Тем не менее те, кому удалось вырваться на поверхность, зрелище пропускать не стали. Усталые, опустошенные, они стояли и молча смотрели на гибель базы. На вырывающиеся из ворот клубы дыма и пыли, на оседающую породу.
И лишь после того, как перестала дрожать под ногами земля, а скала приобрела новые очертания, Катарина повернулась к Первому:
– Спасибо, Тори.
– Не за что, Лариса, – спокойно ответил японец, назвав девушку ее настоящим именем.
Вакагасира одного из кланов якудза, высший иерарх таинственной Школы Китано и хранитель Черной Книги, самый сильный человский маг в мире. Антагонисты, объединившиеся против общего врага.
– Я могу рассчитывать на вас в дальнейшем?
– Ярга ушел, – скупо заметил Тори.
Девушка промолчала, не собираясь подтверждать очевидное.
– Китано будет помогать до тех пор, пока Ярга жив.
* * *
– Мы прибыли примерно через полчаса после взрыва, – негромко произнес Сантьяга. – Мне позвонил Копыто…
– Ни за что не поверю, что они с Сиракузой ждали вас на развалинах, – хихикнул Схинки.
– Они улепетывали со всей возможной скоростью, – с улыбкой кивнул комиссар. – Даже позвонить не сразу сообразили.
– Я так и думал.
– Но дело свое они сделали.
Это замечание Схинки оставил без комментариев.
– Мы приехали, – ровно продолжил Сантьяга. – И увидели, что среди обломков копошатся местные, весьма удивленные челы…
– Катарина… точнее Лариса, навела морок, – сообщил Схинки. – Поэтому челы меня не заметили.
– Я знаю. – Нав небрежно пошевелил пальцами, давая понять, что эта подробность лишняя. – Мы тщательно осмотрели развалины, но ничего не нашли. Все самое интересное и ценное Ярга уничтожил.
– Вы имеете в виду лабораторию?
– Именно.
– Зато вы получили архив моего господина. Много Сиракуза с вас содрал?
– Достаточно. – Судя по тону, в этот раз традиционная навская бережливость дала сбой, и хитроумный Ваня получил столько, сколько попросил.
– Теперь у него есть имя в Тайном Городе.
– А у меня – сеть ваших помощников. Паутина, которую Ярга сплел на Земле.
– Первая паутина, – хмыкнул Схинки. – Мой господин не остановится.
– Я знаю. – Сантьяга внимательно посмотрел на собеседника. – Однако настолько сильного удара Ярга не ожидал, так?
– Так, – вынужденно согласился Схинки. – Не могу сказать, что наши планы расстроены, но на несколько месяцев назад вы нас отбросили.
– А скоро, я надеюсь, отбросим еще дальше, на несколько тысяч лет назад. Запрем Яргу в какую-нибудь надежную дыру.
– Уже пробовали, – напомнил Схинки.
Сантьяга помолчал, а после, признавая правоту собеседника, тихо произнес:
– В таком случае – убьем его.
– Своего первого князя?
Тишина.
– Не лгите себе, комиссар, вам не устоять. Ярга победил асуров, а уж от вас он даже пепла не оставит. Дайте только время.
– Не дадим.
– Это образно. – Схинки зло усмехнулся. – Да и как вы планируете воевать? Вы ведь не знаете, кому можете доверять. Вы не знаете, кто стоит рядом! О чем думают помощники, на которых вы привыкли полагаться! Вдруг кто-то из них побывал у моего господина?
– Так вот в чем дело… – прищурился нав.
– С этого момента, комиссар, вы не можете быть уверены даже в себе! – громко заявил Схинки. – Кто знает, возможно, вы услышали Слово Князя, отключились и получили новую личность? И то, во что вы верите, – лишь подсаженные моим господином воспоминания. Улыбайтесь, комиссар, пока есть возможность. Но я бы на вашем месте перегрыз себе вены.
– Вы не на моем месте.
– Поэтому я просто остановлю себе сердце. Прощайте!
Секунда – вздох, следующая секунда – вздоха нет. Голова безвольно упала на грудь, из руки выскользнул и покатился по полу стакан, оставляя за собой лужицу виски.
– Какая интересная техника…
Сантьяга посмотрел на обмякшего в кресле орангутана, покачал головой и громко позвал:
– Ортега!
Через несколько мгновений в кабинет вошел помощник.
– Да?
– Схинки нас покинул. – Сантьяга поднялся на ноги. – Тело необходимо исследовать с особой тщательностью.
– Я понял.
– Но сначала…
В этой комнате сознательно оставили большое зеркало, несмотря на то, что можно было обойтись видеокамерами и магическим слежением. Зеркало не позволяло узнику забыть, что за ним наблюдают, заставляло проявлять эмоции.
Сломанная мебель. Размазанная по полу еда. Надписи на стене: «Я ненавижу Темный Двор!», «Я ненавижу Сантьягу!». Надписи сделаны кровью. И еще одна фраза, на зеркале, выполненная так, чтобы читалась снаружи: «Ярга вернулся!»
Устроившая все это Лая тихо плакала, съежившись в дальнем углу. Изредка обращала заплаканные глаза к зеркалу и тоскливо бормотала:
– Я не помню, что со мной было… Я ничего не помню… Комиссар! Выпустите меня…
Голос, едва слышный голос, искренний. «Ласвегасы» давали девяностопроцентную вероятность того, что Лая говорит правду, однако освобождать пленницу комиссар не торопился.
– Я ничего не помню… Пусть сюда придет мой папа…
Одинокая, несчастная, сильно напуганная девушка.
– Комиссар!
Едва Сантьяга вошел в примыкающую к камере комнату, рядом с ним сразу же оказался Манан Турчи. Обычно подвижный, энергичный, сейчас он выглядел совершенно потерянным. И даже легкая полнота, всегда добавлявшая шасу жизнерадостности, казалась нездоровой, отечной. Его жена, хрупкая пожилая шаса, не нашла сил подняться со стула, лишь смотрела на нава такими же заплаканными, как у дочери, глазами.
В дом Турчи пришла беда.
– Комиссар, нам сказали, что Лая пыталась убить Тархана… Но это невозможно! – Голос Манана дрогнул. – Когда мы приехали, она нас не узнала. Кричала, что отец погиб на ее глазах, а мать умерла…
– Лая пережила шок, – негромко и очень мягко произнес Сантьяга.
– А теперь? Теперь все в порядке?
Голос из камеры:
– Комиссар, прошу, отпустите меня! Комиссар, я ничего не помню…
Тратасара застонала. У Манана скривились губы.
– Мы должны убедиться, что психическое состояние Лаи вернулось в норму.
– В камере?
– Нет, я пришел за тем, чтобы освободить вашу дочь, Манан. – Сантьяга положил руку на плечо шаса. – Мы проведем кое-какие тесты, а после…
Лаю нельзя отпускать, но и держать в Цитадели дольше, чем это необходимо, тоже нельзя. Манан не поймет.
А по городу поползут слухи…
– Сегодня ваша дочь будет ночевать дома, – твердо закончил нав. – Несколько тестов, разговор со мной и… – Он выдал ободряющую улыбку. – Уверен, все будет в порядке, Манан, Лая поедет домой.
– Спасибо!
Тратасара промолчала. Отвернулась. Злится. Не может простить, что комиссар отправил ее дочь на опасное задание. Тратасара точно знает, кто виноват в ее слезах.
