Ознакомительная версия.
Ирка так долго смотрела на звезды, что ей стало казаться, что она сама на звездах и оттуда смотрит на землю. Мысли куда-то уплывали, дробились, и, сама того не заметив, она ввинтилась в сон, как штопор в тугое яблоко. Ночью, кажется, шел дождь, но капли его услужливо испарялись в воздухе, не касаясь юной валькирии. Ирке же снился Мефодий. Почему-то он нехорошо усмехался, и с ним рядом вертелись две девицы, которые очень, ну просто чудовищно не нравились Ирке. Одну – с длинными пушистыми хвостами, она видела вместе с Мефодием у дома Мошкина. Другую же – темноволосую, решительную – Ирка пока не знала и не представляла, существовала ли девица на самом деле или пришла из сна.
«Так нельзя! – сказал ей укоризненный голос. – Ты светлая. Ты должна любить всех».
«Я и буду любить всех. Но только не этих двух», – отвечала Ирка.
«Это нехорошо!» – осудил голос.
«Ну уж извините! Ничем не могу помочь!» – сказала Ирка.
Утром она впервые научилась материализовать доспехи. Произошло все случайно – ей померещился шум, и она рывком села на крыше. Было уже светло. Солнце стояло не то, чтобы слишком высоко, но уже и не низко.
На крышу поднялся немолодой рабочий в синем халате. Он имел вид человека, батарейки радости которого безнадежно сели. В результате он жил, двигался и работал на одной лишь многолетней привычке и чувстве закаленного пофигизма. Рабочий потрогал антенну, грустно перекурил и, наконец, удалился, захватив с собой моток кабеля. Ирка наблюдала за ним, прячась за вентиляционным выступом. Когда ремонтник ушел, Ирка встала и внезапно была ослеплена блеском нагрудника. Она так и не поняла, когда он возник. Должно быть, в момент, когда ей померещилась угроза. В руке же Ирка обнаружила метательное копье.
Подчиняясь неведомому зову, она подошла к краю крыши. Новым, прежде неведомым, но отчего-то известным ей движением, занесла назад почти прямую руку и метнула дротик, целя в далекий, едва видный с крыши дорожный знак. Копье золотой молнией ушло в небо, пронеслось над оградой, описало дугу и… Ирка готова была поклясться, что увидела, как знак качнулся, став жертвенной мишенью. А потом безо всякого перехода копье вновь оказалось у Ирки в руке. Ей не пришлось даже задумываться, как вернуть его. Она ощутила лишь, как пальцы сжали отполированное древко. Копье нетерпеливо подрагивало. Как пес, только что прибежавший с палкой и теперь вновь распираемый желанием мчаться.
«Хочешь, чтобы я тебя еще раз бросила? Успеем еще… Потерпи!» – сказала ему Ирка.
Она расслабила пальцы, и копье послушно исчезло, чтобы появиться в любой миг, по первому зову. Ирка же стала разглядывать нагрудник. В центре, у сердца, она увидела странное украшение. Состояло оно из двух колец, одно из которых входило в другое, и восьми острых, похожих на наконечники дротиков, драгоценных камней. Камни были парными – два красных, два желтых, два зеленых и два черных. Осторожно коснувшись внутреннего кольца, Ирка поняла, что оно вращается внутри большого, и с ним вместе вращаются, меняя положение, четыре камня.
Решив выяснить, что получится, если повернуть кольцо, Ирка двумя пальцами осторожно взялась за его центр. Кольцо двигалось медленно, с усилием. Камни задевали друг друга, высекая холодные искры. Когда красный камень соприкоснулся с черным, в московском небе прогремел гром, и молния острым зигзагом прочертила небо где-то неподалеку. От грома зазвенели стекла. Панически завыли сигнализации.
Поняв, что вызвала молнию, Ирка торопливо повернула камень еще раз. Теперь красный соприкоснулся с зеленым, а желтый – с черным. По кольцу пробежала нежная голубоватая искра, а в следующий миг Ирке почудилось, что ее лицо и тело оказались в центре золотистого сияния, облегавшего ее плотно, как перчатка.
Ирка вздохнула. Происходили странные вещи, которым она не могла найти объяснения. Логика завязывалась морским узлом и отправлялась сушить сухари.
– Может, этот психанутый Антигониус мне бы разъяснил? – сказала она с легкой досадой, не ожидая результата.
Слово «психанутый» выскочило как-то само, контрабандно. Должно быть потому, что предыдущие попытки вызвать Антигониуса ровным счетом ни к чему не приводили.
Но сейчас было иначе.
«Дыр-дыр-дыр!» – услышала Ирка. Покрытие крыши треснуло. Сквозь бетон и черную смолу на крышу выбралось странное существо.
Ростом оно было чуть выше Иркиного колена. Весьма упитанное, если не сказать толстое. С бугристым носом желтоватого оттенка, вид которого вызывал смутное ностальгическое воспоминание о чае с лимоном. С короткими кривыми ногами и длинными цепкими руками. С шевелюрой поэта, не стригшегося с момента предыдущей реинкарнации, совпавшей с выходом первого авторского сборника. С лицом капризного младенца, украшенным рыжими бакенбардами. С верхними клыками, острыми, как у вампира. С меланхоличной и томной русалочьей грустью в больших выпуклых глазах. С ушами, склонными к чешуйчатости. И, наконец, с плавательными перепонками между пальцев, которые, правда, завершались в районе первого сустава.
Одето странное создание было в длинную холщовую рубаху с поясом.
Ирка впала в ступор, размышляя, кто это. Пока она колебалась, существо приблизилось к ней, при ходьбе беззастенчиво опираясь на пальцы рук.
– Ты Антигониус? – спросила Ирка, по ряду признаков принимая единственно верное решение.
Существо закивало. Попутно оно подняло с крыши кусок темной смолы, сунуло его в рот, пожевало некоторое время и разочарованно выплюнуло. Потом с интересом уставилось на ноги Ирки. В душе у той плеснула старая тревога, уж не видит ли Антигониус, чем эти ноги были, но внезапно поняла, что смотрит он на кроссовки. Причем губы его шевелятся, точно он пробует шнурки на вкус.
– Доброе утро! – продолжала Ирка.
Антигониус уселся на крышу и принялся обкусывать ноготь на большом пальце ноги. Ирка осторожно посмотрела на небо. Небо было ясное. Утреннее солнце плескалось в стеклах универа. Молчание становилось тягостным, как затяжной прыжок с неисправным парашютом.
– Утро доброе! – повторила Ирка.
Антигониус поднял голову.
– Мерзкий вечер! – произнес он сипло, но довольно доброжелательно.
Закончив с ногтем на правой ноге, Антигониус принялся за ноготь на левой, то и дело сравнивая их, чтобы добиться симметрии. Выпуклое чело мыслителя морщилось от титанической работы.
– Ты очень забавный! – сказала Ирка.
Антигониус поднял на ее обиженные глаза.
– Сама такая! Я зануда и отвратительный урод! – сказал он, в явном самолюбовании гладя себя по рыжей шерсти на животе.
Ирка удивленно замолчала. Антигониус без особого интереса оглядел ее доспехи, явно знакомые ему, и внезапно его привлек блеск Иркиного браслета. Это был браслет небольших электронных часов – подарок Бабани на Новый год. В сущности, единственная вещь, имеющая отношение к человеческому миру. Подчиняясь взгляду Антигониуса, браслет внезапно отстегнулся. Часы упали на крышу и унылой змейкой поползли в руку существу, точно их притягивал магнит.
Ознакомительная версия.
