Ганелон отошел, а я прицелился в опускавшегося виверна и выстрелил. Чудище забило крыльями, врезалось в склон и запрыгало по нему. Я прицелился и выстрелил еще.
Тварь загорелась сразу же, как только свалилась наземь. Скоро передо мной горело три костра. Я перебрался на другое место, убедился в своей безопасности и выстрелил снова.
Я подбил еще одного, и тут враг стал поворачивать в мою сторону, причем довольно быстро.
Я сумел остановить их и как раз перезаряжал карабин, когда появился первый отряд стрелков. Мы усилили огонь и перешли в наступление сразу же, как только начали подходить остальные.
Все закончилось минут за десять. За первые пять минут виверны успели понять, что шансов у них нет никаких, и стали отступать к обрыву, крича и вновь пытаясь взлететь. Мы били чудищ на бегу, повсюду вокруг горело мясо и тлели кости.
Влажная скала вздымалась по левую руку, ее вершина терялась в облаках, и казалось, что она уходит в какую-то бесконечность. Ветер отгонял дым и туман. Скалы вокруг были замараны пятнами черной крови. Мы стреляли, продвигаясь вперед. Воины Амбера быстро поняли, что мы идем им на помощь, и двинулись нам навстречу от подножия утеса. Вел их мой брат Каин. На миг взгляды наши встретились, а потом он рванулся в бой.
Разрозненные группы воинов Амбера объединились, едва атакующие отступили, и сразу же набросились на дальний от нас фланг уже умудренных горьким опытом зверолюдей и их вивернов, перекрыв нам сектор обстрела. Но предупредить их возможности не было. Мы сходились с врагом, и наши выстрелы были метки.
Небольшая кучка людей оставалась у подножия утеса. Я словно чувствовал, что они охраняют Эрика и он скорее всего ранен — ведь гроза прекратилась внезапно, — и стал пробиваться к ним.
Стрельба уже начинала ослабевать, когда я оказался рядом и едва ли мог заподозрить что-нибудь опасное для себя.
Вдруг что-то громадное, нагоняя, ринулось на меня сзади. Я упал на землю и покатился, машинально взяв на прицел. Но спусковой крючок так и не нажал. Мимо меня верхом на лошади мелькнула Дара. Она обернулась и расхохоталась, пока я прошипел ей вслед:
— Назад! Чертовка! Тебя же убьют!
— Встретимся в Амбере! — крикнула она, припустив по тропке, выбитой в серой скале.
Я был разъярен. Но сделать ничего не мог. Оскалившись, я поднялся и отправился дальше…
Я шел к ним и несколько раз слышал свое имя. На меня оглядывались, расступались, пропуская. Многих я узнал, но виду не показал.
Думаю, мы с Джерардом увидели друг друга одновременно. Он склонился над раненым, что лежал прямо на земле. Это был Эрик.
Подходя, я кивнул Джерарду и глянул свысока на Эрика. Чувства мои пришли в смятение. Из ран в его груди била ярко-красная кровь. Камень Правосудия на цепочке вокруг шеи лежал тут же, забрызганный кровью, — жутко и вяло пульсировал, словно вырванное сердце. Глаза Эрика были закрыты, голова покоилась на скатке плаща. Он едва дышал.
Я встал на колени, не в силах оторвать глаз от пепельного лица. Эрик умирал, и я постарался хотя бы немного поунять свою ненависть, отодвинуть ее подальше, чтобы в последний раз попробовать понять этого человека, которому совсем немного оставалось быть моим братом. И я осознал, что могу даже чувствовать к нему что-то похожее на симпатию, ведь он терял все — и жизнь тоже… А потом мне подумалось: и я сам мог лежать на этом месте, сложись иначе судьба пять лет назад. Я попробовал придумать что-то в его честь, получилось вроде эпитафии: «Он пал в бою за Амбер». Впрочем, лучше, чем ничего, и слова эти почему то засели в моей голове.
Веки Эрика задрожали, поднялись. Глаза встретились с моими, на лице не отразилось ничего. Я даже подумал было, что он не видит меня.
Но он назвал мое имя, затем промолвил:
— Не сомневался, что это ты. — Потом перевел дыхание и продолжил: — Признай, они все-таки помогли тебе. — Я не отвечал, он все понимал и сам. — Когда-нибудь настанет твой черед, тогда и сквитаемся. — Эрик усмехнулся, но оказалось, что лучше бы ему этого не делать — он задохнулся в спазмах влажного кашля и, когда ему стало полегче, свирепо глянул на меня. — Твое проклятие… Я чувствовал его все время. Тебе даже не пришлось умереть, чтобы оно сбылось. — Немного погодя, словно прочитав мои мысли, он едва заметно улыбнулся и добавил: — Нет, мое предсмертное проклятие предназначено не тебе. Я приберег его для врагов Амбера. Для тех.
Он показал глазами и шепотом произнес его…
Я дрогнул от этих слов.
Взгляд его снова обратился к моему лицу. Эрик внимательно вгляделся в меня. А потом тронул цепь на своей шее.
— Камень… — сказал он. — Отнесешь его в центр Образа. Поднимешь вверх, поднесешь поближе к глазам. И вглядись внимательнее, будто тебе нужно попасть внутрь камня. Представь себя внутри. Ты туда не попадешь… но получишь… опыт… узнаешь, как использовать…
— Но как?.. — начал было я и осекся.
Он сказал мне уже, как овладеть камнем. Зачем же еще тратить его последние минуты, чтобы узнать, каким образом он догадался об этом.
Но Эрик понял и сумел выдавить:
— Записки Дворкина… под камином… моей… — Тут кашель вновь сотряс его тело. Кровь хлынула из носа и горла. Сделав глубокий вдох, он сел с выкатившимися глазами. — Веди себя не хуже, чем я, ублюдок! — выдавил Эрик, упал на мои руки и испустил последний кровавый вздох.
Я немного подержал его, а потом уложил на землю. Глаза брата оставались открытыми, я медленно закрыл их. Почти машинально сложил его руки на безжизненном теперь камне. Не мог я в этот момент снимать с тела эту регалию. А потом встал, скинул плащ и укрыл мертвого.
Обернувшись, я увидел, что все глядят на меня. В основном лица были знакомыми, но иногда попадались и незнакомцы. Как много их — тех, кто видел меня в цепях на том пиршестве.
Нет. Не время думать об этом. Я отбросил эту мысль.
Ганелон созывал и строил войско. Я направился к ним.
Миновав убитых воинов Амбера и свою дружину, я подошел к краю утеса. Внизу в долине еще шла битва, конница кружила, налетала, отступала, будто вода в половодье, словно насекомые, копошились пехотинцы.
Я достал колоду Бенедикту и вытащил карту с его портретом. Он подрагивал передо мной, и немного спустя состоялся контакт.
Бенедикт был на том же черно-рыжем коне, на котором гнался за мной тогда. Он размахивал мечом, вокруг кипела битва. Перед ним оказался еще один всадник, и я не стал торопиться. Он коротко бросил:
— Жди.
Двумя быстрыми движениями меча Бенедикт разделался со своим противником, потом развернул жеребца и стал выбираться из гущи боя. Я заметил, что поводья его связаны в петлю и привязаны к обрубку правой руки. Ему потребовалось минут десять, чтобы выбраться на относительно спокойное место. Потом он поглядел на меня, и я понял, что он внимательно изучает окрестности за моей спиной.
