Поблагодарив магессу, я ретировался, пока она не передумала, направился к следующему шатру и откинул тяжелый полог. На низких, застеленных чистым бельем топчанах, лежали люди. Больных было четверо: две пожилые женщины, которые крепко спали, закутавшись в одеяла, старуха с плотной повязкой на глазах, что-то бормотавшая себе под нос и молодая девушка, сидевшая на краю своего топчана. Услышав шорох, она подняла голову и посмотрела на меня, заставив ощутить укол жалости. Круглолицая, чернобровая и большеглазая, она была бы очень хороша, если бы не широкий кривой шрам, пересекавший правую щеку, уродливо стягивавший нежную белую кожу. И взгляд серых глаз — блуждающий, бездумный, странно беспечный — взгляд человека, разум которого, не выдержав ужасов окружающего мира, перестал воспринимать реальность. Девушка рассеянно улыбнулась мне, но эта улыбка вдруг превратилась в гримасу мучительного страха, когда она увидела Мэй'Клилли, заглянувшего в шатер через мое плечо. Истошно вскрикнув, она сползла на землю и попыталась спрятаться под топчан. Ей это не удалось, и, подвывая как раненая собака, девушка забилась в угол шатра, съежившись в жалкий комок и трясясь, словно в лихорадке. Спящие под одеялами женщины даже не пошевелились — видно, были совсем плохи. А старуха скрипуче спросила:
— Кто здесь?
— Доброго дня, матушка, — ответил я. — Мы маги из Виндора, приехали в помощь вашим целителям.
— Да хранит вас Луг, добрые господа, — кивнула слепая. — Может, и сумеете помочь нашей Дженни. Бедная девочка не в себе с тех пор, как эльфы у нее на глазах зарезали ее родителей. Саму Дженни и двух ее младших сестер обесчестили, а потом волшбой ударили. Вся ее семья погибла, она одна чудом выжила. Да только вот к добру ли такое чудо? Кому теперь нужна несчастная безумица? — Старуха с трудом поднялась и зашарила вокруг себя, приговаривая: — Тише, Дженни, тише…
— Вам лучше побыть снаружи, — тихо сказал я эльфам и шагнул в шатер. Присев на корточки перед девушкой, успокаивающе погладил ее по голове: — Не плачь. Они тебя не тронут.
Постепенно Дженни затихла, перестала трястись и лишь изредка судорожно всхлипывала. Я вышел в астрал, прикоснулся к ее сознанию и погрузился в беспорядочный поток мелькающих, обрывающихся, накладывающихся друг на друга картин. Они были какими-то нечеткими, размытыми, и их все время перекрывал самый сильный, яркий образ — эльф, закинувший белокурую голову в веселом смехе. Вернувшись в свое тело, я сказал, обращаясь к слепой:
— Не волнуйтесь за Дженни, матушка. Она выздоровеет. После перенесенных страданий затуманенный разум — благо для нее. Когда ее душа будет готова справиться с горем, сознание вернется.
Старуха очень обрадовалась, заулыбалась беззубым ртом:
— Вот и славно, вот и хорошо…
— Давайте я посмотрю вас.
— Не нужно, мил человек, — спокойно, словно речь шла о чем-то постороннем, произнесла она. — Глаза у меня в пожаре выгорели. Новые не вырастут, а от боли мне зелья помогают.
В ее словах было столько искреннего смирения, столько внутреннего достоинства, что я не нашелся с ответом. Отвесив поклон, будто слепая могла его видеть, вышел из шатра.
Мэй'Клилли и Рил'Айэлле стояли неподалеку, тихо перешептываясь. Мне показалось, что девушка что-то настойчиво доказывает своему другу, а он не желает соглашаться.
— Если вы еще недостаточно увидели, светлый тисс, мы можем зайти в следующий шатер, — вежливо, стараясь, чтобы в голосе не проскользнуло ни нотки злобы или издевки, сказал я. — Хотя это нежелательно. Там дети, они могут испугаться.
— Благодарю вас, герцог, — так же ровно ответил первозданный, успевший вернуть хладнокровие, свойственное его расе. — Я хотел бы вернуться в Эллиар. Мне нужно поговорить с Мэй'Аэлли.
Я молча кивнул, соглашаясь.
Лютый с Дрианном по-прежнему сидели на камнях, изредка лениво переговариваясь. Только, скрываясь от солнца, припекавшего уже по-летнему, перебрались в тенек. Увидев меня, ребята немного оживились.
— Ну что, уговорил? — мысленно спросил Дрианн.
— Не знаю.
Рил'Айэлле, бледная, с побелевшими губами, но сумевшая сохранить уверенную походку и гордую осанку, прошествовала в глубь крепости и скрылась за донжоном.
— Хорошенькая… — небрежной мыслеречью прокомментировал Дрианн.
— Эльфийка… — коротко ответил Ом, и это прозвучало как "чудовище".
Мэй'Клилли тем временем направился к коменданту. Немного отстав от него, я двинулся следом и остановился перед входом в донжон. Было у меня предчувствие…
Первозданного не было довольно долго. А когда он появился, я понял, что сбылись мои самые неутешительные прогнозы. На смазливой физиономии мальчишки читалось выражение мировой скорби и твердой решимости.
— Вы были правы, герцог Марслейн, — заявил он. — Дядя подтвердил ваши слова. Воины илльф действительно убивали мирное население, жгли и насиловали. Честь превыше жизни. Мы заплатим за этот позор…
— Всеобщим ритуальным самоубийством, — закончил за него я, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить парню хорошего пинка.
Да что там пинок. Выкрутасы этого юнца до того мне надоели, что я бы с радостью помог ему свести счеты с жизнью, если бы не миссия, требовавшая эту жизнь сохранить и использовать во благо Галатона. Ну, что за народ, а? Ни слова в простоте — сплошной пафос и бесконечная гордыня.
— А в бою умереть не хотите? — поинтересовался я. — Все же более почетно. Вы не творили бесчестия. Почему же собираетесь расплачиваться за чужие преступления? И потом, вы уверены, светлый тисс, что все разделяют ваши взгляды? Вот Рил'Айэлле, по-моему, вполне достойна того, чтобы жить.
— Я должен подумать, — опять заявил владыка. — И поговорить с илльф.
— Нет уж, знаете ли, — жестко обрубил я. — Давайте для начала проверим, сумеет ли хоть кто-нибудь из вас отразить атаку некроманта. Может статься, для споров нет никакого повода. Если у вас не окажется таких способностей, мы уйдем, и вспарывайте себе животы на здоровье.
— Мягче, мягче, дорогой друг! — забубнил в моей голове Артфаал. — Этак вы его и вправду к самоубийству подтолкнете…
Но я решил, что достаточно уже потакал этому напыщенному бестолковому мальчишке. Настало время для более предметной беседы. И поставил вопрос ребром:
— Так что, согласны на испытание?
— Я согласна, — вдруг произнес чистый нежный голос.
Резко обернувшись, я увидел Рил'Айэлле, стоявшую в паре шагов от донжона.
— Элле! — укоризненно воскликнул Мэй'Клилли.
— Я согласна на испытание, — твердо повторила девушка. — И я не хочу убивать себя. И… я не хочу, чтобы умер ты, Клилл, — едва слышно добавила она.
