Ознакомительная версия.
— Нарнии быть! — продолжал Эслан. — И нам надлежит беречь ее. Придите же на мой совет, ты, старший гном, и ты, речной бог, ты, дуб, и ты, филин, и вы, оба ворона, и ты, слон. Мы должны решить, как нам поступить. Ибо, хотя этому миру всего пять часов от роду, в него уже проникло зло.
Те, кого он назвал, вышли из круга и следом за львом двинулись куда-то на запад. Прочие недоуменно зашушукались:
— Что он сказал? Козло? А что такое козло? Нет, он сказал «клозло». А это что?
— Слушай, я пойду за ними, — сказал Дигори. — Я должен поговорить со львом. С Эсланом.
— Думаешь? — усомнилась Полли, — Мне бы духу не хватило.
— Я должен, — повторил Дигори. — Насчет мамы, понимаешь? Если в этом мире есть лекарство, которое ей поможет, я должен его найти. А других спрашивать бесполезно.
— Я с тобой, паренек, — вмешался кэбмен. — Мне этот зверь нравится, а остальных чего бояться? Да и с Ягодкой словечком перекинусь.
Полли нерешительно кивнула, и вот они втроем смело — или почти смело — двинулись туда, где собрались животные. Все были так заняты разговором, что заметили троих людей, только когда те подошли вплотную. (Краем уха Дигори услышал крики дяди Эндрю, который по-прежнему дрожал с головы до ног, не рискуя приближаться: «Дигори, немедленно вернись! Кому говорят, глупый мальчишка! Ни шагу дальше!»)
Наконец животные заметили посторонних, разом замолчали и повернулись к ним.
— Во имя Эслана! — воскликнул бобр. — Это еще что такое?
— Пожалуйста, — начал было дрожащим голосом Дигори, по сто перебил кролик:
— Сдается мне, это ходячий салат.
— Мы не салат, честное слово, — возразила Полли, — Мы совсем невкусные.
— Ого! — вскричал крот, — Они говорят! А салат говорить не умеет.
— Может, это вторая шутка? — предположила галка.
Пантера на мгновение перестала умываться и сказала:
— Если так, то первая была куда лучше. В них нет ничего забавного. — Она зевнула и вернулась к прерванному занятию.
— О, пожалуйста, — взмолился Дигори, — пропустите нас. Мне очень нужно повидать льва.
Кэбмен все это время пытался перехватить взгляд Ягодки и наконец добился своего.
— Ягодка, старушка, — проговорил он, — ты ж меня знаешь. Мы ведь с тобой давние друзья. Неужто не признала?
— О чем говорит это существо, лошадь? — спросили разом несколько голосов.
— Не знаю, — задумчиво ответила Ягодка, — Мысли мои разбегаются… Но я смутно припоминаю, что уже видела что-то похожее. Помнится, я жила в каком-то другом месте… была где-то не здесь… до того как Эслан пробудил всех нас. Нет, не вспомнить… Точно сон… И в этом сне были вот такие штуки…
— Чего? — возмутился кэбмен, — Ты меня не помнишь?! А кто тебя распаренным овсом кормил, когда ты хворала, а? А бока твои отмывал? А попоной накрывал в холода? А теперь меня, вишь, и признавать не желают!
— Я и вправду что-то припоминаю, — проговорила лошадь. — Погодите, погодите, не торопите меня… Да, ты привязывал йо мне какую-то ужасную черную штуковину, а потом хлестал меня, чтобы я бежала… И как я ни спешила, эта штуковина не отставала и вечно дребезжала сзади…
— Что ж, жизнь была такая, — отозвался кэбмен. — И тебе доставалось, и мне. Не будь коляски да кнута, не было бы ни стойла, ни сена с овсом. Разве я тебя овсом не баловал, когда получалось?
— Овсом? — Ягодка насторожила уши. — Я, кажется, начинаю вспоминать… Да, память возвращается. Ты всегда сидел сзади, а я вечно бегала и тащила за собой тебя и ту черную штуку. Ты отдыхал, а я трудилась.
— Что было, то было, — подтвердил кэбмен, — Летом ты парилась, а я прохлаждался. А вот зимой все было наоборот, старушка: тебе было тепло, а я замерзал — ноги что ледышки, нос того и гляди отвалится, руки поводьев не держат…
— Плохой был мир, — сказала Ягодка. — Никакой травы, одни камни.
— Верно, подружка, ох, как верно! — подхватил кэбмен. — Плохой мир, жестокий. И по камням лошадке бегать негоже, я всегда это говорил. Лондон, разрази его гром! Уж поверь, мне там нравилось не больше твоего. Мы с тобой оба деревенские. Я, знаешь ли, в хоре церковном пел, было дело… Эх, кабы не нужда, никуда бы не уезжал…
— Пожалуйста! — воскликнул Дигори. — Лев уходит! Пожалуйста, пропустите меня! Мне очень нужно поговорить с ним.
— Послушай, Ягодка, — сказал кэбмен. — Мальцу и впрямь надобно потолковать с вашим львом, которого вы Эсланом зовете. Может, согласишься подвезти его? Сделай уж мне одолжение, по старой-то памяти. А мы с барышней сами дойдем.
— Подвезти? — переспросила Ягодка. — О, я вспомнила! Он сядет мне на спину, правильно? Один из вас, двуногих, так уже делал — там, в другом мире. Он давал мне маленькие белые кусочки… Какие они были вкусные, слаще травы!
— А, сахар! — догадался кэбмен.
— Пожалуйста, Ягодка, — снова взмолился Дигори, — разреши мне сесть на тебя и отвези меня к Эслану.
— Ладно, — согласилась лошадь, — Отчего же не подвезти? Залезай!
— Молодчина, Ягодка, — похвалил кэбмен. — Ну-ка, молодой человек, дай подсоблю. — Он подсадил Дигори и помог мальчику взобраться на спину лошади.
Дигори и раньше приходилось ездить верхом без седла — на своем пони.
— Поехали, Ягодка, — сказал он.
— У тебя случайно не найдется этого белого вкусненького? — спросила лошадь.
— Боюсь, что нет, — ответил мальчик.
— Бывает, — вздохнула Ягодка, и они тронулись в путь.
_____
В этот миг бульдог, к чему-то принюхивавшийся и пристально глядевший в сторону, воскликнул:
— Глядите! Вон еще один двуногий — у реки, на опушке!
Животные дружно повернулись и уставились на дядю Эндрю, тщетно старавшегося спрятаться среди рододендронов.
— Бежим к нему! Посмотрим, кто он такой! — закричали животные наперебой.
И вот, покуда Ягодка уносила Дигори в одном направлении (а Полли с кэбменом шли следом), другие животные, кто с лаем, кто с рыком или фырканьем, устремились к профессору Кеттерли.
Теперь нам нужно вернуться немного назад и взглянуть на все происходящее глазами дяди Эндрю. Разумеется, он воспринимал все иначе, чем дети или кэбмен. Ведь то, что человек видит и слышит, во многом зависит от того, где он находится, — а еще от того, что это за человек.
С самого появления животных из земли дядя Эндрю пятился, норовя укрыться в лесу. Естественно, он не сводил с них взгляда, и не потому, что ему было интересно, — нет, он просто-напросто боялся, что звери кинутся на него. Подобно ведьме, он был практичен до мозга костей. Профессор и не заметил, как Эслан выбирал среди животных по паре. Он видел перед собой — или думал, что видел — огромное количество разгуливающих на свободе диких животных и изнывал от страха, дивясь мимоходом, почему они не убегают от льва.
Ознакомительная версия.
