* * *
В приступе ярости, Варвара разорвала Ярослава на части. Взяв оторванную голову спецназовца за волосы, она швырнула её об стену, затем подняла, приблизила к своему лицу и прошипела:
— Думаешь, ты мне сделал хуже своим взрывом? Нет, ты хуже сделал своим друзьям. Потому что я найду их всех, и твои мучения перед смертью им покажутся пустяком. Жаль, ты этого уже не увидишь.
Она водрузила голову на постамент, на котором до этого стояла дорогая замысловатая статуэтка. Уселась в окровавленное кресло, закинув ногу за ногу.
— Я найду их всех! — ярость не снижалась ни на градус, она кипела в крови, делала мысли чёрными. — Врачиха, пожилая тётка, мальчишка, ну и, конечно же, Семён. Им не скрыться. А если есть ещё кто-то, я и их найду. Слышишь, голова? У меня теперь появилась чёткая цель в жизни. И мне это нравился, — на губах Варвары возникла кривая улыбка, но тут же померкла. — Слишком долго я существовала без цели, начала считать, что именно так и нужно жить. Но я ошибалась. Ты и твои друзья, можно сказать, мне услугу оказали, встряхнули, напомнили, кем я была и кем я должна быть. Да, сейчас я это понимаю.
Она вскочила, быстро подошла к постаменту, схватила голову и крепко поцеловала в то, что осталось от губ после всех истязаний.
— Спасибо! А знаешь, по отношении к тебе я, пожалуй, забуду все обиды. Серьёзно. Теперь, когда ты сдох, мы с тобой найдём общий язык и станем друзьями. Что? Не хочешь быть мне другом? Ну брось дуться. Как у вас, у людей, говорится: кто старое помянет, тому глаз вон, — она повернул в руках голову, заглянула в пустые глазницы. — Вот об этом я и толкую, именно об этом. Знаешь, а ведь у меня никогда не было друзей. Жалость какая, верно? Большое упущение. Ну ничего, дружок, теперь всё станет иначе. А сейчас я, пожалуй, пойду в холодок. Нужно остыть. Составишь мне компанию?
* * *
Расположились в полукилометрах от деревни. Марина ни на секунду не снижала бдительность, с помощью своего дара «сканировала» местность. Всё было чисто, монстров не видать. Нонна стояла возле оврага, глядя себе под ноги, и, судя по виду, она находилась во власти тяжких мыслей. Определённо, последние события давили на неё, за минувшие сутки она словно бы постарела лет на десять, и неизменный бунтарский блеск в её глазах угас.
— Всё не так, — пробормотала она. — Всё плохо. И я не представляю, что дальше делать.
— Мы что-нибудь придумаем, — попытался неуверенно обнадёжить её Семён.
— Придумаем? Устала я что-то придумывать. Инга, Ярослав, все те, кого Мамонт заставил совершить самоубийство… Все эти смерти… теперь я сомневаюсь, что стоило вообще во всё это ввязываться. Слишком велика цена. Никогда не думала, что скажу это, но… у меня нет больше сил противостоять Варваре.
Марина тоже не думала, что когда-нибудь услышит подобные слова именно от Нонны, от «железной леди», которую, казалось, не могут сломить никакие беды. Но, похоже, гибель близких людей может вселить отчаяние даже в таких хладнокровных, как она.
— Нас всего трое, — продолжила Нонна, по-прежнему глядя себе под ноги, словно пытаясь разглядеть среди мокрой опавшей и сопревшей листвы крупицу надежды.
— Четверо! — возмутился Вадик. — Почему меня не посчитали? Я что, по-вашему, совсем никто?
Нонна встрепенулась, поглядела на него с гневом.
— Да потому что ты ребёнок, вот почему я тебя не посчитала! Господи, о чём я вообще раньше думала, когда решила взять тебя в нашу команду? Дура старая! Надо было найти тебе какое-нибудь безопасное место подальше от этого чёртова города, и сидел бы там.
— Я не хочу нигде сидеть. Я хочу отомстить за Ярослава и Ингу! — решительно заявил Вадик.
Нонна фыркнула.
— Щенок. Глупый щенок. И что ты сделаешь против всех этих чудовищ? Пойдёшь потявкаешь на них? — Нонна поглядела на Марину, на Семёна. — Всё что мы можем, это жертвовать собой. Теперь я это понимаю. Какой бы вред мы ни причиним Варваре, она оправится, а мы… Ингу и Ярослава уже не вернуть. И тех, кого Мамонт убил. Пора остановиться. Я втянула всех вас в это противостояние, и я же говорю сейчас: хватит, ребята, наигрались в войнушку. Ладно я старая колоша сдохну, но вы… вы молодые. Живите пока живётся. Нужно отсидеться до весны, а там Варваре уже не до нас будет. А грядущей осенью она так вообще о нас забудет, если не станем снова ей вредить.
На секунду Марине показалось, что Нонна права и это противостояние необходимо прекращать. Всего лишь на секунду, а потом вспомнились монстры, их призрачные языки, вспомнилось, что твари сделали с сестрой. Что-то внутри Марины отчаянно противилось тому, чтобы Варвара победила, и частичка духа города тут была не при чём.
— Значит, Инга и Ярослав погибли зря? — со злостью и детской непосредственностью Вадик озвучил то, что остальные не решились бы сказать вслух. — Так ведь получается? Мы боролись и сдались, а это значит, что всё было напрасно.
— Мы показали Варваре, что она не всесильная, — попыталась оправдаться Нонна. — Это уже немало. Мы показали этой твари, что горстка обычных людей может ей серьёзно жизнь испортить. Если она не полная дура, то после такого она притихнет, как-никак мы серьёзный шум подняли. А ей это совершенно не нужно.
Вадик невесело усмехнулся.
— Ну да… подняли шум. А чудовища никуда не делись.
Нонна сжала кулаки, наморщила лоб и стала похожей на себя прежнюю — волевую, не припечатанную грузом отчаяния.
— Может хватит уже ныть? Мы сделали, что смогли. И, как по мне, мы сделали много, учитывая, что мы никакие не боевики. Теперь надо просто признать, что воевать дальше мы не можем, потому что у нас нет ни возможностей, ни сил. Я уезжаю к своей сестре в Тулу и тебя, Вадик, забираю с собой. Так будет лучше.
— Чего? — Вадик сначала удивился, но потом его лицо стало красным от гнева. — Забираете? Меня? А вот фиг вам! Никуда я не поеду! Я останусь с теми, кто не струсил!
Марина рассудила, что её слово сейчас очень важно и сдерживать себя не стала:
— Ты с нами не останешься. Поедешь с Нонной. Она права, так будет лучше. Ты что, дальше воевать с чудовищами собрался? Война окончена. Всё.
Вадика затрясло от возмущения, он явно рассчитывал, что Нонна со своими планами останется в одиночестве. Он открыл было рот, чтобы выплеснуть всё своё возмущение в виде яростной тирады, но вдруг сник, видимо понял, что это не поможет, лишь глаза его продолжали метать молнии.
— Значит, решено, — подытожила Нонна. — Мы с Вадиком уезжаем. А вы? Почему бы вам с нами не поехать? У меня деньги есть, устроимся как-нибудь.
Марина отрицательно качнула головой.
— У меня тут сестра. Я не могу её бросить.
— А я не хочу убегать, — заявил Семён. — В деревне, похоже, безопасно. Если бы Ярослав что-то рассказал Варваре, группа ликвидаторов давно была бы уже здесь. Она дамочка нетерпеливая, выжидать не стала бы. Подождём ещё чуток, и в дом вернёмся.
— А что потом? — с грустью промолвила Нонна. — Так и будете прятаться?
Марина пожала плечами.
— Я не знаю, что будет потом. Надо с Духом города посоветоваться. А пока… я хочу забрать из больницы сестру. Пока она там, я не найду покоя. Есть у меня кое-какая идея, как вывести её из комы. Шар с жизненной силой. Чувствую, он поможет. Надеюсь. По крайней мере, нужно попытаться. Сейчас как раз удачное время. После взрыва Варвара в себя приходит, раны зализывает, ей не до нас.
Нонна тяжко вздохнула, развела руками.
— Что ж, удачи. Она вам ой как понадобится.
* * *
Выждали ещё пару часов и вернулись в деревню, с полной уверенностью, что Ярослав достойно выдержал все пытки и ничего не рассказал Варваре. Впрочем, Марина постоянно была на чеку и не собиралась снижать бдительность, её внутренний взор то и дело устремлялся на окружающую местность. На душе кошки скребли, и начавшийся холодный дождик был под стать её настроению. Снова лезли в голову мысли о такой далёкой весне, на пути которой незыблемой ледяной твердыней стоит зима. Будущее виделось размытым, неясным, как образы за мутным стеклом.
