Несколько гномов встали и побрели к выходу, однако очень быстро наткнулись на завал. Ни ключом, ни заклинанием дверь было не открыть.
– Мы в ловушке! — запричитали они. — Это конец! Здесь мы и умрем!
Однако, удивительное дело: как раз когда гномы стенали и убивались, Бильбо почувствовал странное облегчение, как будто камень свалился с его души.
– Полно вам! — сказал он. — «Живы будем, не помрем», говаривал мой батюшка, и «где два, там и три»! Я снова пойду вниз. Я ходил туда дважды, зная, что увижу дракона, рискну и в третий раз, когда его может не быть. Другой дороги все равно нет. И, полагаю, на сей раз вам стоит пойти со мной.
В отчаянии они согласились, и Торин первым шагнул к Бильбо.
– А теперь осторожнее, — прошептал хоббит, — постарайтесь не шуметь. Может, Смауга внизу нет, а может, и есть. Не стоит напрасно рисковать!
И все пошли вниз. Гномы, разумеется, не могли красться бесшумно, как хоббит: они пыхтели и шаркали ногами, а гулкое эхо усиливало любой звук. Однако, хотя Бильбо несколько раз останавливался и прислушивался, внизу все было тихо. Ближе к концу туннеля, насколько можно было судить, он надел кольцо; впрочем, без всякой надобности — в темноте они все были невидимы. А тьма стояла такая, что хоббит не заметил, как туннель кончился; он вскинул руку, ища стену, покачнулся и кубарем скатился вниз!
Бильбо лежал ничком и не решался подняться, даже дышать почти перестал. Однако ничего не шевелилось, и ничего не проблескивало во мраке. Правда, приподняв голову, хоббит вроде бы различил чуть выше и вдалеке бледное белое свечение, но это было не драконье пламя, хотя в нос шибало тяжелым смрадом и пар оседал на губах.
Наконец мистер Бэггинс не выдержал.
– Выходи, жалкий червяк! — пронзительно пискнул он. — Довольно играть в прятки! Посвети-ка и съешь меня, если поймаешь!
Слабое эхо раскатилось в темном чертоге, но ответа не было. Бильбо встал и понял, что не знает, куда повернуть.
– Любопытно, что замышляет Смауг. Похоже, сегодня днем (или ночью, или какое сейчас время суток) его дома нет. Если Оин и Глоин снова не потеряли огнива, они могли бы посветить, и мы бы осмотрелись… Огня! — вскричал он. — Огня!
Гномы, конечно, перепугались, когда Бильбо с грохотом упал на пол, и теперь сидели, сбившись в кучу, в конце туннеля — там, где он оставил.
– Шш! Шш! — зашептались они, услышав крик; и хотя по шиканью хоббит понял, в какой они стороне, ему долго не удавалось добиться от гномов толку. Впрочем, когда он затопал ногами и что есть мочи завопил: «Огня!», Торин сдался и отправил Оина и Глоина к тюкам. Вскоре в туннеле показался огонек — Оин нес зажженный сосновый факел, Глоин под мышкой — связку запасных. Бильбо подбежал к отверстию и взял факел, но так и не убедил гномов зажечь остальные и спуститься к нему. Как вежливо объяснил Торин, мистер Бэггинс — по-прежнему их официальный взломщик и разыскатель. Если он рискует идти со светом, это его дело, а они подождут в туннеле. Короче, гномы сели у входа и стали смотреть.
Они видели, как темная фигурка движется по полу, высоко держа факел над головой. Пока Бильбо был близко, они видели отблески и слышали звон, когда хоббит спотыкался обо что-нибудь золотое. Огонек уменьшился — это Бильбо углубился в просторный зал, затем, приплясывая, пополз вверх — Бильбо взбирался на кучу сокровищ. Вскоре он был на вершине и двинулся дальше. Гномы видели, как хоббит нагнулся, но не знали причины. Причиной этой был Аркенстон, Сердце Горы. Бильбо узнал камень со слов Торина; не могло быть второго такого ни в столь удивительной сокровищнице, ни даже во всем мире. Еще снизу он заметил манящее белое сияние. Оно постепенно превратилось в маленький шар белого света. Когда хоббит подошел ближе, шар заискрился разными цветами, отражая и дробя огонь факела. У Бильбо перехватило дух. Камень у его ног лучился сам по себе и в то же время, ограненный умельцами-гномами, которые откопали его глубоко в недрах горы, вбирал внешний свет и превращал его в мириады искр, играющих всеми цветами радуги.
Рука Бильбо сама потянулась к камню. Аркенстон не вместился в его маленькую ладонь, но хоббит поднял камень и, зажмурясь, сунул в самый глубокий карман.
«Вот теперь я действительно вор! — подумал Бильбо. — Впрочем, надо будет рассказать гномам — со временем. Они меня заверили, что я могу сам выбрать, что захочу, и я выбрал бы этот камень, а они пусть берут себе остальное!».
Правда, у него возникло неприятное чувство, что обещание Торина не распространялось на Аркенстон, и что из-за камня еще будут неприятности. Тем временем хоббит продолжал путь. Гномы видели, как огонек исчез — это Бильбо спустился с золотой кучи, — потом появился вновь, чуть дальше.
Бильбо шел, пока не достиг больших дверей в дальнем конце. Струя свежего воздуха придала ему бодрости, но чуть не погасила факел. Хоббит робко выглянул наружу, различил огромные переходы и смутно угадывающуюся лестницу. Смауга по-прежнему было не видно, не слышно. Бильбо уже собрался повернуть назад, когда черная тень, метнувшись, задела его по лицу. Он вскрикнул, отшатнулся и упал. Факел вывалился из руки и погас.
– Летучая мышь, надеюсь, и ничего больше! — жалобно пробормотал он. — Но где я и что мне делать? Где восток, юг, север, запад?
– Торин! Балин! Оин! Глоин! Фили! Кили! — завопил хоббит во всю глотку. Увы, тоненький голосок терялся в бескрайней мгле. — Факел погас! Кто-нибудь, отыщите меня!
На мгновение храбрость его оставила.
– Что там такое? — спросил Торин. — Ясное дело, не дракон, а то бы он уже не верещал.
Гномы подождали минуту-другую, но дракона не услышали, и вообще ничего не услышали, только далекие крики Бильбо.
– Давайте зажжем еще факел-другой! — приказал Торин. — Похоже, надо взломщика выручать.
– Да, теперь наш черед идти ему на помощь, — сказал Балин, — и я охотно пойду. К тому же, сдается мне, опасности пока никакой.
Гномы зажгли несколько факелов, один за другим крадучись вылезли из туннеля и торопливо зашагали вдоль стены. Довольно скоро они наткнулись на Бильбо — завидев свет, хоббит мигом оправился от страха и пошел навстречу.
– Летучая мышь и погасший факел, ничего больше! — ответил он на расспросы гномов. Все успокоились, только немного досадовали, что хоббит переполошил их на пустом месте; не знаю, как бы они себя повели, если б узнали про Аркенстон. Даже слабые отблески золота разбудили пламя гномьих сердец; а когда гном, даже самый достойный, распаляется страстью к золоту, он становится отважным и грозным.
Гномы больше не нуждались в уговорах. Они принялись исследовать подземелье, пока есть время, и охотно поверили, что Смауг, по крайней мере сейчас, в отлучке. Каждый схватил по факелу; гномы заворожено озирались по сторонам, забыв всякий страх. Они громко разговаривали, перекликались, поднимали сокровища с пола и снимали со стен, подносили к свету и гладили. Фили и Кили совсем развеселились — они нашли много золотых арф, а поскольку арфы были волшебные (и поскольку дракон, не питая любви к музыке, их не тронул) серебряные струны еще хранили настрой. Долго молчавшее подземелье огласилось сладостными звуками. Однако большинство гномов были куда приземленнее; они рассовывали по карманам драгоценные камни, со вздохом выпуская те, которые не могли унести. Торин не отставал от других, но постоянно оглядывался, что-то ища и не находя. Искал он Аркенстон, хотя никому об этом не говорил.
