Стужа вложила в ножны меч, но Креган все равно не выпускал ее руку.
Не доезжая всего несколько шагов до колдуна, Эйкус спрыгнул с коня. Оставшись без седока, испуганное животное кинулось прочь, высекая искры из горящих камней. Старейшина Серебряной Чаши достал висящий у него на спине посох.
Зарад-Крул снова разразился смехом, и в его руке, словно осколок ночи, появилось копье, которое колдун метнул в Эйкуса. Оно едва не вонзилось ему прямо в сердце, но Старейшина не стал уворачиваться. В последнюю секунду его посох будто сам собой отбил колдовское копье. В этот миг шондосиец выкрикнул какое-то заклинание.
Из бесплодной земли, как змеи, выползли бурые перекрученные корни, заключая шардаханца в удушающие объятия. Посох дважды стукнулся оземь — и земля у Зарад-Крула под ногами превратилась в трясину, которая стала засасывать колдуна, а корни продолжали сдавливать его тело. Но ему удалось высвободить руки, он взмахнул ими. По трясине пробежала рябь, раздался хлопок, и земля снова стала твердой. Колдун вытянул шею и плюнул на корни, которые сразу же засохли. Он повел плечами и освободился от хрупких остатков.
Их битва походила на борьбу стихий. Неистовый ветер, вода и огонь, ледяной холод и палящий зной. Две крылатые твари Зарад-Крула с пронзительным криком упали с неба на его врага, но в них сами собой полетели камни с поля, защищая шондосийца.
Стужа зачарованно следила за поединком, радуясь вместе с другими воинами всякий раз, когда перевес оказывался на стороне Эйкуса, но ликующие крики шондосийцев еще не успевали умолкнуть, как колдун снова одолевал своего противника. Она отметила, что Зарад-Крул больше не тратил сил на смех, приберегая их для поединка.
Земля дрожала, на ней появились глубокие трещины, словно раны, в воздухе висели тучи пыли. Яркие вспышки озаряли тьму. А потом, будто по какому-то негласному договору, противники застыли как вкопанные, и все стихло. Их полные ненависти глаза встретились.
Стужа стиснула руку Крегана:
— Что происходит?
— Волевой поединок. — Он не мог отвести глаз от происходящего.
— У нас есть возможность узнать, какая страсть главенствует над человеческим духом. Жажда власти или жажда мести, — хладнокровно прокомментировал Минос.
Стужа уставилась на него:
— У тебя нет сердца! Это же твой друг!
Он холодно посмотрел на нее:
— Да, он мой друг. И не тебе судить меня, не тебе.
И только сейчас она заметила в его глазах затаенную боль. Он беспокоился за друга. Он боялся за брата. И она торопливо принесла ему свои извинения.
Тянулись бесконечные минуты. Но Эйкус и Зарад-Крул не выказывали никаких признаков усталости. Повисшая над полем тишина была плотнее, чем темные тучи. Люди не дыша следили за поединком, не слышалось ни лязганья оружия, ни скрипа доспехов. Даже лошади замерли.
И вдруг Зарад-Крул дернулся. Брови его еле заметно изогнулись. Он поднес руку к виску, его лицо свело судорогой боли, колени его подогнулись, и он с воплем рухнул на землю. Радостные крики шондосийцев разнеслись по равнине.
Эйкус занес над врагом меч.
И тут торжествующие возгласы превратились в вопли ярости, потому что к шондосийцам стремительно кинулся Нугарил на своих шести каменных ногах. Стужа тоже хотела закричать, но не смогла произнести ни звука. Застыв, она смотрела, как Темный бог подцепил Эйкуса одним когтем, обхватил его своими клешнями и стал сжимать до тех пор, пока не брызнула кровь. Потом он небрежно кинул безжизненное тело себе в пасть и проглотил его.
Никакие приказы Миноса не могли удержать шондосийцев.
Стужа направила своего скакуна прямо к Зарад-Крулу. Она жаждала его крови, все остальное было не важно.
Но как они ни спешили, увы, им не удалось расправиться с колдуном, потому что Нугарил поднял его и перенес на крутой скалистый утес, где тот был в безопасности.
Шондосийцы взревели и в ответ услышали вой — это шардаханская армия пошла в атаку.
Они встретились с оглушительным грохотом, не соблюдая строя, не слушая команд. Это была схватка, в которой людьми руководила только необузданная жестокость. Лязг стали, свист стрел, жалобное ржание, предсмертные хрипы слились в однородный шум — жуткую музыку боя, которая могла свести с ума кого угодно. И Стужа как безумная носилась по полю битвы, неожиданно возникая то здесь, то там. Она сшибалась с конными воинами, свешивалась из седла, чтобы одним махом выпустить кишки пешим шардаханцам, которые попадали в ее поле зрения. Меч пел у нее в руках, она рубила и кромсала, словно не знающая жалости машина для убийства.
И вдруг ее внимание привлекла ярко-голубая вспышка, потом еще несколько. Она быстро огляделась и с радостью отметила, что шондосийцы применили более мощное оружие, чем сталь, — посохи Старейшин и магистров. И те шардаханцы, кого коснулось голубое пламя, с громкими воплями падали замертво без всяких видимых повреждений. Но потом им на помощь пришел тот, кто был создан из ночной тьмы. Ментес. Стужа подняла глаза и вскрикнула, но никто не услышал ее в шуме битвы. В правой руке бога возникло копье, подобное тому, что Зарад-Крул метнул в Эйкуса, но куда более устрашающее на вид. Ментес пригвоздил шондосийского воина к земле, и в его огромной руке тут же появилось еще одно копье. Он метал копья одно за другим, и ни один щит не мог спасти от его смертоносного оружия.
Но и Нугарил не дал забыть о себе. Когда Зарад-Крул оказался в безопасности, Нугарил бросился в гущу битвы. Он сновал среди шондосийцев, словно огромное насекомое, давил воинов своими клешнями и проглатывал их, набивая свою ненасытную утробу. Но что было еще хуже, так это его проклятые жала. Он размахивал ими как бичами, и с них капал яд, от которого тела людей раздувались, приобретая отвратительный зеленый цвет еще до того, как жало, пройдя насквозь, выходило наружу.
Стужа застонала, словно от боли, глядя, как Нугарил и Ментес шагают сквозь ряды ее товарищей. Боги второго порядка — так назвал их Креган. Ни сталь, ни магия на них не действовали. Страх, словно холод, пробирал ее до костей, когда она видела, как ее товарищи гибнут, будто овцы на бойне, будучи не в силах противостоять непобедимому врагу. И шардаханцы воодушевлялись все больше.
Кто-то ударил по ее щиту. Стужа тут же ткнула острием меча в прорезь для глаз в шлеме нападающего. Она убивала десятерых, но прежде, чем она успевала перевести дух, на месте убитых врагов возникало сто новых.
Армию Шондо теснили все больше. Воины бились храбро, но против них был не обычный противник, а Крилары, которых больше всего боялись шардаханцы, не могли пустить в ход магию, поскольку использование заклинаний требовало времени на их подготовку.
