Вика раздражённо поглядела на сослуживицу. Почему она не может нормальным голосом по-человечески рассказать, что к чему? Что за дурацкая лебезящая манера общаться с людьми?
— А шефа и не было, — под испепеляющим взглядом Вики Наташа не решилась дальше разговаривать загадками. — Он раскритиковал только мой отчёт. Но я уже всё исправила. А потом подумала, почему бы нам с тобой в субботний день не посидеть немного в кафе, расслабится.
Вика почувствовала, что одну половину её мозга заливает дикое негодование, а другой половиной завладел наглый бобёр из её сна. Он театрально всплеснул лапками и с трагической безысходностью в голосе произнёс: «Я же говорил: ни-ко-му».
— Да ты хоть представляешь, какую важную встречу я из-за твоих глупых розыгрышей пропускаю!? Я же тебе вчера ясно сказала, что мне некогда!
— Просто я подумала, что по-другому тебя не вытянуть из дома. Но ведь тебе надо в выходной день немного прогуляться, отдохнуть, — жалостливым тоном протянула Наташа.
— Я уж как-нибудь сама разберусь, что мне надо, а что не надо. И не звони мне больше, я всё равно не буду брать трубку!
Вика взглянула на круглые офисные часы. Стрелки показывали, что до разговора с Толиком оставалось ещё 15 минут. Девушка поняла, что она вполне успеет, если поторопится. Она развернулась и, не прощаясь с безумно разозлившей её сослуживицей, направилась к выходу.
— У меня вчера собака умерла, — очень тихо и грустно, но совершенно нормальным без противных наигранных интонаций голосом вдруг произнесла Наташа, — моя любимая болонка Снежанка.
Вика, которая уже подходила к выходу, остановилась.
— Она была ещё довольно молодая. В самом рассвете своих собачьих сил, — продолжала Наташа. — Ничем не болела. А вчера вечером вдруг неожиданно умерла.
Вика так и стояла возле выхода, ей не видно было сослуживицу, но она почувствовала, что у той на глаза навернулись слёзы. Девушка ощутила, как раздражение начинает сменяться другими эмоциями — её тронула неподдельная глубокая печаль в словах коллеги. Вика развернулась и подошла к Наташе:
— Сочувствую.
— А потом позвонил шеф и устроил мне разнос с выносом мозга. А мне даже некому было поплакаться. Моя единственная подруга умерла.
Наташа перевела полный слёз взгляд с экрана монитора, на котором в качестве заставки красовалась весёлая белоснежная болонка, на Вику:
— Почему меня все ненавидят? Я вчера заказала столик в кафе на сегодня. Думала хоть как-то отвлечься. Позвонила по очереди всем ребятам из проекта. Никто не согласился сходить со мной в кафе. Никто. У всех нашлись дела поважнее. Ну, парней ещё можно понять, ведь я далеко не красавица. Но почему девчонки не хотят со мной общаться?
— Понимаешь, Наташа, ты же не рассказала про свою собаку, про то, что тебе нужна поддержка. Если бы ребята знали, нашлось бы много желающих провести с тобой время.
— Нет. Всем на меня и на мою собаку наплевать. Вот скажи честно, если бы ты об этом знала, согласилась бы побыть со мной?
— Но у меня действительно на сегодня назначен важный разговор.
— Вот видишь, — Наташа глубоко вздохнула и снова перевела взгляд на экран. — Спасибо за сочувствие и прости за глупый розыгрыш.
— А знаешь, — решительно произнесла Вика, — собирайся. Пойдём с тобой в кафе, помянем твою Снежанку. Расскажешь мне про неё какую-нибудь забавную историю.
— Ты это серьёзно? — с робкой надеждой в голосе спросила Наташа.
— Конечно. В каком кафе ты заказала столик?
— В Арагви. Тут недалеко.
— Отлично. Я люблю грузинскую кухню.
В кафе было очень многолюдно. Заведение пользовалось популярностью. Оно было удачно расположено рядом с торговым центром и спортивным комплексом. Уставшие от шопинга барышни и проголодавшиеся после тренировок качки любили проводить здесь время. К тому же, кафе славилось великолепными восточными блюдами, щедро приправленными национальным колоритом.
Девушки заказали чахохбили и хачапури, а на десерт, по настоятельному совету официанта, пеламуши — густой кисель из виноградного сока. Наташа рассказывала Вике про свою болонку, а та удивлялась, какой приятной собеседницей может быть её коллега, когда ведёт себя естественно.
— Знаешь, я думаю, мою девочку отравили.
— Не может быть! Зачем?
— У нас в доме живёт сумасшедшая старуха. Она ненавидит животных, особенно собак. Соседи рассказывают, что она специально разбрасывает повсюду пропитанные крысиным ядом кусочки собачьего корма.
— Какой ужас!
— Вчера, когда я утром выгуливала Снежанку, она нашла в траве какую-то гадость и съела её. Я сначала не придала значения, но потом, сопоставив факты…
Наташу перебил подошедший к их столику подвыпивший мужчина.
— Дамы, мне показалось, Вы немного заскучали. Можно Вас угостить бокалом вина?
— Нет, — резко ответила Вика, развернувшись лицом к стоявшему за её спиной мужчине. Она терпеть не могла подобных «кавалеров», таким пошлым избитым способом пытающихся завести знакомство на один вечер.
— Ладно-ладно, не надо кусаться, — ответил незадачливый ухажёр и поднял обе руки в знак того, что он ретируется. Он уже сделал то, что хотел — Наташе хватило этих нескольких секунд, пока мужчина владел вниманием Вики, чтобы вынуть что-то из своей сумочки и опустить в стакан собеседнице.
Когда любитель лёгких знакомств удалился, девушки продолжили общение. Но беседа стала какой-то вялой. Вика заметила, что Наташа время от времени поглядывает на прогнанного кавалера и стреляет в его сторону глазками.
— Тебе он понравился? — удивилась она.
— Понимаешь, мне так редко перепадает мужское внимание.
— Понятно, — многозначительно хмыкнула Вика, хотя, на самом деле, ей было совершенно не понятно, как кому-то может понравиться этот не первой свежести подвыпивший ловелас. Но, поразмыслив немного, решила, что нет ничего плохого в том, что кто-то скрасит сегодняшний вечер её расстроенной коллеге.
— Ладно, — сказала Вика, допивая замечательный грузинский кисель, — я пойду. Удачи!
Уже подходя к двери, девушка боковым зрением заметила, как Наташа махнула приглянувшемуся ей мужчине рукой, и тот, захватив со своего столика начатую бутылку вина, чуть не вприпрыжку побежал скрашивать вечер хозяйке отравленной болонки.
— Привет! — Толик вышел на связь ровно в назначенное время.
— Привет! — кивнул Рома. — Сегодня моей девушки не будет, её вызвали на работу. Но я передам ей всё, что ты мне расскажешь.
Учитель информатики обрадовался, что Вика не будет присутствовать при их разговоре — после того, как он узнал о событиях, которые интересовали девушку, он испытывал противоречивые чувства.
