— Я считаю, вы перестарались, Луиза, — холодно замечает Элизабет. — У нас не столько много времени на отдых, чтобы ждать, когда Артем подчинит вашего необъезженного жеребца. Нисколько не сомневаюсь, что князю это удастся, но через два часа очередной раунд переговоров с цесаревичем, и хотелось бы просто покататься.
От слов королевы Луиза перестает улыбаться и нервно поправляет выбившуюся светлую прядь из хвостика. Да, синеволосая Бетти только что уделала ее по всем фронтам, еще и мне дала причину не поддаваться на провокацию сисястой ангелесы. Элизабет бросает на меня взгляд, я благодарно улыбаюсь. Королева резко отворачивается.
— Прошу простить, — сдается маркиза. — Видимо, я правда, перестаралась.
— Благодарю за благоразумное уточнение, Ваше Величество, — обращаюсь к королеве. — Но беспокоиться не о чем. Приручить этого красавца не займет много времени.
— Кажется, вы меня не слышали, юный князь? — хмурится Людовик. — Этот конь неприручаем.
Вместо ответа подхожу к здоровому коню. Дотрагиваюсь до иссиня-черной гривы, в ответ жеребец испускает гневный пар из ноздрей. Огромная голова резко дергается ко мне, раскрывается широкая пасть. Но я перехватываю за уздцы, дергаю за них обратно, и мощные зубы клацают совсем рядом от моего лица.
— Перун! — слышу сдавленный вскрик Элизабет. Она прикрывает рот рукой, сама себе удивляясь.
— Минуту, Ваше Величество, — с ухмылкой бросаю назад.
Кусаться, значит, вздумал? Всматриваюсь в бешеные глазища жеребца. Сам напросился!
Дергая за уздцы, трясу из стороны в сторону голову Грома так, что он теряет ориентацию в пространстве. Жеребец пытается сопротивляться, отойти назад, натянув ремни оголовья, но снова резко дергаю вбок. Гром едва не заваливается на спину. С трудом устояв, он неуверенно перебирает по полу передними копытами. Взлохмаченная грива торчит во все стороны.
Глаза коня теперь не уверенны. Он делает еще одну попытку испугать меня — громко бьет копытом по каменному полу. Я, усмехнувшись, единым махом запрыгиваю коню на спину. Сжимаю коленями его ребра, и Гром, натужно крякнув, едва не подгибает ноги. Не с тем ты связался, жеребенок. Я оседлывал рыгающего лавой красносполоха. Меня не испугали его шесть выбивающих искры копыт. Что мне твои топташки?
Конь больше не делает попыток сопротивляться, только издает жалобное ржание. То-то же. Ведомый даже без повода, управляемый лишь ногами, Гром послушно подходит к застывшим зрителям. Я прохожу мимо уронившего челюсть Людовика и надувшей щеки Луизы. Смотрю сверху вниз на застывшую Элизабет.
— Ваше Величество, вы что-то хотели сказать? — спрашиваю. — Простите, что не смог отвлечься. Теперь я весь во внимании.
— Да, хотела, — приходит в себя королева. — «Будьте осторожны». Но, смотрю, это уже не актуально.
— Ошибаетесь — ваша забота для меня всегда актуальна. Спасибо, — делаю вежливый кивок, и Элизабет с розовыми щечками отступает к своей белоснежной кобыле.
Когда все, в том числе телохранители, залезают в седла, выскакиваем на обширные луга, прилегающие к дворцовому комплексу. Гром сходу обгоняет всех, даже мускулистого серого жеребца Людовика. Когда проношусь мимо Луизы, маркиза пытается привлечь мое внимание к своей соблазнительной фигурке, приподняв с седла ягодицы в белых бриджах. Пышности, конечно, достойные, но совсем не тянет смотреть на эту пакостницу, поэтому держу взгляд прямо перед собой. Расстроенная француженка еще больше надувает щеки, от чего, кажется, они сейчас лопнут как воздушный шарик.
Поскакав немного по зеленым угодьям, мы останавливаемся на пикник. Место кто-то заранее подготовил — прямо посреди бескрайнего зеленого моря скосили заросли, расставили дачные складные столики и стулья, разложили посуду с закусками и поставили стеклянный кувшин с морсом. Закуски закрыты прозрачными крышками, чтобы не обветрились.
— Прошу к столу, — доброжелательно указывает на «поляну» Людовик.
Привязав лошадей к жердям, тоже заботливо кем-то воткнутыми в землю для этого дела, королевские особы, маркиза и я усаживаемся за стол. Безопасников, в том числе и вымесов, отправляют погулять подальше, и они, не видя в безлюдном просторном луге подозрительных личностей, отчаливают.
Теперь я понимаю, к чему этот променад. «Жучков» на покошенной луговине точно нет, телохранителей тоже нашли повод сбагрить. Конечно, вымесов явно беспокоит мое приобщение к прогулке королевы. Но деваться некуда. Перетерпят, им недолго беспокоиться осталось. Как и дышать.
— Бетти, ты хотела обсудить мою военную помощь без лишних ушей? — спрашивает Людовик синеволосую женщину.
— Помощь, но не твою, Луи, — поправляет Элизабет и смотрит на меня немного невовремя — я как раз уминаю стащенный с тарелки бутерброд с маслом и черной икрой. — Князь Бесонов обязался расправиться с темными вымесами в моем королевстве.
Ответить не могу — рот забит, поэтому молча жую с умным видом: да, я такой вот, обязавшийся.
— Все-таки решила наконец расправиться с этой мерзостью? — цокает языком Людовик. — Похвально, Бетти. Но под князем Бесоновым ты, верно, имела в виду цесаревича Владимира, будущего императора России?
— Нет, — отрицательно качает головой Элизабет и смотрит прямо в мои удивленные глаза. — Я не пущу в Англию российскую армию. Таково мое условие, Артем. Вы согласны на него?
Сказать, что я удивился, ничего не сказать. Помощь принимает, но армию не пускает? Оксюморон какой-то.
— И кого же в таком случае вы пустите на Британские острова? — смотрю на королеву.
— Только вас, — Элизабет сама серьезность.
— Одного? — приподнимаю бровь.
— Нет, конечно, — смущается королева, бледные щеки покрываются красными пятнами. — Вы что, думаете, я хочу вашей смерти? Пропуск получат ваши дружина и вассалы.
Ммм…Только мои люди, значит. А хватит их, чтобы устранить всех вымесов? Допустим, тридцатитысячную армию я наскребу из бывших Домов Настьевых и Бородовых. Но людей у вымесов где-то под сто тысяч. Маловато нас. Правда, если к нам присоединятся британские дворяне-невымесы, то картинка уже получше.
— Это ваше последнее слово? — прищуриваю взгляд.
— Последнее, — упрямо поджимает губы Элизабет, но потом, словно опомнившись, решает пояснить. — Если армия другого государства — тем более России, вечного соперника Британии — пересечет наши границы, это назовут интервенцией или даже захватом. Вымесы развяжут настоящую информационную войну против короны. Меня обзовут предательницей, и многие в народе купятся на эти доводы. Начнется настоящая партизанская война. Тем более у меня самой нет полного доверия к Владимиру.
А ко мне, получается, есть? Интересненько.
— С российским императором понятно. А если вторгнется лишь один русский князь…? — молчанием предлагаю закончить мысль.
— Он не будете воспринят как вторженец, — поясняет Элизабет. — Лишь как мой младший союзник, которого я приобщу к английской знати за военную помощь. Такое иногда происходит, что дворянские рода присягают другому правителю, — я хмурюсь, и она поспешно добавляет. — Но присягать мне вы не обязаны! Если только сами захотите! Хоть я и обрадуюсь, если вы решите остаться рядом со мной. — Теперь Людовик с Луизой удивленно на нее смотрят, и Элизабет, зарумянившись под их взглядами, снова дополняет. — Я имела в виду — как подданый британской короны! Как мой рыцарь!
Задумываюсь. Конечно, интервенция предпочтительнее с чисто военной точки зрения. Но работаем с тем, что есть. Потому что Элизабет права — мне не нужна война со всем английским народом. Лишь выковырять из него вымесов.
— Окей, — соглашаюсь. — Принимаю ваше условие. Что-то еще?
Замечаю, как Элизабет нервно сжимает пальцы в кулак. Она сейчас в сильном напряжении — решается судьба ее страны, как-никак.
— Ничего, — выдавливает и смотрит на меня большими глазами. — Лишь обещайте, что покинете Англию после вычистки вымесов. Конечно, вы получите достойное денежное вознаграждение за военную операцию. После ее завершения обязуюсь покрыть ваши расходы плюс пятнадцать процентов сверху. А также, можем обговорить, какие торговые контракты мы можем заключить с вашим Домом…
