1.
В том, что принц Гардарики сделал ей предложение руки и сердца именно там, где началась ее история, - в городе, где ее унижали и ненавидели, приговорили к смерти и предали все, кто только мог, - крылась убийственная ирония. Но чем, тогда, стал ее отказ? Насмешкой над здравым смыслом? Метафорой самоубийства?
Она практически не спала этой ночью, а когда все-таки проваливалась в краткое забытье, металась в бреду. Бодрствуя, она была полна сомнений и разочарования. Ее терзали горькие сожаления и отчаяние. А во сне мерещились ужасы вперемешку с диким, ничем не ограниченным соблазном. Промучившись до рассвета, она поднялась с кровати совсем больная. Первой это заметила ее горничная, но за завтраком это увидели уже все.
- Ты заболела? - встревожилась Шарлотта. - Позвать медикуса?
- Нет, не надо, - отказалась Герда. - Извини, Каро. Я просто поддалась слабости. Поверь, это скоро пройдет. Дай мне час времени, и я буду, как новенькая!
В принципе, можно было закрыться в одной из дальних комнат и до остервенения махать мечом. Разогнать кровь, пропотеть, пропитаться духом агрессии... Или выпить чаю с тремя каплями тонизирующего зелья, от которого кипит кровь. Однако сегодня, сейчас, Герда решила попробовать нечто новое. Незнакомое. Манящее своей опасной природой. Она захотела намеренно встретиться с Другой Собой и получить помощь от нее. Догадки по поводу того, кто бы это мог быть, уже некоторое время посещали Герду, и пора было проверить, так ли ошибочны ее предположения.
Герда заперлась в спальне, легла на кровать и, закрыв глаза, начала "представлять". Она вообразила себе саму себя, стоящую перед ростовым зеркалом. Отразившись в этом зеркале, Герда пошла дальше. Она "переодела" отражение в другое платье, распустила этой женщине косу, изменила цвет лица, добавив коже белизны и сделав ее бледнее, и, когда различия в облике стали очевидны, она заставила Другую Себя поднять руку, скорчить рожицу, моргнуть. Сама же в это время стояла напротив зеркала, не шелохнувшись и не изменив выражения лица. И вдруг отражение отступило на шаг вглубь зазеркалья и внимательно посмотрело Герде в глаза.
- Тебе это все-таки удалось, - Другая Она взмахнула рукой и стерла зеркальный барьер, отделявший ее от Герды.
- Ты это я? - Этот вопрос тревожил Герду, и, наконец, был задан вслух.
- И да, и нет. - Ответ прозвучал, оставалось понять, что с ним делать. - Я Знающая сторона тебя самой. Но видя и зная больше тебя, чаще всего я не могу тебя предупредить, потому что ты меня не слышишь. Еще я иногда могу делать то, чего ты осознанно сделать пока не можешь. Я нахожусь "По ту сторону осознания", мы разделены его границей.
- Что ты имеешь в виду, когда говоришь о "сделать"? Что сделать??
- Например, пустить в ход нашу силу. Ты ведь не успевала отреагировать на стрелка. Вместо тебя это сделала я.
- Ты знаешь, что это за сила? Ведь это не стихийная магия? - Герду уже некоторое время одолевали сомнения по поводу природы ее дара.
- В Коллегиуме профессор Лангер рассказывал нам о колдовстве перволюдей...
- Точно! - Вспомнила Герда. - Магия предвечных, но... Ты думаешь, что мой Дар...
- Это лучшее объяснение из всех, что приходят мне в голову. Говорят, такое случается, пусть и редко...
- Это все?
- Это все, - подтвердила Другая Герда. - Я не богиня, я часть тебя, только вижу больше и соображаю быстрее...
- Мы можем общаться?
- Мы уже общаемся, разве нет?
- Да, но...
- Я поняла, что ты имеешь в виду, - улыбнулась Другая Герда. - Однажды мы станем одним целым.
- Я имею в виду сейчас.
- Ты сделала первый шаг. Сегодня я появилась перед тобой не во сне и не в бреду. Это прогресс.
- А наяву?..
- Если хочешь иметь возможность видеть мир моими глазами, тебе придется научиться это делать. Ничто не дается сразу и уж точно, что не легко.
- Значит, будем тренироваться каждый день.
- Согласна, - кивнула Другая Герда. - Ну так что, поднять тебе настроение?
- А ты можешь?
- Это не вопрос способности, а вопрос необходимости. Со тьмой в душе, ты становишься уязвима.
- Могу я спросить тебя про мать?.. - Герда хотела и боялась задать этот вопрос, но, кажется, время пришло.
- Ее нет, - ответила Другая Она. - И ты это знаешь не хуже меня, но признаться в этом самой себе слишком жестоко, не правда ли?
- Значит, она - это только моя фантазия?
- Да. Прости.
- А богиня? Неистовая тоже моя фантазия?
- Нет, Темная существует, - успокоила ее Другая Герда. - Но ей нет хода в мир людей, хотя она и может иногда на него влиять. Впрочем, она там, а ты здесь. Прийти к тебе она может только тогда, когда ты почти там. Когда грезишь или спишь...
***
За четыре недели, проведенные в Эриноре, ничего, по сравнению с первыми днями по приезду, для Герды не изменилось. Судя по всему, Иван Давыдов оказался единственным человеком, который смог ее узнать, что больше говорило о нем самом и силе его чувств, чем об изменениях, случившихся с самой Гердой. У других она вызывала лишь чувство дежавю или смутное беспокойство, но ни король, ни барон Гемма, - вместе с его супругой и дочерями, - ни капитан королевских гвардейцев барон фон Вальден так и не смогли вспомнить, где они "ее видели" или "на кого она, черт возьми, так похожа". Тем более, никому из них не пришло в голову сравнивать госпожу де Фиен - названную сестру княгини де Ла Тремуй - с "известной всему городу" "сумасбродной лгуньей, поджигательницей и воровкой" Гертрудой Гемма. Встречалась Герда в эти дни и с Настоятелем Рогланского Коллегиума и его племянником. Эти двое не знали ту прежнюю Герду, но им определенно казалось, что Агнесса де Фаен им хорошо знакома. Впрочем, даже эти колдуны оказались бессильны увидеть в нынешней "блистательной" Герде жалкую бунтарку Маргерит, выброшенную за ворота Коллегиума по неправосудному приговору Георга де Сагана.
Герду такое положение дел вполне устраивало, тем более, что каждый новый визит во дворец, - а это, разумеется, сразу стало бы невозможным, узнай ее кто-нибудь из прежних знакомых, - казалось, прибавляет ей сил, вдыхает бодрость, обостряет разум, прибавляет уверенности в себе. Месть могла подождать - древние и вообще полагали, что с нею не следует спешить, - гораздо интереснее для Герды было разобраться в причинах той ненависти, которую испытывали к ней король Георг и ее бывший отец - барон Гемма. Она просто обязана была воспользоваться этим своим нежданным и негаданным возвращением домой, чтобы пролить свет на ту давнюю историю, с которой все началось, и о которой побоялся ей рассказать даже старик Эггер - старый скрипичный мастер, которого она почитала за настоящего друга. Но не меньший, а, возможно, и больший интерес представляла для Герды тайна артефакта, присутствие которого где-то в недрах замковой горы она так отчетливо ощущала, причем, похоже, единственная среди тех, кто посещал королевский замок или жил в нем постоянно.
Что ж, жизнь научила Герду, что по-настоящему интересными - стоящими - являются только трудные проблемы, решение которых доставляет истинное наслаждение. И еще она знала, что неразрешимых проблем не существует в принципе. Есть только вопросы, на которые пока еще не найдено ответов. Поэтому, удостоверившись, что никто за ней специально не следит, Герда стала выходить в город то одна, то на пару с Шарлоттой или Эмилем, или с обоими вместе, и при минимуме охраны. Они просто гуляли, наведываясь то в самую известную в Эриноре кондитерскую, то в винные погреба Эльба Конгрема. Заходили в лавки древностей и в мастерские художников, к знаменитым оружейникам из Бегера и в шелковый ряд, где продавались лучшие ткани со всех концов обитаемого мира. Зашла как-то Герда и к мастеру Эггеру. Сыграла одним пальцем гамму на спинете, стоящем прямо в мастерской, осмотрела несколько готовых изделий, - чудную скрипку и не менее выдающуюся виолу, - и, отпустив взмахом руки сопровождавшего ее на прогулке наемника, обернулась к старику.
