[Кацо: Где ты только такие странные слова берёшь?]
[Сергей: Чистое воображение, Кацо.]
[Кацо: Да? Надеюсь, ты хотя б не гадости про меня какие-то говоришь.]
[Сергей: Тут как поглядеть…]
[Кацо: Всё иди, честно — мешаешь.]
[Сергей: Понял-понял, давай тогда, удачи.]
[Кацо: Тебе того же.]
***
[Сергей: Не понимаю, почему никому не нравится идея с туалетом?]
[Дыон: Да я и самы мала шо понил, если чесна…]
[Сергей: Да что тут непонятного?! Берёшь домик, делаешь стул, в стуле дырка, дырка ведёт в яму, а яма на улицу — что тут тяжёлого?!]
[Дыон: Да не, эта-да ладна. Тока непонятны, на кой чорт оно собствынна нада-та. У нас как сралы усе на улицы, тык и будыт.]
[Сергей: Варвары вы все, самые настоящие.]
[Дыон: Пачему ж? Парядшные люди, межда прочам.]
[Сергей: Что ж в вас порядочного-то?]
[Дыон: Я хатя б бороду брию.]
[Сергей: А-а-а, ты всё об этом… Да не доходят как-то руки — вот и всё. Мало ли я этим ножом себе горло перережу — что тогда?]
[Дыон: Тык как тым порызаться-та? Бырёшь, да бриишься — двыгай и двыгай лызвием, чего уш ты?]
[Сергей: Не привык я просто к такому — вот и всё.]
[Дыон: Можит тыбе тагда к цырюльнику схаживать? Уж он-та чай не порежет.]
[Сергей: Так где я тебе шиши-то на цирюльника возьму, и так тут голову полдня ломаю…]
[Дыон: Дыньги, гаваришь. Ты ш мне вчера сказывал, шо уж гатовы должнэ они быти.]
[Сергей: Ну… Прогадал немного, что уж поделаешь…]
[Дыон: И кагда уш будут-та они?]
[Сергей: Эхх….Не знаю я, тяжко всё — слишком много весит на мне… Пытаюсь вот притворяться, что легко мне и весело, а на деле-то ничего легче от этих кривляний и не становится.]
[Дыон: Тык можит бросиш ты свой монастыри-та. На кой те он нужон-та? Копаешь без дынег, хлопат — навалым.]
[Сергей: Да я ради старика стараюсь. Иякова-то помнишь?]
[Дыон: Мырзкий был старикашь.]
[Сергей: Не знаю, чем он тебе так не понравился, но мне он жизнь спас.]
[Дыон: Шо он на тыбя усе проблэмы, шо скопылись, скынул — это не спас. Он тубя ыспользывал.]
[Сергей: Не думаю.]
[Дыон: А я тыбе точна гаварю — ну не можит такой мужык так добра поступать! Вот шо он тыбя выбрал-та а? У мыня тут па канавам стока лыжит мужиков-та, а он имынно тыбя… Можит он запрыметил тыбя гхде-ныбдуь, аль просты понял, шо неместный ты, шо дурити тыбя можна.]
[Сергей: Ты так сильно не веришь в обычную человеческую доброту и стечение обстоятельств?]
[Дыон: Ты хочишь скызать, шо не зайди ты к нему тагда, повырни ты наливо, аль впрыво… Вот мог бы ты в том дне шо-ныбудь да измынить — то не встретыл бы старикаша, и другохга мужыка он бы взял? Тык хочишь скызать?]
[Сергей: …]
[Дыон: …]
[Сергей: Как ни странно, но я… Не могу так сказать. Куда я не поверну, и с кем не поговорю, какую революции не устрою… Ияков всё равно наймёт именно меня в один и тот же день.]
[Дыон: Нишо я ны понял, в твоих этих леволюцыях, тока главная шо — правыльна: Дыон кык всыгда прав.]
[Сергей: …]
[Дыон: Чиво ты притих-та?]
[Сергей: Да ничего… Давай лучше о чём-нибудь другом поговорим.]
[Дыон: Ну шо, дывай… Слушый, а я ни рассказывал тыбе, шо ныдавна-та у мыня случилася у двара-та?!]
[Сергей: Нет.]
[Дыон: Ну, тогда-с слушый. Нычалось усё дело так………………………..]
Глава 20
«…»
Ноги юноши свободно свисали вниз, слегка покачиваясь над сверкающей травой. Вода мелкими бабочками расселась по прибрежным кувшинкам и листикам, а солнце игриво разбрасывалось лучами, освещая небольшой пригорок над текущей речкой.
Вокруг стояли одни кусты. Их дровянистые ручонки надоедливо маячили перед взором Сергея, будто пытаясь ему что-то продать. Дугообразный поток воды, вздымающийся на некоторых камнях, тихо переливался с бока на бок, гребя небольшими волнами через глинистые повороты.
Небо голубым блюдцем накрывало Йефенделл, будто хвастаясь кристальной чистотой и отсутствием каких-либо облачков. Изредка только мелкими мошками вдалеке мелькали птицы и резвились стрекозы.
На небольшом возвышении, с которого было до безобразия удобно, но в то же время и опасно прыгать, сидел юноша, чьи уже довольно длинные рыжие волосы тихо вздымались своими кончиками ввысь, подпрыгивая на утреннем ветерке. Его лицо было всё таким же небритым, борода хоть и не свисала с подбородка, но уже изрядно закрывало добрую часть его бледноватой кожи.
«…»
Прошла всего одна ночь с того момента, как они с Филькой вырыли 11 могил, Кацо утомился с безрезультатным поиском финансирования, а сам Сергей сильно разочаровался в своих амбициях.
«…»
Скоро уже должна была случиться свадьба Сьюзи и Хирола, а у него не хватало денег даже на выпивку. С каждым днём становилось всё холоднее, и, хоть пока что это и шло работникам только на пользу, — скоро уже должна была наступить осень, а за ней и зима.
Если он не найдёт нужной суммы, то вряд ли сможет понравиться Ге’фюсту, а там и с этим планом пиши пропало. Тем более, он до сих пор не был уверен, что переливание крови что-то бы вообще сделало с его способностями — всё-таки он, как никто другой, был меньше всего знаком с законами этого странного и сурового мира.
«…»
В какой-то момент юноша уже решил отказаться от своего плана, но… Что тогда ему делать? И дальше копать могилы, ожидая голодной смерти? Очевидно, бездействие было недопустимо, но и все идеи, как назло, самоуничтожались от одного только осознания бюджета Сергея.
«…»
У них осталось всего 27 монет. Это один батон хлеба, две с половиной бутылки самого дешёвого пойла, и целая 1/50000 от долга Сергея. А ведь ему ещё надо разобраться с должком в борделе, помочь Зету, разобраться с многими нерешёнными вопросами и так далее.
«…»
Не будь у него этой проклятой способности перерождения, он бы умер прямо сейчас.
«…»
Попаданец смотрел на воду мечтательно. Ему бы сейчас так хотелось утопиться и забыть обо всём этом, как о страшном сне… Рай? Ад? Неважно. Уснуть — раз и навсегда, пожалуй это сейчас и было мечтой Сергея…
«…»
Но за ним стоял бремя перерождения, любовь к Сьюзи, Фильке, Дыону, Максу, Зету, Бернадет, Конраду — в общем-то, ко всем. И с ними надо было что-то делать… Самое грустное состояло в том, что даже сделай он кого-нибудь счастливым — в следующем мире этот человек может быть раздавлен, покинут или попросту мёртв.
«В прочем, сейчас не время рассуждать о бренности мироздания и моей непременно тяжелейшей участи. Мне надо делать всё возможное, а там уже посмотрим…»
Юноша соскочил с камня и, засунув руки в карманы чёрных панталон, поплёл в сторону монастыря.
***
[Макс: Мистер Просперите?]
[Сергей: Давно не виделись, Макс. Как у тебя дела?]
[Макс: У меня-то всё нормально, а что с тобой такое? Ты сегодня вообще спал?]
[Сергей: Конечно, такое мероприятие, как сон, я пропустить не могу.]
Несмотря на свои слова, Сергей, стоящий на кирпичном тротуаре Первого Кольца, выглядел почти, как Кацо, — под его глазами образовались увесистые тёмные мешки, глаза были слегка красноватыми, а движения были лишены всякой резкости и энергичности.
[Макс: Ты уверен?]
Попаданец не мог рассказать рыцарю в серебряных латах, что всю ночь он думал над своими дальнейшими планами, предпринимал попытки мозгового штурма и размышлял над всеми возможными вариантами событий.
Он просто не мог рассказать Максу, зачем он сюда пришёл.
[Сергей: У меня всё отлично, Макс.]
[Макс: Зачем тогда пришёл?]
[Сергей: Я хотел бы пообщаться с вашим казначеем по поводу легализации нашего монастыря. Видишь ли, я к тебе не только поговорить шастаю.]
[Макс: Казначей? Ты уверен? Он далеко не самый сговорчивый человек, не думаю, что он решится на что-нибудь подобное.]
