— Я почитал кое-что о тебе. Об искрах. Искра твоего уровня не может родиться через поколение. Это прямой контакт, Эля.
— Тогда понятно, почему от меня отказались. Я живое доказательство нарушения запрета.
Я расстроилась, и Егор сразу же это понял. Притянул меня к себе и крепко обнял.
— Они очень много потеряли. Ты — настоящее сокровище. Самый ценный приз.
— Это звучит как-то…
— Для других ты приз, для меня…я тебя люблю. Не помню, говорил или нет?
— Говорил. В стихах.
— Тогда скажу еще раз. Я хочу быть с тобой долго. Очень долго…
Всю жизнь, понимаешь?
Я ответа боюсь, знаешь…
Ты ответь мне, но только молча,
Ты глазами ответь, любишь?…
И я ответила.
Глава 25 Загадочное прошлое хранителя
Домой я пришла без четверти одиннадцать. Все боялась опоздать, иначе накажут. Родители в этом вопросе очень строгие. Но милый дом встретил тишиной и пустотой. Я сняла сапоги, повесила куртку, недоумевая, куда подевалось мое семейство, даже кошка не вышла, как обычно встречать. И тут в абсолютной тишине послышалось:
— Бу!
Я так и подскочила. Чуть сердце не выплюнула от страха.
— Крыс, мать твою, напугал, дурак.
А этот паршивец хвостатый виноватым себя совсем не чувствовал. Спокойно сидел на тумбочке и намывал усы. Нет, я когда-нибудь его точно в клетку посажу.
— И где ты шлялась?
— Где шлялась, там уже нету. Мал ты еще такие вопросы задавать, — буркнула я и попыталась схватить хвостатого за ус. Не дал, увернулся.
— Но, но. Руки прочь. Пошли лучше чай пить с ватрушками.
— Мама напекла?
— Даааа, — расплылся в улыбке крыс, — Твоя мама золото. Только из-за ее кулинарных талантов я тебя терплю.
— Учту, на будущее.
На кухне крыс оказался не один. Дядюшка Петр составлял ему компанию.
— Добрый вечер.
— И тебе не хворать, Элечка, — доброжелательно поздоровался домовой и налил мне кружку ромашкового чая. Гринфилд. Хороший чай, но не бабушкин. Этот обычный, а тот волшебный, из настоящей, собранной и высушенной своими руками ромашки. Точнее бабушкиными руками. А они у нее золотые. Все, за что она берется, выходит именно так, как надо. Я скучаю по ней.
— Так куда родители подевались?
— Там, на холодильнике записочка висит, — просветил домовой.
Я обернулась, вытащила из под жабы-магнита записку и прочитала:
«Уехали к бабушке. Будем завтра утром. Женьку в школу сами отвезем. Борщ в холодильнике разогреешь. До поздна за компьютером не засиживайся. И включи, наконец, телефон. Папа волнуется».
— Если бы он у меня был, — прокомментировала я записку мамы.
— Кто был? — заинтересовался Крыс и потянулся к бумаге.
— Телефон. Я же посеяла в торговом центре, помнишь?
— Помню.
— Это такой серенький, с зайцем? — спросил дядюшка Петр.
— Он самый. Эх, хороший был телефон. Почти новый.
— Так почему был? Я его на телефонной полке сегодня видел, — просветил домовой.
— Где?
Я бросилась в прихожую. И точно. Лежит родимый. И даже брелок в виде зайца сияет идеальной чистотой.
— Что-то я не понимаю.
— И я, — поддержал мое недоумение хвостатый, — Эль, а ты его точно потеряла?
— Точнее некуда.
— Тогда как же он здесь оказался?
— Как, как, — просветил дядюшка Петр, — Его мужчина принес. Я сам видел. Он долго с твоими родителями, Элечка, беседы беседовал, а как уходить собрался, так телефончик-то и положил. Меня заметил и подмигнул.
— А как…как он выглядел? Вы разглядели?
— А чего не разглядеть-то? Чай не слепой. Красивый мужчина, вампир. Да, эти все красивые. Природа у них такая. Соблазнять одним своим видом. Наш народ, их не очень любит. Но этот не такой. Из особого отдела. Да и в дом вошел, значит, не со злом приходил.
— А шрам у него был?
— Был. Кривой рубец через всю щеку. А ведь вампира так исполосовать, да чтобы шрам остался непросто. На них же, как на кошке все заживает.
— Ничего не понимаю, — задумчиво пробормотала я.
— И я, — загрустил Крыс.
— Кстати о кошках. А где Багира?
— Где-то прячется, паршивка. Но я найду, и кому-то хвост пооткручиваю, — громко и отчетливо проговорил Крыс, чтобы и глухой услышал.
— Ты снова терроризируешь нашу кошку?
— Она заслужила.
— Это чем же?
— А тем, что Женьке меня выдала. Я думал, смоюсь из ее сумки, она и не заметит. Но тут эта блохастая метелка объявилась. И давай вокруг сумки круги наворачивать. Ну, сестрица твоя и смекнула, что здесь что-то не так. Внутрь заглянула, а там я. Орева было. Чуть не оглох. А потом вообще чуть не утопили меня.
— Как?
— Лучше спроси где. В унитазе.
— Да не может быть?! Женька не способна на такое зверство, — не поверила я, а дядюшка Петр подтвердил:
— Конечно, не может. У Женечки сердечко доброе, только возраст сложный.
— Сложный, сложный??? — вскипел хвостатый, — А то, что меня чуть не утопили…
— Так нечего было мертвым прикидываться, — встал на защиту сестрицы домовой.
— Я с перепугу.
— Вот и она с перепугу.
— А все ты виновата, — перевел стрелки на меня Крыс, — Если бы не ты, я бы нежился в любимой постельке, а не провел весь день в стеклянной банке, как какой-то, какой-то…Крыс.
— Так ты и есть вроде…
— Да, потому что тебе так угодно. Эх, повезло же мне с хозяйкой. Имени, и то не добьешься.
Уж и не знаю, чем бы эта наша перепалка закончилась, если бы дядюшка Петр в очередной раз не встал на мою защиту. Наверное, мы бы с Крысом разругались в пух и прах, и я не узнала бы, что он выяснил о Женьке. А информация была аховая.
— Женька твоя собирается что-то страшное устроить, — «обрадовал» Крыс.
— Что страшное? Ты конкретнее говори. И желательно, с самого начала.
— Ладно, — вздохнул хвостатый и отпил глоток из своей маленькой чашки с чаем. И где только такую откопали? — Мне снился сон. Огромный кусок прекрасного, вкуснейшего, восхитительно пахнущего сыра маасдам, я тянулся к нему, хотел отломить кусочек, чтобы попробовать, но тут…
— Что? — спросил заинтригованный домовой.
— Что, что. Элька пришла и всю малину испортила.
— Крыс, — строго сказала я, — У меня терпение не резиновое.
— У меня, между прочим, тоже, — парировал грызун, но мой раздраженный вид заставил его перейти в более конкретное русло, — Пришли мы в школу. Женька бросила сумку на пол, не глядя достала тетрадки. И слава богу, а то запалили бы меня.
— Крыс, ближе к делу.
— Да я уже приближаюсь. Ничего путного я не услышал. Женька уходила, но сумку и меня заодно с собой не брала. Потом мы домой собрались. Вот тут-то все и началось:
