных местечек, словно ее специально приготовили для того, что б я могла остаться незамеченной.
Да, каюта Аниду здорово отличалась от моей. Начнем с того, что она была неизмеримо больше. Таких, как моя, в ней запросто б уместилось штук десять, не менее. Кровать на львиных лапах находилось почти в центре ее. Всюду – дорогие ткани, начищенный до янтарного сияния паркет и мягкие ковры. Всюду – темные тона, резко оттеняемые золотом. Черные подушки, расшитые изящными узорами, кальяны, флаконы, набитые розовыми лепестками, и канделябры, полные свечами.
– Я могу идти, мессир? – тихо спросила девушка, накинув скользкую ткань туники и глядя не на того, с кем делила постель, а в пол.
– Ступай, – безразлично отмахнулся он. – За платой придешь утром. Смотри, не забудь!
Сказать, что Аниду меня взбесил – не сказать ничего. И я готова была прыгнуть и оторвать его глупую, блеклую башку, зная, что каяться мне не придется ни сейчас, ни потом, как дверь распахнулась, и на пороге возник Хариолан. Девушка суетливой мышью выскользнула вон.
Юнец тяжело вздохнул, потянулся за покрывалом и прикрыл наготу. Хариолан отметил сие с очередной своей кривенькой усмешечкой. Пройдя по комнате печатая тяжелый шаг, он встал к юнцу спиной.
– Можешь одеться, – прозвучал ледяной голос. – И лучше будет, если ты это сделаешь быстро. Я не имею ничего против того, как ты проводишь свое свободное время, но капитаны устали тебя ждать, и поэтому сейчас сюда ввалится толпа. Тебе хочется предстать перед ними нагишом?
– Нет.
– Ну, так чего ты ждешь?
– Выйди, – внезапно смущенно проговорил Аниду, – Пожалуйста, а?
– С девушками ты смелый, – холодно заметил Хариолан, вертя в руках безделицу – хрустальный шар, укутанный в сетку из золотых и серебряных нитей. – Им ты голым показаться не боишься.
На моей морде появилось выражение, напоминающее усмешку Хариолана. И кто сказал, что зверье не умеет улыбаться? Еще как умеет! Я следила из своего логова за этими двумя, как кот следит за мышью. Не сказать, что я была безмятежна – толпа народа в мои планы не входила, но не усмехнуться, глядя как поспешно, трясущимися руками, Аниду хватает одежду и летит в смежную комнату, я не могла.
А Хариолан, отложив безделушку, обвел комнату тяжелым взглядом. Теплые зеленые глаза смотрели, словно ощупывали. Я постаралась сжаться в точку. Разумеется, не удалось. Разумеется, он меня не заметил. А я смотрела на него, чувствуя, что помани он – и я на брюхе подползу к его ногам. Что за колдовство излучал он, что я – разумнейшая тварь, теряла от его присутствия голову?
Аниду появился через несколько минут – одетый, причесанный, этакий невинный ангелочек, внешности которого я б поверила, не открой мне глазки на него Хариэла и сегодняшняя ночь.
Хариолан улыбнулся ему несколько мягче, чем улыбался до того.
– Что нужно капитанам? – спросил Аниду напряженно.
– Они хотят посоветоваться, что делать с оборотнем, – отозвался горбоносый удивительно спокойно.
– Но ведь это – твоя добыча.
– Все верно, мессир Аниду, – заметил хищник. – Вот ты им это и объяснишь. Я с оборотнем расставаться не намерен. По крайней мере, до Эвира.
– И зачем сдалась тебе эта тварюга? – с дрожью в голосе спросил Аниду.
– Тварюга? – деланно удивившись, переспросил Хариолан. – Я думал ты меня поймешь. Она – на редкость симпатичная девушка. Ты этого не находишь, о ценитель женской добродетели?
– Ты и – женщины? – уколол насмешкою Аниду.
Хариолан быстро развернувшись, подошел к мальчишке и посмотрел на него сверху вниз. Зрачки каре – зеленых глаз сжались в точечки. Не хотела б я сейчас поменяться местами с Аниду. Я-то не люблю, когда на меня так смотрят. Взгляд пирата был схож с клинком, приставленным к горлу.
– Аниду, – заметил Хариолан неожиданно мягко, – я не понял намека. Будь добр, поясни, пожалуйста.
– Да нет, ничего, так, – пролепетал юноша, – просто…
– Просто мозги отказали, – вздохнул Хариолан умиленно, – переутомился, обминая кровать. Аниду, я человек незлопамятный, но в тебе нет ни малейшего почтения к тем, кто старше тебя и опытней. Боюсь, придется преподнести тебе пару уроков этикета. Ты же знаешь, какое значение этикету придает твоя матушка?
– Мессир, – прибавил Аниду, напоминая.
Хариолан склонился в насмешливом поклоне. Я с напряжением ждала продолжения их препирательства, но в коридоре прозвучал звук шагов бегущего человека, и эти двое надели на лица безразлично – вежливые маски.
Мой сторож вломился в каюту повелителя без церемоний.
– Беда, господин Хариолан, – проговорил он. – Оборотень! Она сбежала!
Аниду огляделся, словно схваченный за горло смертельным ужасом. Я не знала, что его светлейшество может побледнеть еще больше. Лицо сделалось меловым и каким – то рыхлым, светлые глазки забегали. Похоже, он боялся, что я, того гляди, вылезу из-под кровати или выгляну из-за драпировок. Недурная идея! А что если попробовать? Уж больно интересно было б тогда взглянуть на него. Что б он тогда сделал? Рухнул в обморок или банально и некрасиво обмочил только надетые штаны?
– Хариолан! – выдохнул он, схватив хищника за руку. – Хариолан, мне страшно!
Хариолан досадливо эту руку отцепил от своего рукава.
– Где она? – проговорил он, глядя на стража.
– Никто не знает. Заснула в комнате, я заглянул чуть погодя – ее нет! Кажется, сбежала через вентиляцию.
– Возьми людей, – заметил Хариолан, – прочеши корабль, перекрой все ходы! Ее необходимо найти! Вот зараза!
Вздохнув, он посмотрел на Аниду, обвел взглядом каюту и пожал плечами.
– Позвать тебе стражу, сударь? – спросил насмешливо.
– Позови…
– Спокойной ночи…
Он вышел, а я осталась наедине с перепуганным чуть не до смерти юнцом. Что ж, легко было б сейчас выйти из укрытия, и одним движением когтистой лапы распороть ему горло и грудину. Но от одной мысли об этом меня замутило.
Мне казалось, что пляшут стены, пляшет пол и набат гудит в голове. В горле стоял комок вкуса металла, а грудь разрывала железными когтями боль, не позволяя дышать. Вот она расплата за пребывание в зверином облике! И все ж, зверем быть легче, чем гадом. А мне предстояло отсюда еще выползти…
