- И все же, ты считаешь, что она не права. - Эмбер откинулась на кровать, опираясь на локти и глядя на меня. - Ты не думаешь, что у нее должна быть личная жизнь, что у нас у всех должна быть.
- У меня есть друзья, и я встречалась, и думала, что это замечательно, когда Тильда и Каспер начали встречаться. Поэтому, я не считаю, что у нас не должно быть личной жизни, - я попыталась объяснить свою позицию. - Просто я думала, что мы клялись сделать работу нашим приоритетом, а наличие сильных привязанностей может помешать этому.
- Поэтому вы с Ридли никогда не будете вместе? - спросила Эмбер.
- Что? Я... мы... мы никогда... - забормотала я и откинулась на кровать, отодвинувшись от нее. - У нас никогда ничего не было, потому что никто из нас не хотел. У меня нет к нему чувств, и, я уверена, у него ко мне тоже. Он - мой начальник, и мы оба можем потерять работу, а сейчас он встречается с Юни, и, кроме того, мы не хотели. Так. И я не знаю, о чем ты говоришь.
Эмбер подняла брови и ухмыльнулась мне.
- Да что ты говоришь, Брин.
- Ничего хорошего от любви не бывает, - наконец, сказала я ей. - Ты поступаешь смешно и сходишь с ума, и забываешь, что на самом деле важно для тебя, а затем ты оказываешься на втором плане, выйдя замуж, или остаешься обездоленной и убитой горем, и все варианты плохи, так что лучше вообще избегать отношений.
- Черт возьми, я на самом деле, надеюсь, что ты так не считаешь, - сказала Эмбер, глядя на меня своими черными, полными жалости, глазами.
Я издала раздраженный вздох:
- Просто не обращай внимания.
Затем встала, взяв свитер со спинки кровати, и натянула его сверху майки.
- Что ты делаешь? - Эмбер встревожено выпрямилась.
- Мне нужно идти. Я должна быть на ужине с родителями. - Если бы я выехала сейчас, я приехала бы слишком рано, но я уже устала от разговора о романтике и Ридли.
- О. - Ее лицо вытянулось. - Окей. - Она медленно надела ботинки и встала. - Прости, если я сказала что-то обидное.
- Нет, все в порядке, - отмахнулась я. - Ты молодец. У меня просто есть дела.
Эмбер уехала, оставшись не совсем уверенной, что я не рассердилась на нее, так что завтра мне придется потратить какое-то время на улаживание отношений с ней и Тильдой. Но на текущий момент у меня в голове были совсем другие мысли. Как только она вышла, я убрала дело Константина, спрятав его в нижнем ящике моей тумбочки под ненужными мелочами.
Ужин с родителями на самом деле был моей идеей. Прочитав отчет об инциденте, в котором черным по белому писалось о происшедшем с Константином, я поняла, что должна поговорить со своим отцом и узнать, что на самом деле произошло той ночью прежде, чем я вошла в комнату.
Солнце почти село, когда я подъехала к родительскому дому на городской площади. Это был редкий день без единого облачка в поле зрения, а небо окрасилось цветами от розового до аметистового, когда солнце опустилось за горизонт.
Еще не открыв дверь, я услышала маму, напевающую старый мореходный гимн Скояре. Я остановилась и заглянула в окно кухни, и увидела, как она стоит на кухне в переднике и вся в муке. Она всегда пела, когда пекла, обычно песни Скояре с сильным английским и шведским акцентом, а иногда Барбры Стрейзанд. Мама всегда любила Стрейзанд.
Войдя внутрь, тихонько прикрыла дверь, чтобы она не услышала меня, пока я снимала ботинки и вешала свою куртку. Как следопыт, я была обучена ступать легко, перемещаться, не издавая звука, и тихонько вошла в кухню, прежде чем она обернулась и увидела меня.
- Брин! - ахнула мама и прижала руку к груди. - Ты спугнула белый день! - Она улыбнулась и, шутя, ударила меня прихваткой. - Не устраивай маме сердечный приступ. Это не очень хорошо.
- Прости, - сказала я, но не смогла сдержать смех. - Что печешь?
- Просто крыжовниковый пирог на десерт.
- Я уверена, это будет восхитительно. - Усмехнулась я. - Где папа? Я хотела поговорить с ним перед ужином.
- Он в своем кабинете, - сказала мама, но она остановила меня прежде, чем я повернулась, чтобы пойти. - Послушай, Брин, мне нужно поговорить с тобой.
- О чем? - спросила я, и, несмотря на то, что я была взрослой и жила отдельно, я все еще чувствовала себя маленьким ребенком, которого собираются наказать за позднее возвращение.
- Ну. - Она сделала глубокий вдох и заправила несколько выбившихся прядей за ухо, не обращая внимания, что измазала его мукой, ее глаза стали мрачными. - Я знаю, что Константин Блэк - причина всех неприятностей.
Я отступила от нее на полшага и расправила плечи, готовясь к спору, но подождала, чтобы она высказала свое мнение, прежде чем что-либо говорить.
- Я знаю, что это твоя работа, но... - Она поджала губы. - Он почти забрал твоего отца, и ты уже далеко от меня. Я не хочу, чтобы ты связывалась с ним.
- Мама, он едва ли смог причинить мне боль, - я попыталась отвлечь ее от беспокойных мыслей. - Это была просто царапина, и я тогда была ребенком. Я смогу с ним справиться. Тебе не нужно волноваться.
- Брин, ты моя дочь, моя единственная дочь. - Она подошла ближе и положила руки мне на плечи. - Я понимаю насколько ты храбрая и сильная, но мне нужно знать, что ты в безопасности. А я не могу этого, когда ты все время охотишься за этим сумасшедшим.
Она положила руку мне на щеку, вынудив меня посмотреть на нее, а ее аквамариновые глаза были полны мольбы.
- Брин. Пожалуйста. Пообещай, что ты будешь держаться от него подальше.
- Я буду держаться от него подальше, если смогу, - честно сказала ей я. - Но мне нужно защищать себя и королевство. Я сделаю то, что должна, и это лучшее, что я могу пообещать тебе.
Ее плечи расслабились, но рука задержалась на моем лице:
- Будь осторожна. Не будь безрассудной или храброй. Если тебе придется последовать за ним, то возвращайся целой и невредимой.
- Я так и сделаю, - уверила ее я, а она наклонилась, чтобы поцеловать меня в лоб.
- Хорошо. - Она отступила и улыбнулась мне, пытаясь стереть с лица былую серьезность. - Мне нужно закончить с пирогом. Иди, повидайся с отцом.
Глава 26.
След
Папа сидел за своим столом, склонив голову над бумагами, а его очки для чтения опасно сползли на кончик носа. Единственное освещение давала маленькая лампа рядом с ним, и оно заставляло седину на его висках выделяться еще больше на фоне черноты остальных волос.
- Ты можешь уделить мне минуту, папа? - спросила я, засунув голову в кабинет.
- Брин. - Он улыбнулся, увидев меня, и снял свои очки. - Да, конечно. Заходи.
Я закрыла за собой дверь и присела на стул напротив его стола. Стены кабинета были заняты полками, заполненными старыми книгами и предметами старины Канин. На своем столе, как пресс-папье, он использовал старый артефакт - кролика, вырезанного из камня. Я всегда догадывалась, что в другой жизни папа стал бы прекрасным профессором истории.
