– Ну вот и конец, девка!
Она глянула вниз. Под собой, очень далеко, увидела двор. А над двором, в каких-нибудь десяти футах ниже выступа, на котором она стояла, был мостик, соединяющий две галерейки. Только дело в том, что это не был мостик. Это были жалкие остатки мостика. Узкая каменная кладка с остатками разбитых поручней.
– Ну чего ждете? – крикнул человек с пятном. – Вылезайте и хватайте ее!
Светловолосый эльф осторожно поставил ноги на выступ, прижался спиной к стене. Протянул руку. Он был совсем близко.
Цири сглотнула. Каменная кладка, остатки мостика, была не уже балансира в Каэр Морхене, а она десятки раз прыгала на балансир, умела амортизировать прыжок и удерживать равновесие. Но ведьмачий балансир отделяли от земли четыре фута, а под каменным мостиком зияла пропасть настолько глубокая, что плиты двора казались меньше ладони.
Она прыгнула, опустилась, покачнулась, удержала равновесие, ухватилась за остатки поручней. Уверенным шагом достигла галереи. Не могла удержаться, обернулась и показала преследователям согнутую в локте руку, жест, которому ее научил краснолюд Ярпен Зигрин. Человек с отметиной громко выругался.
– Прыгай! – крикнул он светловолосому эльфу, стоящему на выступе. – Прыгай за ней!
– Да ты, никак, рехнулся, Риенс, – холодно сказал эльф. – Прыгай сам, если хочется.
* * *
Удача, как водится, недолго сопутствовала ей. Когда она сбежала с галереи и выбралась за стену, в кусты терновника, ее схватили. Схватил ее и сжал чертовски сильно невысокий, полноватый мужчина с припухшим носом и разбитой губой.
– Ну и готово, – прошипел он. – Готово, пташечка!
Цири дернулась и взвыла, потому что руки, сжимавшие ей плечи, причинили дикую, лишающую силы боль. Мужчина захохотал.
– Не трепыхайся, серая пташка, не то подпалю тебе перышки. Ну-ка дай взглянуть на птенчика, столь милого сердцу Эмгыра вар Эмрейса, императора Нильфгаарда. И Вильгефорца тоже.
Цири перестала вырываться. Невысокий мужчина облизнул разбитую губу.
– Интересно, – снова зашипел он, наклоняясь к ней. – Вроде бы такая ценность, а я, понимаешь, не дал бы за тебя и ломаного гроша. Глянь ты, до чего ж обманчива бывает внешность. Ха! Ну-с, сокровище мое! А если б, к примеру, подарочек Эмгыру преподнесет не Вильгефорц, не Риенс, не тот модник в шлеме с перьями, а старый Терранова? Как отблагодарит Эмгыр старого Терранову? Что скажешь, пташечка? Ты же мастерица пророчествовать!
Его дыхание смердило невыносимо. Цири отвернулась, скривилась. Он понял ее неверно.
– Не щелкай на меня клювиком, пташечка. Я не боюсь птичек. Или надо бояться? Что скажешь, фальшивая ворожейка? Подставная прорицательница? Должен я бояться пташек?
– Должен, – шепнула Цири, чувствуя головокружение и неожиданно охвативший ее холод.
Терранова засмеялся, откинув голову назад. Смех перешел в вопль боли. Сверху опустилась большая серая сова и впилась ему когтями в глаза. Чародей выпустил Цири, резким движением сбросил с себя сову и тут же рухнул на колени, схватившись за лицо. Меж пальцев хлынула кровь. Цири вскрикнула, попятилась. Терранова отнял от лица окровавленные руки, диким, рвущимся голосом принялся было выкрикивать заклинания, но не успел. За его спиной возникла размытая фигура, ведьмачий клинок просвистел в воздухе и перерубил ему шею под самым затылком.
– Геральт!
– Цири!
– Отложите нежности на потом! – крикнула с каменной стены сова, оборачиваясь темноволосой женщиной. – Уходите! Сюда бегут «белки»!
Цири высвободилась из рук Геральта, глянула недоуменно. На сидящую на стене женщину-сову было страшно смотреть. Обожженная, обшарпанная, измазанная пеплом и кровью, она выглядела ужасно.
– Ты, маленькое чудовище, – сказала женщина-сова, глядя на нее сверху. – За твое несвоевременное прорицание тебя надо было бы… Но я кое-что обещала твоему ведьмаку, а я всегда держу слово. Я не смогла дать тебе Риенса, Геральт. Взамен даю ее. Живую. Бегите.
Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах был взбешен. Девчонку, которую ему приказали схватить, он видел всего минуту, но не успел ничего предпринять, потому что эти чертовы чародеи распалили в Гарштанге такое пекло, что невозможно было что-либо сделать. Кагыр заплутал в дыме и пожаре, вслепую кружил по коридорам, метаясь по лестницам и галереям, проклиная Вильгефорца, Риенса, себя и весь мир.
От встреченного эльфа он узнал, что девчонку видели за стенами дворца, бегущей по дороге на Аретузу. И тут счастье улыбнулось Кагыру. Скоя’таэли обнаружили в конюшне оседланного коня.
– Беги быстрее, Цири. Они близко. Я задержу, а ты беги. Беги что есть мочи. Как на Мучильне!
– Ты тоже оставляешь меня одну?
– Я – следом. Только не оглядывайся!
– Дай мой меч, Геральт.
Он взглянул на нее. Цири невольно попятилась. Таких глаз у него она не видела никогда.
– Получив меч, ты вынуждена будешь убивать. Сможешь?
– Не знаю. Дай меч.
– Беги. И не оглядывайся.
На дороге зацокали копыта. Цири обернулась. И замерла, парализованная страхом.
Ее догонял черный рыцарь в шлеме, украшенном крыльями хищной птицы. Крылья шумели, развевался черный плащ, конские подковы выбивали искры из булыжников дороги.
Цири не могла пошевелиться.
Черный конь прорвался сквозь придорожные кусты, рыцарь громко крикнул. В крике этом была Цинтра. Ночь, смерть, кровь и пожар. Цири переборола обессиливающий страх и бросилась бежать. С разбега перепрыгнула живую изгородь и упала на каменные плиты маленького дворика с бассейном и фонтаном. Отсюда не было выхода, дворик окружали высокие и гладкие стены. Конь захрипел у нее за спиной. Она попятилась, споткнулась и вздрогнула, уткнувшись спиной в твердую и податливую стену. Ловушка.
Хищная птица захлопала крыльями, срываясь в полет. Черный рыцарь рванул коня, перескочил через живую изгородь, отделяющую его от двора. Копыта зазвенели по плитам, конь поскользнулся, проехал, осев на зад. Рыцарь покачнулся в седле, наклонился. Конь вскочил, сбросив рыцаря. Латы загудели о камни. Однако рыцарь тут же поднялся, загородив Цири, втиснувшуюся в угол.
– Ты не прикоснешься ко мне! Никогда не прикоснешься ко мне! – крикнула она голосом, глухим от угрозы, припертая спиной к каменной стене.
– Должен. Я выполняю приказ.
Когда он протянул к ней руку, страх вдруг исчез, его место заняла дикая ярость. Напряженные, застывшие в предплечье мышцы заработали как пружины, все выученные в Каэр Морхене движения исполнились сами собою, гладко и плавно. Цири прыгнула, рыцарь кинулся на нее, но он не был готов к пируэту, с помощью которого она запросто вывернулась за пределы его рук. Меч взвыл и укусил, безошибочно попав между пластинами лат. Рыцарь покачнулся, упал на одно колено, из-под наплечника брызнула светло-красная струйка крови. Яростно вереща, Цири снова обошла его пируэтом, снова ударила, на этот раз прямо в купол шлема, повалив рыцаря на другое колено. Бешенство и злоба совершенно ослепили ее, она не видела ничего, кроме ненавистных крыльев. Посыпались черные перья, одно крыло отлетело, второе упало на окровавленный наплечник. Рыцарь, все еще тщетно пытаясь подняться, попробовал остановить клинок, схватив его железной перчаткой, но ведьмачье острие разрубило кольчугу и поранило руку. После очередного удара упал шлем. Цири отскочила, чтобы набрать инерции для последнего, смертельного удара.
