Холли быстро протрезвел. — Каждую ночь со дня перед Кануном Осени там появляются всё новые огни — сказал он, — как будто горе и неразбериха превратились в эпидемию чумы. Я встретил одного из их охотников по эту сторону реки, где им не полагается появляться. Он, казалось, едва понимал, где он и что делает. «Мой сын,» всё твердил он. А потом, «Какой сын?»
— Как необычно. У тебя есть хоть какая-то идея, что происходит?
— Это как-то связано с провалившимся покушением на Наследника Рандир в Тентире. Он принёс назад тела некоторых кадетов. Я был здесь той ночью и думаю, что видел вместе с ним твою сестру.
— Ха. С неё станется.
— Рандиры совершенно с нами не общаются, но я чувствую, что они сбиты с толку и глубоко несчастны, и это усиливается тем, что ни один из них не помнит почему. Кроме того, Лорд Рандир, похоже, провёл что-то вроде чистки, или, быть может, это была его мать, леди Ранет.
Холли перегнулся через крепостную стену, его молодое лицо казалось необычайно унылым. — Не все из них плохие люди, ты же знаешь. Они этого не заслуживают. Иметь подобную власть и так злоупотреблять ею — я просто не понимаю.
Утром, настало тридцать шестое число Осени, Холли настоял на том, чтобы отправить с гостями проводника, чтобы тот провел их тропинками над Новой Дорогой, вне поля зрения Глуши.
— Вам стоит сказать спасибо их раздорам, что вчера никто не увидел вас на дороге, — сказал он, когда они вскочили в сёдла. — В самом деле, кузен, вам следует быть более осторожным. Что случиться со всеми нами, если вы просто исчезнете на полпути между двумя замками?
Я не смогу этого избежать, криво подумал Торисен, когда они выехали. Вес всего Кенцирата снова опустился на его плечи.
Сегодня погода определённо менялась, предвещая сначала жару, а потом холод, поскольку вал облаков на севере вставал подобно серой стене, несущейся в их направлении. Её предвестники, лёгкие, рваные облака стремительно проносились по солнцу. Под их мимолётными тенями, целые поля трубочек мака, поочерёдно вспыхивали алым, а потом втягивались в стебли, готовясь провести зиму под землёй. Торисен вспомнил, что сегодня день равноденствия. Сезонные изменения в Ратиллиене часто бывали очень странными, значительно превосходя в этом отношении систему деления года Кенцирата.
Вместе с падением сумерек начался дождь, позднее перешедший в град. Уайс присела и запрыгнула в седло, её скребущие и цепляющиеся когти неприятно удивили Шторма, заставляя его вздрагивать.
— Ну вот теперь ты хочешь объятий, — Отметил Торисен, заворачивая её в свою куртку, учитывая мокрый мех и всё остальное.
Чуть позже, огибая нижние отроги Снежных Пиков, они увидели раскинувшееся перед ними училище рандонов. Похоже, там что-то происходило. Они спустились вниз в долину и подъехали к южной боковой двери. Оставив Бурра с лошадьми, Торисен подошёл к краю тренировочного квадрата.
Из-за его спины, Бурр мог видеть плюющиеся огнём факелы, перила, облепленные безмолвными зрителями и замызганную группу кадетов, стоящих под дождём вокруг самодельных носилок. Кадет, не больше, чем ребёнок кендар — несомненно сестра Торисена — разговаривала с высоким кендаром в изысканной куртке. Он шагнул в грязь, скованно, как будто против своей воли. Она закружила вокруг него. Её слова доносились до Бурра обрывками, раздробленные звонким стуком града по жестяной крыше.
— Сначала, я думаю, куртка моего дяди. — Её ногти метнулись вперёд и та упала прочь, разодранная на куски. — Теперь, его рубашка. — Она тоже свалилась с него отдельными клочками. — А теперь, мне думается, твоя кожа.
Верховный Лорд внезапно развернулся и вернулся к Бурру, его лицо было мрачным и страдающим. За его спиной, оставшись незамеченным, Комендант выступил вперёд, чтобы прекратить забаву.
— Мы уходим.
— Что, прямо сейчас, в дождь и мрак? — Бурр с нетерпением думал об общей комнате Тентира, сухой одежде и горячей еде. Лошади беспокойно шевелились, несомненно думая о том же самом для себя, а Уайс подвывала.
— Мы укроемся на первой же почтовой станции и отправимся обратно в Готрегор назавтра.
Бурр попытался ещё раз.
— Но проделать весь этот путь и даже не поговорить с сестрой…
Его слова умерли, столкнувшись с болезненным взглядом глаз его лорда. — Я не хочу с ней говорить. Я не хочу её видеть. Я и так уже увидел достаточно.
Так что они снова забрались в сёдла, развернули своих упирающихся лошадей и уехали обратно в бурю.
36-й день осени
IДжейм рывком проснулась. Её первым осознанным чувством была паника: ей полагалось быть где-то ещё. Мгновение, будто будучи всё ещё заперта в своём кошмаре, она судорожно вспоминала. Один настойчивый голос сказал, Приди; другой, Иди. Приди, к кому? Иди, куда? Ах, да. В холмы, чтобы принять участие в ритуале осеннего равноденствия в качестве Любимчика Земляной Женщины.
Её резкое движение взметнуло целый вихрь из записок Индекса, над постелью, над её лицом. Она могла бы поклясться, что Рута их все сожгла, но они опять были здесь, водопадом оседая на пол — фактически, вдвое больше, чем раньше. Они появлялись всё чаще и чаще за последние тридцать с лишним дней. Вероятно, какой-то кадет Яран обладал шанирской способностью Кирен к письму на расстоянии, хотя, как такой шквал записок находил лазейку в её личные покои, по-прежнему оставалось ещё одной загадкой.
Сами послания изменялись от простых напоминаний: Помни про равноденствие, до последнего, обнаруженного прошлой ночью: Ты хочешь, чтобы наступил конец света?
Индекс, конечно, преувеличивал. В конце концов, когда она не смогла присутствовать на церемонии мерикит в прошлый раз, всего-то и случилось, что вулканическое извержение, нисхождение Сожжённых Однажды и пепельный дождь, который очень действенно уничтожил весь урожай Норфов — и всё потому, что вождь мерикит Чингетай настоял на замене Джейм суррогатным Любимчиком, а Сгоревший Человек провозгласил, что больше не намерен позволять дурачить себя подобными уловками. Это, вероятно, всё ещё оставалось в силе, но Джейм не ожидала в холмах тёплой встречи. Как бы то ни было, будь проклят этот чёртов Чингетай, который присвоил ей звание Любимчика Земляной Женщины и своего предполагаемого наследника, только чтобы отвести внимание от своих собственных грубых ошибок.
Кроме того, здесь у неё тоже были свои обязанности, и как кадета рандона, и как главного десятника её казарм, и то, и другое было связано с тем, что её брат решил последовать примеру Чингетая и также объявил её своим наследником или лорданом. И он тоже скрывал этим свои прошлые ошибки, если считать за одну из них то, что он бросил её в Женский Мир даже без такой малости, как достойное её имени платье, не говоря уж о маске. И всё же это привело её, пусть и мучительными путями, в Тентир, о чём она совсем не жалела.
