Дорел один раз мигнул фарой.
— Ага! Значит, ты со мной согласен! Ты знаешь, в чем тут дело?
Дорел дважды мигнул, а потом, после короткой паузы, фара зажглась еще раз.
— Да и нет? У тебя есть кое-какие догадки, но ты не уверен?
Он мигнул один раз.
— Впрочем, какими бы ни были мотивы Морри, я помогаю людям, которые в противном случае были бы обречены на смерть.
Фара зажглась и погасла.
— Морри однажды сказал, что ты отрабатываешь долг, превратившись в велосипед.
Дорел мигнул.
— Тогда я не понял... да и сейчас я не имею ни малейшего представления о том, что он имел в виду. Ты можешь мне объяснить?
И опять он мигнул.
— Ну так в чем тут дело?
Неожиданно Дорел подъехал к противоположной стене, прислонился к ней и застыл в неподвижности. Больше он не мигал своей фарой — очевидно, хотел этим сказать, что я должен догадаться сам. Я попытался, но мои размышления были прерваны телефонным звонком. Это был тот самый, специальный случай.
— Говорит доктор Пулео, Дэн Пулео. Мы встречались весной на научном семинаре.
— Припоминаю, — ответил я.
— Речь шла о критических ситуациях...
— У вас она возникла?
— К вам уже направлен лимузин.
— И куда он меня отвезет?
— В особняк губернатора.
— Речь идет о самом Кейссоне?
— Да.
— А почему он не в больнице?
— Мы обязательно его туда доставим, но я думаю, что вы успеете раньше.
— Я обойдусь без вашего лимузина, если поеду на велосипеде через парк.
Я повесил трубку, схватил чемоданчик с инструментами и побежал обратно в гараж.
— Нам нужно как можно быстрее добраться до особняка губернатора, — сказал я Дорелу, выводя его на улицу и вскакивая в седло.
Перед глазами у меня все померкло. Я помню, как слез с велосипеда и, слегка пошатываясь, направился к двери особняка. Мне удалось войти и не упасть, и вскоре я уже пожимал руку доктору Пулео, который отвел меня в спальню. По пути доктор говорил что-то о недавнем воспалении легких и камнях в почках в прошлом году. Никаких проблем с сердцем у губернатора до сих пор не наблюдалось.
Я посмотрел на фигуру, распростертую на постели. Лу Кейссон, губернатор, прославившийся своими реформами — ему удалось, сохранив то хорошее, что было у прежней администрации, добиться успеха там, где его предшественник потерпел сокрушительную неудачу. А кроме того, у него была умная и красивая дочь Элизабет. Я не виделся с ней с тех пор, как еще в колледже мы перестали встречаться и я переехал в другую часть страны.
Подойдя к Кейссону, чтобы начать осмотр, я почувствовал укол совести. Я согласился с доводами Морри, который уговорил меня подать документы в университет на Западном побережье после того, как меня приняли в Восточный университет, в который поступила Элизабет.
Вспомнил о Морри, и он...
Передо мной скользнула тень, и в следующий момент я увидел Морри в ногах постели. Он качал головой.
Я пощупал пульс в сонной артерии. Ничего. Приподнял веко, чтобы посмотреть глазное яблоко…
Неожиданно я рассвирепел. Издалека уже доносился вой сирен, а меня подхватила волна гнева. Я вдруг вспомнил все решения, которые мне навязывал Морри. В одно мгновение я словно со стороны увидел, как он покупал меня своими подарками.
Открыв чемоданчик, я достал инструменты и оставил их на постели.
— Вы будете его лечить? — спросил Пулео.
Я наклонился вперед, поднял на руки Кейссона и переложил его так, что теперь Морри оказался в головах постели.
— Я не могу взять на себя ответственность... — начал Пулео.
Я уже набирал лекарство в длинный шприц.
— Если я сделаю укол сейчас, он будет жить, — сказал я. — Если нет — умрет. Как видите, все предельно просто.
Я расстегнул пижаму больного.
— Дэвид, не делай этого! — сказал Морри.
Не обращая на него внимания, я сделал укол — три кубика настойки блифеджа прямо в сердце. Возле особняка остановилась машина «Скорой помощи».
Когда я вьшрямился, крестный свирепо смотрел на меня. А потом быстро вышел из комнаты, не пожелав воспользоваться дверью.
Кейссон вдруг пошевелился и вздохнул. Теперь, положив пальцы на сонную артерию, я сразу нащупал пульс. В следующую секунду губернатор открыл глаза. Я собрал инструменты и застегнул пуговицы пижамы.
— С вами все будет хорошо, — сказал я ему.
— Какой курс лечения вы рекомендуете в дальнейшем? — спросил Пулео.
— Положите его в реанимационную палату и наблюдайте в течение двадцати четырех часов. Если после этого все будет в порядке, делайте с ним, что хотите.
— Нужно продолжать вводить лекарство?
— Нет, — ответил я. — Извините, мне пора.
Когда я повернулся, чтобы уйти, она стояла в дверях.
— Привет, Бетти, — сказал я.
— Дэвид, он не умрет?
— Нет, — кивнул я и добавил после короткой паузы: — Как ты?
— Хорошо.
Я направился к выходу, но потом остановился.
— Мы можем поговорить наедине?
Она отвела меня в маленькую гостиную, где мы уселись в кресла.
— Я хочу, чтобы ты знала: все это время мне тебя не хватало, — смущенно проговорил я. — Мне очень жаль, что наши отношения прекратились, когда я уехал на Запад. Наверное, у тебя есть друг?
— Насколько я понимаю, ты все еще не обзавелся постоянной девушкой? — ответила она вопросом на вопрос.
— Верно.
— А если и я тоже пока одна?
— Я был бы рад начать встречаться с тобой. Чтобы снова тебя узнать. Есть у меня такой шанс? Ты согласна?
— Я могла бы сказать, что мне нужно поразмыслить, но это было бы неправдой. Я уже подумала, и ответ — да, я согласна.
Мы сидели и разговаривали два часа, а потом условились увидеться на следующий день.
Проезжая в темноте через парк, я включил фару и вспомнил о нашем «разговоре» с Дорелом.
— Говори! Черт тебя возьми! — воскликнул я, — Меня интересует твое мнение!
— Хорошо.
— Что?
— Я сказал «хорошо». Что ты хочешь узнать?
— А почему ты раньше мне не отвечал?
— Ты должен был отдать мне прямой приказ. Сейчас ты это сделал в первый раз.
— Кто ты — на самом деле?
— Я был врачом, которого Морри учил в начале девятнадцатого века в Вирджинии. Меня зовут Дон Лорел. Однажды я сделал то, что ему не понравилось: начал производить и продавать запатентованное лекарство «Блифедж Лорела».
— Должно быть, оно помогло многим людям, а это не устраивало Морри.
— Да, и нескольким лошадям.
— Я только что спас человека вопреки его воле.
— Не знаю, что и сказать тебе... Если не считать того, что я вел себя нагло и высокомерно, когда он спросил меня про «Блифедж Лорела», — и в результате превратился в транспортное средство. Возможно, тебе следует вести себя иначе.
