Всюду было очень тихо. Маленькая квадратная комната казалась мне чужой. У меня было одно-единственное желание: стоять и ничего не делать. На полу танцевал паук. Наткнувшись на стол, я вздрогнула. Щетка для волос упала на каменные плиты пола со стуком. Через мгновение я опять была снаружи и спускалась по длинной узкой лестнице, потом побежала по другому залу.
Повсюду меня окружали темные и пустые комнаты. Я подбежала к двери, ведущей во двор. Ночь была тихой и теплой, небо чистым. Прямо над моей головой висела новая полная луна, окруженная ясными звездами. Я побежала к главным воротам. Там на часах стоял отцовский охранник.
Я окликнула его, подбегая, но он не шевельнулся, не ответил, не дал знак, что слышит меня. Подбежав поближе, я замерла: в руке его был кубок. Потрясла его, хотя заранее знала, что это бесполезно. Кубок упал на брусчатку и громко зазвенел. Я оглянулась через плечо. Из открытых окон большого зала лился свет.
Движения внутри не было никакого, но и колдуна я не заметила. Как ни странно, это напугало меня еще больше. Мне необходимо было знать, где он. Обойдя часового, попробовала открыть ворота. Ворота, разумеется, были на засове. На закате их всегда запирали на засов. Отец боялся, что жители острова стащат продуктовые запасы. Засов был очень тяжелым и к тому же находился слишком для меня высоко.
Тогда я подумала о морских воротах. На них был только замок, а засова не было. Их-то я открою. На береговой полосе не было построек, а до деревни далеко, но все же это лучше, чем быть здесь. Я пошла по двору, но вдруг встала как вкопанная.
Колдун появился в дверях, совсем близко ко мне. У него был факел. Должно быть, он прошел в кухню другим путем и искал меня там. Он меня не видел, но теперь мне было не пройти к морским воротам. Я встала в тень и стояла неподвижно. Чужестранец, повернувшись ко мне спиной, стал осматривать двор
— Где ты? — воскликнул он негромко, но озабоченно.
Я вспомнила, что, по его словам, в нашем распоряжении оставался час. Если его заклятие длилось так недолго, то, возможно, мне удастся не попасться ему на глаза все это время. Я начала надеяться. Он со вздохом отчаяния переложил факел в другую руку и пошел по двору к морским воротам.
Факел отбрасывает свет, но в то же время не дает факелоносцу возможности увидеть то, что находится за ним, в тени. Я пробиралась вдоль стены, находясь вне поля его зрения. Если бы он оглянулся, то увидел бы меня. Через мгновение я добралась до своей новой цели и шмыгнула в открытые двери башни.
Я не была в башне уже много лет, с тех самых пор, как пропала Сиф. Туда с тех пор не ходил и никто другой. Башня была в ужасном состоянии, но света мне было не нужно. Я отлично знала путь наверх по винтовой деревянной лесенке. Гнилая ступенька хрустнула под моим весом, и я упала, сильно ушибив колено. Подобрав подол и задыхаясь, я стала карабкаться наверх.
Я добралась до площадки. Через окно струился лунный свет и отливал серебром на полу. Что-то там лежало, маленькое и темное. Не разобравшись, что это могло быть, я наклонилась и подняла его. Это был мой мешочек для рукоделия. Шесть лет назад, когда Сиф уехала, я взяла его с собой в башню, а дома, схватившись о пропаже, даже и не вспомнила, где его оставила.
Ткань мешочка стала совсем тонкой, как паутина. Она рассыпалась в моих руках. Оттуда выпал маленький моток выцветших ниток и иголки, блестевшие в лунном свете. Они дождем просыпались на пол, некоторые из них закатились в щели между досками.
Меня охватили воспоминания и тоска по Сиф. Она, во всяком случае, прожила свою жизнь, а не чужую. Никогда не делала того, что ей приказывал Су л, если считала, что делать этого не следует. Вот поэтому он так часто ее бил. Она не была счастлива, и никто, кроме меня, се не любил, но она была свободна. Свободнее меня. И за это она умерла. И сейчас я поняла, что лучше умру, но не дам всяким лордам и колдунам запереть себя в каменную ловушку.
Я услышала грохот и ругательства. Осторожно я выглянула из окна. Внизу, во дворе, певец обнаружил, что морские ворота заперты, и, следовательно, я через них не проходила. Он глянул наверх, но не туда, где я стояла. Он глянул в сторону окон моей комнаты. Я занервничала, оттого что он правильно угадал расположение моих комнат. Может, все дело в колдовстве?
Потом он взглянул на луну. Очевидно, определял точное время. Затем побежал через двор к входу, ведущему в мои комнаты. Отвернувшись от окна, я прислонилась к стене. Ноги дрожали. Я села, надеясь, что в этот раз он отступится и оставит меня в покое. Бросит все и уедет прочь! Я вдруг обнаружила, что рыдаю без слез.
Лучше пойти сейчас к морским воротам, подумалось вдруг. Сейчас, пока он ищет меня в доме. К воротам он больше не пойдет — он там был, и перепроверять не станет. Но окна моей комнаты выходят во двор, значит, я иду на риск. Не знаю, сколько времени я просидела так, трясясь и раздумывая.
Дыхание мое успокоилось, я поднялась на ноги и вдруг замерла. Внизу в башне кто-то был. Я услышала шаги. Дрожа, посмотрела через перила и увидела факел. Чужестранец стоял внизу с факелом в руке. Он посмотрел наверх и увидел меня. Я нырнула в тень… слишком поздно.
— Вот ты где, — воскликнул он.
Я услышала, как он шагает через две ступеньки. Свет факела приближался. Сердце колотилось, я вскочила и посмотрела из окна вниз. Земля была очень далеко. Мгновенно я приняла решение. Я схватилась за ветхий серый ставень, жалобно скрипнувший под моей рукой, и вскочила на каменный подоконник. Держась за ставень, я оглянулась через плечо. Чужестранец, увидев меня, изумленно вскрикнул.
— Элис! Не надо… — он бежал наверх.
Я не ждала. Я была совершенно спокойна. Он был быстрее, чем я думала, но у меня было в запасе еще много времени. Я подумала, что он остановится, пустится в переговоры, попробует обмануть меня, а может, станет приказывать или угрожать. А может, пустит в ход колдовство, если я дам ему на это время. Но ничего этого он делать не стал, а просто поднимался по ступеням, называя меня по имени.
Отвернувшись, я смотрела вниз, на камни. Свет из банкетного зала все так же освещал двор, ворота, запертые на засов, и неподвижного часового, а за стеной, со стороны моря, волны вздымались, разбрызгивая пену, и выплескивались на берег. Я подумала о Сиф, умершей на скалах, и отпустила руку.
Небо закрутилось. Ветер, ударивший меня по щекам, был холоден. Я услышала, как закричал, вернее, застонал, чужестранец. Этот крик раздался рядом со мной, очень близко… и потом меня что-то сильно дернуло. Платье очень сильно натянулось на груди и под мышками. Я не могла вздохнуть.
Чужестранец тащил меня за платье. Как я была зла на свое женское одеяние! Ноги мои даже не успели покинуть подоконник. Я боролась, пыталась соскочить вниз, но я была наполовину прижата, наполовину висела под таким неудобным углом, что оказалась совершенно беспомощной. Потом меня неприятно качнуло, и чужестранец втащил меня обратно в окно.
