Ты не клуша и не эгоистка, ты не можешь уберечь их от всего на свете. И не будешь унижать этими попытками. ТЫ, СВЕТ ПОБЕРИ, ВОСПИТАЛА МУЖЧИН.
Терпи теперь.
Дим, ну где ты?
— Мила?
Очередная тарелка с печеньем выскользнула из рук. Брызнули осколки.
— Мила, только не волнуйся. — Александр почему-то материализовался прямо на кухне, миновав гостиную со специальным переходом. — Нет-нет, про Дима никаких вестей, ни плохих, ни хороших. Но ты очень нужна в Своде. Пожалуйста.
— Саня...
Она могла бы сказать, что Свод, в очередной раз подсунувший ее сыну «важнейшее задание, от которого зависят судьбы и так далее», может катиться к черту. Она могла бы... Но Александр не звал бы просто так. И она протягивает руку. И тают стены кухни, и вырастают другие — прохладные, белые...
И пол как ушел из-под ног, так, похоже, и не вернулся, потому что мужчина на изогнутом столе...
Дима!
Целую секунду, два бесконечных долгих шага Людмила верила, что это ее старший, а потом поняла, что не он. Или все же... высшие силы!
Рядом с ним сидел Лёш, настоящий Лёш, и все было, как много раз в их детстве — младший держит за руку старшего, «делится» чем-то хорошим или забирает плохое. Но этот мужчина на столе... расстегнутая черная рубашка открывает грудь и живот без единого шрама... очень белая кожа, будто не загоравшая ни единого дня в жизни... и лицо, при виде которого что-то странно ворохнулось в груди, дрогнул, сжалось.
— Кто это?! — Людмила переводила взгляд с мужа на сына. — Кто это, Саня?
А у спокойного всегда мужа дрожат пальцы...
— Я объясню. Позже. Сейчас ему нужно, чтобы его кто-то согрел. А Лёш и так на пределе...
Согрел?
— Просто положи ему руку на лоб. Или обними.
Это невозможно. Это не Дим. Но когда рука касается прохладной кожи... Это не Дим, но Мила готова поклясться...
— Хорошо...
Муж говорит о созданном теле. О необходимой на первых порах энергоподдержке, о том, что «созданному» нельзя перенапрягаться так, по крайней мере, сначала. А потом она перестает его слышать.
Этот не-ее-сын открывает глаза. Сначала — нездешние, пепельно-отчужденные. А потом... потом...
Он смотрит на нее. Он просто смотрит, только глаза блестят все сильнее и сильнее, а потом дрогнувшие губы выдыхают одно слово — беззвучное, неслышное, лишь угаданное:
— Мама...
— Вы что творите? Полковник, уберите этого сумасшедшего!
И Дим наконец понимает, что говорят вовсе не на дей-бра. Английский. Самый обычный английский. Значит, камуфляж не примерещился...
А черные кристаллы? Тоже. Дышать и то тяжело.
— Пошел в преисподнюю, человек!
— Тревога!
— Убирайтесь!
Треск автоматной очереди, и перекошенное лицо пропадает, оставляя только белый потолок.
Качающуюся комнату наполняют крики и стрельба... и знакомый запах крови.
— Как объект?
— Пульс и давление в норме. Похоже, он просыпается, сэр.
— Вовремя. Боссы желают с ним пообщаться.
Боссы. Пообщаться... Сейчас, когда в голове чертова муть. Твари!
Tвa...
Дим замирает, поймав за хвост эту свою-несвою мысль. Преисподняя, только не это. Не сейчас.
Не только он просыпается. По телу раз за разом прокатывается это — ручейки тяжелой злости, колкие кристаллы холода... волна закипающего гнева: «Как они посмели так?!»
«Холодок» тоже проснулся.
Потрясение вошло в квартиру Соловьевых около полуночи. Усталое младшее поколение наконец заткнуло рыбок, и наступила тишина. Напряженная. Мысли о сне ни у кого не возникло, и притихшие подростки кое-как утешали Иринку (не выходило), нервничали и пробовали вытащить какие-нибудь новости из появившихся Лины и Марта. Пробы не удались. Лина, непривычно мрачная, тут же десантировалась в ванную и не отвечала даже на вопросы Марины сквозь дверь, приготовить ли кофе... А Марта утащил на кухню Ян, и два демона азартно обсуждали что-то важное, обещая, что обязательно расскажут идею, но попозже.
И расстроенная Марина сделала то, что ей строго-настрого воспрещалось до совершеннолетия, — взялась за прабабкино наследство. Книги. Несколько растрепанных изданий в кожаных переплетах обычно стояли на полке в спальне родителей, и не зря. Некоторые ритуалы и заклинания, которые там описывались, были очень действенными... но при этом... ну, словом, света в них было очень и очень умеренно. Наверное, не все среди предков были такими уж светлыми магами. В обычное время Марина туда ни за что бы не полезла (в смысле, она уже лазила и нарвалась, так что причины родительского запрета до нее дошли), но сейчас-то время необычное! А она совершенно определенно видела там ритуал призывания. И если Вадим не под черными кристаллами, его можно вытащить.
Компания подростков прониклась идеей в единый миг. Март, к несчастью, нашептавшись, куда-то отлучился, а Ян так еще и помог! Только он смог определить, что в путаной рецептуре замшелого ритуала именовалось «львиным хвостом». Оказалось, это всего лишь старинное название пустырника. Вовремя же здесь оказался Ян. А то близнецы уже на полном серьезе вспоминали, где здесь ближайший зоопарк. Чем грозит смеси добавление неправильного ингредиента, даже думать не хотелось! В лучшем случае искомый хвост просто вырастет у призванного Дима. А в худшем...
Покачав головой, Марина добавила в жаровню растертые листки пустырника и наткнулась на следующий ингредиент «смеси» — кровавые пальцы. Брр.
Пожалуйста, ну пусть Ян скажет, что это тоже травка.
— Наперстянка. — Ян понял ее взгляд совершенно правильно.
Еще одна травка, и взвивается дым, и плавный ритм заклинания срывается на скороговорку, пока никто не помешал...
Вот никогда не говорите заклинания рядом с говорящими рыбками! Иначе рискуете, что высоконравственные карасики засекут нарушение в момент и...
— Вы что делаете? — сварливо осведомился аквариум.
— Марина, кому запрещено колдовать дома без старших! — тут же возопила правильная до точки кипения Кармелита-Карменсита.
— Вот вернутся старшие хозяева!..
И можно спокойно замолчать, махнув рукой, потому что незавершенное заклинание безнадежно перебито дурацкими рыбьими поучениями и, разумеется, вызов уже не полу...
И тут в углу полыхнуло светом.
И появилось потрясение.
Оно было в черном — черная рубашка и широкая куртка с капюшоном, оно было высоким, и у него было очень знакомое лицо.
А глаза чужие.
Марина дико посмотрела на жаровню. Ведь не могла же она... ведь нет? Она ведь вызывала только Вадима, и то они с рыбками до конца не договорили...
