Джарвас между тем колотил врагов по головам и по рукам, ухитряясь в то же время увертываться от клинков. Похоже, эти двое начинали одерживать верх над стражниками. Но тут Тильда заметила, что эта толстая жаба — купец, который и заварил всю кашу, крадется к двери, явно собираясь позвать на помощь. Пыл битвы вдруг захватил и Тильду. Она схватила стул и, оказавшись за спиной Пендрала, что было сил ударила его по голове. Ветхий стул треснул, но толстяк упал как подкошенный. Тильда в восторге завопила и, схватив другой стул, набросилась на остальных стражников, молотя своим оружием направо и налево.
Однако это было легко до тех пор, пока они не сообразили, что их противник — не воин и не верзила, а всего-навсего женщина. И когда наемники повернулись, наступая на Тильду, у нее все похолодело внутри: она поняла, что взяла на себя чересчур много.
— Ты что, спятила? — Чья-то сильная рука отбросила ее в сторону, и вовремя, ибо меч опустился как раз на то место, где она только что стояла. — Убирайся, дура, и не лезь в это дело! — Джарвас отшвырнул ее с такой силой, что она упала, а сам вернулся к своему занятию. Потирая ушибленное место. Тильда поднялась, благодарная за то, что ее снова спасли, но странно раздраженная грубостью Джарваса. Она же все правильно делала до этого момента, подумала Тильда, и стала искать глазами еще один стул, но схватка уже завершилась.
— Славная была драка! — Воин улыбнулся Джарвасу и сам рухнул на пол, рядом с телами своих врагов.
— А, чтоб тебе… — Джарвас повернулся к Тильде. Он нахмурился, но через мгновение лицо его прояснилось. — Тильда, кажется? Я должен забрать его к себе. Об этой схватке обязательно станет известно, и нам сейчас опасно оставаться здесь или на улице. — Он подумал немного. — Боюсь, тебя это тоже касается. Ты увязла в этом деле так же, как и мы.
Тильде снова стало страшно.
— Но не могу же я идти с вами! У меня есть сын. Как он будет без меня? И должна же я как-то зарабатывать на жизнь…
Джарвас сурово посмотрел на нее и покачал головой.
— Только не в Нексисе. Теперь нельзя.
Шиа с трудом пробиралась по дороге, усеянной битым камнем, и лапы у нее были изранены до крови. На фоне могучих утесов огромная пантера казалась маленькой и хрупкой. Шерсть ее свалялась, бока запали, морда покрылась струпьями. В зубах она сжимала Жезл Земли.
— Великие Боги! Шиа! — вскричал Анвар, не в силах видеть страдания огромной кошки.
Она подняла на него свои желтые глаза, которые теперь казались тусклыми и угасшими.
— Что тебе надо? — спросила она, не останавливаясь.
— Великие Боги! Шиа, где ты? С тобой все в порядке? Что случилось?
Шиа зарычала бы, если бы ей не мешал Жезл.
— Разве похоже, что со мной все в порядке? — фыркнула она. — А на твой второй, не менее глупый, вопрос отвечу: эта штука, которую я тащу, постепенно убивает меня. Но того, о чем она думает, ей, по-моему, не добиться. А она таки думает — хотя и не в обычном смысле. Скорее это похоже на стихию: если не можешь овладеть этой штукой, она старается разрушить тебя. Ну, вы, маги, это лучше знаете.
А что до того, где я, то я там, где мне следует быть. Ориэлла просила принести тебе эту несчастную штуку, чтобы ты мог бежать из Аэриллии и помочь ей…
Внезапно серебристый туман наполнил долину, и Анвар перестал видеть Шиа…
— Но ты-то что здесь делаешь? — донесся из тумана ее голос. — Сейчас же прекрати эту ерунду и возвращайся обратно в свое тело! Не хватает еще дотащить это колдовское изобретение до Аэриллии и найти тебя мертвым! Не смей подводить Ориэллу. Ты ей нужен…
И вот уже не стало ни Шиа, ни долины. Остался лишь густой серебристый туман. Внезапно он прояснился, и Анвар увидел Ориэллу. Она, сгорбившись, сидела у огня в верхней комнате Башни Инкондора, и поза ее выдавала глубокое уныние. Анвар устремился к ней, желая утешить ее.
— Ориэлла! — крикнул он, но, лишенная волшебной силы, она не могла услышать его. Через минуту она подняла голову, словно вглядываясь куда-то, и Анвар увидел у нее на лице синяк, оставшийся после Миафановых побоев. Юноша задрожал от ярости. Да, да, необходимо бежать и спасти ее.., но как? Что сказала ему Шиа? Возвращайся в свое тело… Дотащить это колдовское изобретение до Аэриллии и найти тебя мертвым…
Только сейчас до Анвара дошел смысл ее слов. «Неужели со мной случилось именно это? Но мне нельзя сейчас умирать!» Он заметался в поисках выхода из проклятого тумана, пытаясь вспомнить, где же его тело, и с ужасом почувствовал свое бессилие. «О Боги, я не могу выбраться… Помогите мне, кто-нибудь.., помогите!..»
— Пойдем-ка со мной, да побыстрее, парень! — услышал он знакомый голос, звучавший сейчас тихо и мрачно, и страх уступил место надежде. Воспоминания о давней дружбе согрели его сердце, и вместе с надеждой пришла нежданная радость.
— Форрал! Это ты… Но ведь ты же…
— Да, я мертв. И ты уже на волосок от этого — вот почему я могу говорить с тобой.
Анвар уже почти различал сквозь туман неясные очертания сильной фигуры воина и даже, как ему показалось, разглядел улыбку на полускрытом туманом лице.
— Пошли, парень, надо поскорее возвращаться, пока не обнаружили, чем я тут занимаюсь. Мне, знаешь ли, не полагается делать подобных вещей! — Анвар услышал знакомый смешок и, даже не видя лица Форрала, подумал, что сейчас у того загорелся в глазах прежний огонек. Сильная рука стиснула его запястье. «Как это может быть, если мы оба умерли», — мелькнула у Анвара дикая мысль, и тут же все закружилось у него перед глазами, и вдруг он очутился уже в пещере и увидел собственное изможденное лицо, покрытое лихорадочным румянцем на щеках. Его тело было укрыто шкурами, а рядом, положив руку ему на грудь, туда, где было сердце, стоял на коленях кто-то из крылатых.
— Возвращайся поскорее, у тебя мало времени! — донесся до него голос Форрала. Анвар не видел воина, но тяжелая рука его обняла мага за плечи. — Ради всех Богов, парень, — умоляюще сказал Форрал, — береги Ориэллу!
***
Голова у Анвара раскалывалась, его тошнило, во рту пересохло. Тело болело, словно после побоев. Он попытался подняться и обнаружил, что на него с тревогой смотрит какой-то крылатый человек, молодой, с куцыми шелковистыми светлыми волосами и белыми крыльями. У входа в пещеру стоял крылатый воин, одетый в черное.
— Что… — сухость во рту мешала Анвару говорить. Дышать тоже было тяжело. Он закашлялся, и грудь пронзила острая боль. Анвар почувствовал, как чья-то рука поднимает ему голову и к губам его поднесли кружку. Он жадно припал к ней, и мучительная жажда постепенно отпустила. Он снова хотел заговорить, но ему не дали этого сделать.
