попросту не дано осознать правды войны — на фронте умирают только от оружия и болезней. Можете не тревожиться — я сдержу их пыл при надобности.
— Буду очень признателен. — Старика в самом деле заботила ярость солдат. — А что с командой? Попыток бунта не предпринималось?
— Моряки работают за гроши — им нет проку бросаться на вооруженных воинов с голыми руками и учинять разбой. Вред способен причинить лишь приближенный к Зотикосу торговец, который вез товары первой необходимости в соседние полисы, расположенные севернее Физе. После утраты корабля ему не избежать гнева архонта, поэтому он может выкинуть какую-нибудь глупость без оглядки на последствия. Мы не выпускаем мужчину из вида, но держать ухо востро лишним не будет.
— Что скажете об оставленной позади угрозе? Они способны настигнуть нас?
— Очень правильный вопрос. — Керберос сам собирался поднять эту тему. — В гавани стояли только торговые судна, однако некоторые из них могут оказаться быстроходными. Сейчас мы выигрываем всего несколько часов — предатели легко отыграют их за трое или даже четверо суток. Требуется немедленно принять меры.
— Я бы предпочел сойти с борта как можно раньше. — Солон сплюнул вязкую слюну в воду. — Возьмем курс на север, подальше от границ и сражений. Потеряем время, но сохраним жизни. Отдайте соответствующее распоряжение рулевому.
— Светлые мысли. — Герой словно услышал собственный голос. — Вам пора возвращаться в каюту. Холодному ветру не нужно много времени, чтобы свалить с ног и так ослабленный организм.
— Принесите ведро. — Керберос вымученно улыбнулся. — На всякий случай.
Дни на корабле тянулись мучительно долго. Запертый в ограниченном пространстве Сол мог найти столь привычное и желанное уединение лишь в маленьком помещении, где чувствовал себя крайне нехорошо. При побеге он бросил вещи в портовом городе, в том числе вывезенные из столицы пергаменты, и теперь бездельничал против собственной воли, не находя никакого занятия. Ему пришлось просить пустые листы и чернила, чтобы работать хоть над чем-то — пока воспоминания были свежи, советник задумал выявить причастных к продаже оружия людей. Он не знал имен, но знал ремесленников и государственные должности, без которых точно не удалось бы наладить производство и поставки, а этого уже было достаточно. Составленный на первых парах короткий список с каждым часом увеличивался все больше, обзаводясь новыми строками, столбцами, и подробностями. Тем не менее процесс шел тяжело, а ведерко у стола все пополнялось: от концентрирования на буквах и цифрах старика укачивало еще сильнее.
В последнюю ночь перед прибытием на Золотые острова Тавуларис долго не мог уснуть, представляя завтрашний день и долгожданный разговор с Прометеем, которого не видывал ни Гаиа, ни даже Боги уже сотни лет — лишь его поданные или, как Титан их сам называет, дети. Ему придется распознать ложь и отказать в помощи собственному праотцу, либо услышать весомые аргументы и втянуть Ареса во что-то серьезное. Зашкаливающая ответственность и важность предстоящего дня оказывали на Сола непреодолимое для человека давление. Устав от навязчивых мыслей и отчаявшись пытаться уснуть, он вышел на погруженную во тьму палубу, чтобы прояснить голову.
Бодрствующий Керберос стоял, оперевшись руками на борт корабля, и встревоженно вглядывался вдаль.
— Что-то не так? — Старик подошел ближе, передвигаясь лишь благодаря излучающему свет звездному небу.
— Я слышал крик ворона неподалеку. — Мужчина совсем не удивился бессоннице спутника.
— Вас напугала обычная птица?
— Мы в открытом море, Сол! Соберитесь, здесь не может быть птиц. Во всяком случае, если рядом нет владеющих ими людей.
— Может, он прилетел с островов? Уже через несколько часов мы увидим сушу.
— Для него здесь нет ничего интересного. — Герой замотал головой. — Возьмите это и скорее возвращайтесь в каюту. Закурите, когда услышите крики. Я приказал будить людей и готовиться к битве, но сохраняю надежду на лучший исход.
В руках Солона оказалась самокрутка.
— Что внутри?
— Опиум.
— Вы совсем сдурели?! Хотите, чтобы я добровольно лег в постель и принял легкую смерть?
— Он сработает как обезболивающее. Это может спасти вам жизнь, коли вновь придется сражаться или плавать в холодной воде. Теперь уходите!
Тавуларис сидел в темноте на краббатионе и крутил наркотик между пальцами. В его голове шумел целый круговорот мыслей, но из их огромного множества он зацепился лишь за одну, далеко не самую важную в данный момент: перед самым выездом из Лонче Кербер получил от стражей у ворот сверток с неизвестным содержимым, которое теперь находилось в аккуратно скрученной самокрутке. По скорости и ловкости действий было несложно догадаться, что они проворачивают подобную схему не впервые — среди городской стражи давно гуляют губящие разум вещества, распространяющиеся по отработанной системе. Разъяренный серьезнейшим упущением архонта столицы Исократа советник совсем позабыл о происходящем вокруг, поэтому вздрогнул от неожиданности, услыхав громкую команду за пределами каюты.
— Сучья выдумка и промысел Диониса!
Дрожащими руками старик зажег свечу, поднес край бумаги к маленькому танцующему огоньку и пустил дым, страшно закашлявшись.
— Отвратительно. — Еще одна затяжка. — Просто ужасно. — И еще одна. — Невообразимое дерьмо!
Расправившись со своей порцией курева, Керберос обнажил меч и приготовился использовать всю имеющуюся у него силу Ареса до последней капли.
— Идут на таран! — раздался голос со стороны мостика, и в это же мгновение из мрака появился металлический нос огромного боевого судна, нацеленного в правый борт шлюпки бедного торговца.
Иоанну успел отправить в полет лишь три огненных снаряда, целясь в паруса, прежде чем потерял равновесие и покатился по палубе под оглушающий треск древесины. Один из полыхающих сгустков достиг цели: его сполна хватило, чтобы ткань вспыхнула и осветила округу вместе с вражеской командой. Поднимающиеся на ноги воины не придали должного значения огню над головой, а сразу схватились за оружие, обрекая корабль гореть дотла — без поддержки они быстро сгинут в холодном океане даже после победы в сражении.
Из-за жесткого столкновения груженный товарами корабль полностью лишился кормы и накренился, позволив воде беспрепятственно заливаться в трюм, где трусливо прятались моряки. От мощного удара верхушки мачт надломились, а такелажы[64] переплелись между собой — пламя тут же перескочило на соседние паруса и тросы, накрыв людей обжигающим ковром из оранжевых языков, искр и пепла. [64 - Обобщенное название всех снастей на судне.]
Послышался стук ботинок ринувшихся в бой солдат, и свист нескольких десятков отправленных
