Их необычайно нежные прикосновения отзывались в Яромире странными, незнакомыми доселе чувствами.
Глубочайший стыд и приятное блаженство обрывисто сменяли друг друга, будто множество маленьких иголочек кололись от макушки до кончиков пальцев ног.
Кровь прилила к низу живота, от чего Яромир ещё больше покраснел и постарался прикрыться, но служанки не обращали на него никакого внимания и делали своё дело без толики смущения.
Через несколько минут одна из служанок ненадолго вышла и вскоре вернулась, держа на руке черное узорчатое платье, прошитое золотыми нитями и совершенно новые кожаные туфли.
Девушки хотели помочь одеться, но Яромир запротивился:
— Здесь сам. — Яромир повернулся к ним спиной и прикрыл срам широким полотенцем. — Никогда нянек не было и сейчас не нужно… Обождите снаружи.
Служанки кротко поклонились и поспешно вышли из парильни.
Яромир быстро отёрся, натянул платье, туфли и вышел вслед за девушками, после чего те, так же молча, проводили его обратно в большой зал.
Игорь первым приметил осторожно спускающегося по ступеням Яромира и, раскинув руки, вышел к нему навстречу.
В зале вновь воцарилась тишина.
Грязный оборванец, еще не так давно позорно стоявший перед всеми на коленях, выглядел прекрасным, статным, белокурым лебедем, немного потрепанным, но всё же — лебедем.
Тут и там, среди бояр, можно было расслышать перешептывания о невероятной схожести Игоря и Яромира.
— Как статен! Как столепен! Разве могут боле оставаться сомнения, что это — мой родный брат?! Пей же, люд Слав-городский, за его здравие! Пей, за память отца нашего светлого! Пей и прославляй род славный, да оберегать ему вечно Русь Светлую! Пусть сегодня мёд и вино льются рекой, а столы ломятся от яств! Рви струны, гусляр! Радость великая в дом мой пришла!
Народ загудел и зал наполнился звоном стучащих кружек, перебивающих усердно старающихся музыкантов.
— Пройдём к столу, брат, — Игорь взял Яромира под руку. — Уважим гостей, а после и потолкуем.
На последнем слове голос Игоря едва изменился, но Яромир это прекрасно уловил:
«Видимо, разговор предстоит не из приятных…» — заключил он и проследовал за братом к главному столу.
Игорь посадил Яромира по левую руку от себя, подвинув Руевита с его привычного места, чем вызвал глубокую досаду грозного воеводы.
Весь оставшийся пир гремели песни, люд кружился в самых разных танцах и, как наказал Игорь, питьё лилось рекой.
Только Яромиру всё никак не мог успокоиться…
Глава 20: «Поднимем же за нас — внуков Сварога!»
Наконец, Яромир получил то, что, вроде бы, так хотел: семью, дом, признание — но, почему-то, сейчас внутри скреблось неприятное чувство обмана.
За натянутыми улыбками и льстивыми речами он прекрасно видел всю суть людей, собравшихся в большом зале княжеского терема.
Зависть, похоть, обман, злоба, корысть — лишь маленькая доля того, что они так ловко скрывали от затуманенного вином взора Игоря.
Только Яромир видел всех их насквозь, по косым, жгучим взглядам, по едва уловимой дрожи в голосах. Отец научил.
Яромир бегло пробежал глазами по шумно стучащим кружками захмелевшим боярам и крутящейся вокруг них прислуге.
От непривычной суматохи и духоты мутило и хотелось поскорее выбраться на воздух.
Неожиданно, внимание привлёк угрюмый человек, тоскливо уставившийся в пустую стальную кружку за самым дальним столом и скрываемый ото всех полумраком потухшей лампы — Гришка.
При виде подставившего его товарища Яромир гневно свёл брови и тут же слабо улыбнулся. Он больше не злился на Гришку, но всё ещё желал его проучить — от удара поленом по голове осталась добротная, больно ноющая шишка. Ну ничего, будет ещё время отплатить ему тем же…
Яромиру неистово захотелось присоединиться к товарищу, сбежать от притворного, гнетущего внимания, но, из-за подпиравших его с двух сторон Игоря и Руевита, это сделать не представлялось возможным.
«Что ж, рано или поздно и этот вечер закончится…»
Ещё никак не давало покоя чувство тревоги.
Княжна Марина — начиная с её самого первого взгляда Яромир так и не переставал чувствовать его на себе.
Горячий, полный любопытства и безграничного желания — он не давал ему покоя, пробуждая глубоко внутри знойный мандраж, заставляя всё тело податливо отзываться на её недвусмысленные посылы.
Княжна настойчиво пожирала Яромира своими чарующими желтыми глазами, но видя, что тот упорно не отвечает взаимностью, поменялась в лице, недовольно заёрзала на месте, извинилась перед Игорем и чуть ли не бегом взлетела по лестнице.
И только стоило Марине покинуть большой зал, как тревога Яромира улетучилась сама собой.
Да и когда тут было о чём-то переживать, когда покосившийся от выпитой медовухи воевода, уже совсем позабыл про их недавнюю стычку, принялся во всю обнимать Яромира, то и дело подливая в рог, не столько в его, сколько в свой.
Князь Игорь с большим любопытством и задором расспрашивал о детстве, о старике, принимал поздравления от гостей, каждое из которых вгоняло Яромира в краску.
После очередной наигранной похвалы от воняющего салом и едва передвигающегося на заплывших жиром ногах боярина Игорь всё же обратил внимание на сконфузившегося, вжавшегося в стул Яромира:
— Они тебя смущают, брат? — князь с повелительным видом выпрямился на маестате. — Лизоблюды, собаки, пускающие слюни, жалобно трясущие хвостами в надежде получить обглоданную кость с моего стола. Подхалимы и льстецы… Они уважают лишь язык кулака и стали. Кнут и пряник… Они не стоят твоего волнения, как и доверия. Правда, без них — никак, поэтому, чтобы сохранялся порядок, кости им приходится оставлять пожирнее. Тебе же по первой дам совет: держись подле меня, присматривайся, приглядывайся, а там, глядишь — научишься и тебя самого не обглодают.
Игорь демонстративно откусил добротный кусок от утиной голени и швырнул остатки далеко в зал, где тут же из-под лестницы вынырнула пепельная ловчая, жадно вцепилась зубами в кость и так же быстро скрылась обратно.
«Почему мне кажется, что я ещё пожалею о том, что заявился сюда…?» — заставила задуматься Яромира короткая, но глубокая речь брата.
Когда большая луна показалась в верхних окнах большого зала князь Игорь, заметно уставший от затянувшегося пиршества, приказал слугам выкатить гостям ещё две бочки вина, подать запеченного кабана, а сам же поспешил откланяться.
— Идём, потолкуем, в дали от излишне любопытных глаз. — тихо сказал Игорь и указал Яромиру следовать за ним.
Яромир аккуратно перелез через распластавшегося по столу, храпящего, будто медведь, воеводу и последовал за братом к лестнице, противоположной той, куда пошла Марина.
Стоило подняться наверх, как гогот пирующих тут же стих.
Яромир с облегчением выдохнул.
Широкий коридор, со стенами, украшенными различными полотнами с причудливыми узорами, слабо освещали редкие факелы.
Возле одной из многочисленных дверей Игорь остановился, приоткрыл её и жестом пригласил Яромира войти.
Сразу же из комнаты в нос ударил приторный запах лаванды.
«Так и не скажешь, что князь боится духов?» — Яромир бросил короткий, недоверчивый взгляд на брата и вошёл внутрь.
Комнате, как и коридору, сильно не хватало света. По середине стоял круглый стол с кувшином, двумя кружками и подносом вяленого мяса, но не искусно выструганная ольха привлекла всё внимание Яромира.
На стене, прямо напротив входа, висел большой портрет мужчины, в расшитой золотом красной рубахе, блестящей рукоятью меча-кладенца на поясе и звездой Сварога на шее.
«Отец…» — от волнения у Яромира больно закололо под ребром.
Рядом с Ярославом на стуле сидела белокурая женщина, в небесно-голубом платье, подобранным под цвет её синих глаз.
— Какая красивая… — прошептал обомлевший Яромир и медленно приблизился к картине.
