княжичу, не имея ни малейшего представления, что такое жизнь в качестве наёмника на большой дороге.
— Ты не поверишь, что мне приходилось делать для выживания, — тихо говорил он. — Даже не хочу такое рассказывать.
Она молча слушала.
— Когда я услышал, что князь Ливен нанимает охранников для семейного собрания, то побежал, только пятки сверкали. Я уже не стеснялся выпрашивать, — продолжил он, — гордости вообще не осталось. Я был грязным и голодным… даже когда меня нанимали, мне пришлось просить пищу и бритву. Как только собрание подошло к концу, меня выгнали.
Мгновение он помолчал.
— Но потом Антон… он спас Лиззи от своего брата, а взамен я спас его от группы убийц Дамека.
Несмотря на решимость молчать и слушать, Амели не смогла сдержаться и выпалила:
— Что?
Он кивнул и продолжал говорить тихо, повествуя о грязной сделке Дамека с капитаном охраны:
— По-настоящему доверенных людей рядом с ним не было. Он был совсем один, — говорил Яромир. — В то время я не понимал этого, только позже.
— И он попросил тебя поехать в его замок?
Яромир глубоко вздохнул. Его глаза были направлены в одну точку, как будто он мог смотреть сквозь стены в прошлое.
— Да. К тому же мы стали друзьями, для меня это было странно. Ты только подумай: кто он и кто я?.. Я думал, он даст мне должность какого-нибудь караульного или что-то вроде того. И вот когда мы приехали, он представляет меня лейтенантом, начальником охраны. Поселил в той части замка, где живут приближённые придворные. Скоро почти никто не называл меня по имени. Либо «сэр», либо «лейтенант». — Он прислонился к стене. — Можешь ли ты представить, каково это? Ничего не было и в один прекрасный день… Да! Когда был никому не нужным бродягой, а потом вдруг становишься кем-то большим, чем мог вообразить?
Амели положила подбородок на руки:
— Да, я могу представить, каково это.
Было уже за полночь. Хельга уже ушла, и сёстры остались одни. Селин лежала под одеялом и слушала историю Яромира, которую Амели обстоятельно пересказывала. Против воли Селин была тронута злоключениями бывшего наёмника. Но даже это не могло полностью оправдать лейтенанта в её глазах:
— Всё это очень увлекательно, но не оправдывает убийство человека.
— Он защищал Антона.
— Во время предварительного следствия?
Амели не ответила. Селин было любопытно, почему сестра так упорно встаёт на защиту Яромира. Но она так устала! Да ещё дело об убитых девушках зашло в тупик. Возможные линии расследования пресеклись. Все подозреваемые и жертвы, кому сёстры прочитали прошлое или будущее, были мертвы.
Хельга была права, и после целого дня сна она успокоилась.
— Я до сих пор не уверена, что смогу продолжать, — прошептала Селин.
— А лавка?
— Не знаю.
Прежде чем Амели смогла ответить, громкий стук в дверь заставил их обеих подпрыгнуть. Стук не прекращался, и Амели поспешила к двери.
Яромир обеспокоенно заглянул внутрь. Его лицо так осунулось, что выглядело постаревшим:
— Селин, ты должна поспешить. Антону хуже.
Она села в кровати:
— Насколько хуже?
— Я думаю, он умирает.
В спальне Антона Селин вытирала пот с его лица. Он был без сознания, но тело сотрясала непрерывная дрожь. Амели присела рядом с ней, Яромир притулился на краю кровати, сам почти больной. Кажется, он в самом деле был напуган. Павел стоял у двери, скрестив руки. Он выглядел чуть лучше, чем его лейтенант. Рядом с ним К стене был прислонён портрет женщины в чёрном.
— У него была рвота, прежде чем он упал без сознания? — спросила Селин. Испорченные отношения не имели значения в этот момент.
— Да, — ответил Яромир. — Я думал, что это хорошо. Думал, если Фёдор ухитрился дать ему тот яд, прежде чем был арестован… то Антон очищался. Это возможно?… Чёрт! А если Фёдор отравил его чем-то пострашнее?
Селин в задумчивости пожевала губы изнутри. Она знала, что случилось с Антоном. Она знала это уже днём. Но люди его статуса — и люди вокруг них — не хотели признавать зависимость от эликсиров, вина или чего-то другого, кроме собственной власти. Такое заявление может быть истолковано как оскорбление. Вот почему она ничего не сказала раньше. Она надеялась, что княжичу не станет хуже.
— Селин! — Настаивал Яромир.
В комнате был полумрак, горело только несколько свечей. Антон застонал от боли, потея на простынях.
— Нет, — сказала она, как ни в чем не бывало, насколько могла. — У него совсем другая проблема. Мастер Фёдор давал ему опиаты в течение долгого времени. Его тело стало зависимым от опиума, и теперь наступает ломка. Его органы больше не могут функционировать без него, и я боюсь, что зависимость настолько серьёзная, что состояние может продолжать ухудшаться.
Павел напрягся в дверях, Яромир выпрямился.
Но затем, к её великому облегчению, лейтенант спросил:
— Что-нибудь можно сделать?
— Да, но тебе это не понравится.
— Просто скажи мне!
— Ему нужны маленькие, ослабленные дозы опиата на какое-то время. Дозы нужно уменьшать в количестве до тех пор, пока тело не отвыкнет от него. На это понадобится несколько недель. Одновременно можно давать тоник из кожевенника, чтобы помочь печени очистить организм от токсинов.
Она понимала, что Яромиру не понравится идея снова давать княжичу наркотики. Лейтенант рассматривал Антона как нечто большее, чем средство для сохранения положения и власти.
— Ты можешь сделать эти зелья? — спросил он.
Селин не думала, что маковый сироп или очищающий тоник — это зелья, но кивнула:
— Да, но мне понадобится полный доступ к аптечному магазину и его травяному саду. И если вы хотите, чтобы всё было сделано быстро, будет нужна помощь.
Её слова оказали на него почти магическое действие. Лицо сразу прояснилось, некоторые измождённые складки исчезли. Яромир был человеком, которому нужен план, действие. По-настоящему несчастным его делало именно чувство беспомощности.
— Какая помощь? — без промедления спросил лейтенант.
— Для начала нам понадобятся несколько фонарей, если мы будем собирать маки прямо сейчас. И много дров, чтобы развести огонь в очаге и поддерживать его.
Посмотрев на Антона, Яромир помедлил несколько секунд, а потом сказал:
— Я остаюсь здесь с ним. Павел, ты соберёшь фонари и дрова. Иди с Селин и Амели в аптеку. Позаботься об их безопасности и окажи Селин любую помощь.
