тебе Дерагара, если ты отдашь им Влада.
— Такую сделку и предложат.
— Я…
— Сейчас мы ничего не делаем, — проговорил Крейгар. — И чтобы никому ни слова. Мне надо подумать.
— Понял, босс. Доставку продолжаем?
— Нет. Скажи Фуччи, пока все прекращаем. Не хочу рисковать, что его выследят.
Жестянкин бесшумно удалился, а Крейгар уставился на голую стену перед столом и задумался. Надо повесить тут картину, в тысячный примерно раз подумал он.
Он подождал, пока сердце перестанет колотиться, а мысли перестанут мчаться по кругу. Оставаться хладнокровным и думать тщательно — сейчас он в этом нуждался как никогда. И мог понять, что сейчас на такой подвиг не способен. Надо допросить посланника, а он совершенно не в форме, чтобы даже прикинуть, о чем спрашивать.
Поэтому он ждал. И еще ждал. Выругался и продолжил ждать. Вытянул руку и заметил, что та все еще дрожит. Выругался вновь.
Интересно, подумал он, как я могу тут сидеть и хладнокровно и бесстрастно отмечать, что я совершенно не в состоянии думать хладнокровно и бесстрастно.
Примерно через полчаса он крикнул:
— Найдите мне Шоэна.
* * *
Я сидел за кулисами, когда меня нашел мальчик на побегушках и сообщил, что в лобби некий тип в цветах джарегов хочет поговорить со мной.
Должен ли испугаться? Не слишком, решил я. Ибо был вполне уверен, что если Левая Рука меня каким — то образом разыщет, просто войти и попросить о встрече со мной — не их вариант.
«Лойош?»
«Не знаю, босс.»
Я проверил свой арсенал и направился в лобби.
Это оказался парень по имени Шоэн, который иногда подрабатывал по найму, раньше, бывало, работал на меня, а сейчас как минимум иногда — на Крейгара. Я чуть расслабился, пусть и не полностью, узнав его. Выглядел он хладнокровным, отстраненным и возможно смертоносным, потому как именно таким и был — а еще потому, что, насколько я знал, он всегда только так и выглядел.
— Привет, — сказал я.
Он кивнул. Полагаю, он гордился тем, что всегда отвечал, используя меньше слов, чем собеседник.
Раскрыв плащ, он достал сложенный лист бумаги. Так, подумал я, новая загадка. Протянул мне и застыл с ожидающим видом, намекая, что тот, кто написал это — Крейгар, скорее всего, — ожидал ответа.
Письмо было запечатано, и я вдруг усомнился, что это Крейгар, потому как ему — то зачем использовать печать? Я мог спросить Шоэна, но тогда ему бы пришлось заговорить, а такое напряжение для него могло оказаться смертельным. Я взломал печать, развернул бумагу и тут же узнал почерк Крейгара. В конце концов, я его миллион раз видел, или около того.
«Влад: Левая Рука взяла Дерагара. Они хотят, чтобы я тебя продал.
Если они могут подслушивать псионическое общение, это единственный способ, как я могу с тобой пообщаться. Шоэну я доверяю.»
Через несколько секунд Лойош сказал:
«Босс, ты как, в порядке?»
«Не знаю. Я не знаю, как я. Его сын…»
«Не твоя вина.»
«Вроде как моя.»
«Нет, не твоя, и это неважно, потому что мы его вернем.»
Я посмотрел на Шоэна, который явно не знал, что написано в послании.
Он просто ждал. А мне нужно было кое — что ему сказать.
Вдох, выдох, и я заставил себя думать. Сам Крейгар сейчас наверняка насчет думать не очень, так что мне стоит хотя бы попробовать. Подобного со мной ранее точно не случалось, однако хотя бы заставить наличествующие у меня мозги выполнять свою работу даже в отрыве от всего остального меня — такая практика уже имела место [32].
Дерагар, кстати, сын Крейгара. Я узнал, что у него есть сын, только несколько дней назад [33]. Почему Крейгар связался со мной вместо того, чтобы сотрудничать с Левой Рукой — вот это бы стоило узнать. И, конечно, что вообще нам делать. А значит, нужно поговорить. Для чего существовало только два варианта: или выдать ему контр — заклинание, чтобы мы смогли общаться псионически, и нас не подслушали бы, или найти способ побеседовать вживую.
Знаете, я вовсе не сожалел о той идее, что сняла с меня смертный приговор джарегов, однако она определенно многое усложняла.
Как бы то ни было, а мне нужно поговорить с Крейгаром. И вполне очевидно, что если Крейгар собирался меня предать до этого разговора, у него не было никаких причин вводить меня в курс дела.
— Ладно, — сказал я Шоэну. — Передай ему, пусть найдет волшебника — Нарвайна, например, — чтобы тот полностью его прикрыл, а потом пусть выскользнет через туннель и встретится со мной тут. Я буду ждать. Если это почему — то не сработает, что ж, придется тебе еще разок поработать посыльным.
Он кивнул, понимающе крякнув, и вышел вон. Я смотрел ему в спину, а потом — туда, где недавно находилась его спина. Я знал Шоэна много лет, и все же практически ничего не знал о нем, только что он — эффективная машина для убийства. Но что это значит? Как кто — то становится полностью хладнокровным и бесстрастным убийцей?
Ага, уж мне — то стоило бы знать, сам таким довольно долго был, но почему — то вот сейчас, глядя, как он уходит, меня вдруг проняло.
За эти годы я каким — то образом изменился больше, чем думал. И если для того, чтобы выжить, я должен буду вновь стать тем, прежним, ибо иного варианта нет — я не был уверен, что смогу.
Стульев в лобби не было, так что я вернулся в зрительный зал и устроился в заднем ряду на сидении напротив «края два», откуда и наблюдал за сценой, где режиссер продолжала, вопреки всем сопутствующим риском, ставить пьесу.
— Будь проклята Империя, будь прокляты лиорны, и будь прокляты все трусы в ледяных преисподних Ордвинака!
А потом они разошлись на обед.
Почти уверен, кстати, что настоящий Кераасак такого никогда
