– Ну да. – Принц-консорт был совсем не удивлён таким утверждением. Как и предполагалось при их создании, альтернативные суды стали синонимом справедливого и беспристрастного решения дел. Диинов, выступающих в них в качестве судий, ни разу не удалось ни подкупить, ни запугать, они констатировали, говорит ли человек правду или нет, не обращая внимания на его социальный статус, материальное положение и мнение общественности. Сначала это вызывало у людей раздражение или даже ненависть, но со временем они оценили преимущество подобного подхода к проблеме. Правда, пользовались правом передать своё дело в альтернативный суд только в самом крайнем случае, когда другого способа добиться справедливости не оставалось, опасаясь всё той же беспристрастности диинов, поскольку надавить на жалость или сыграть на эмоциях судьи тоже не получалось. – Если бы обычный суд принял сторону этих женщин, церковь подняла бы вой на всю Галактику, а так… Хотя они всё равно будут кричать, что нелюдь не имеет права решать судьбу служителей Саана.
– Да пусть кричат что хотят. – Женщина-диин передёрнула плечами и внезапно сердито зарычала, полурасправив крылья и зачем-то заглядывая себе через плечо. – Главное, что даже самые фанатично верующие усомнятся в правдивости их обвинений, мы хотим избежать серьёзных народных волнений в связи с оскорблением церкви Императрицей, а не убедить священников в справедливости и беспристрастности приговора. Они всё равно будут его отрицать, даже если Саан лично подтвердит виновность одного из них, слишком большой удар по репутации… И, в конце концов, я скоро убью этого несносного человека!
Рейт вздрогнул от неожиданной смены темы, но тут же понимающе улыбнулся, глядя на возмущённо шипящую Хизу. Видимо, в этот раз ей не удалось чисто отломить от стула спинку, и теперь женщина-диин постоянно за что-то цеплялась крыльями, что приводило её в ярость. Принц-консорт не стал уговаривать Хизу пощадить главного эконома, прекрасно понимая, что дальше угроз дело всё равно пока не зайдёт (вот месяца через два возможно), и решительно заявил:
– Если пока больше нет ничего, что напрямую касалось бы меня, то я пошёл заниматься своими делами.
Рейт поднялся со стула и, не дожидаясь ответа, который всё равно с большой долей вероятности будет состоять из невразумительного ворчания, направился к двери. Делать ему пока здесь было нечего, что произойдёт в ближайшем будущем, он уже примерно представлял, как и требуемую реакцию с его стороны, а всё остальное вряд ли имело к нему отношение, а потому он вполне мог пренебречь информацией на эту тему. Если случится что-нибудь действительно опасное и требующее его внимания, ему немедленно сообщат. В этом принц-консорт был абсолютно уверен, поскольку уже не раз на практике убеждался в оперативности и ответственности диинов в вопросах безопасности.
Эфа в сопровождении двух женщин-диинов влетела в летний павильон, ставший по прихоти местного президента местом подписания очередного протокола о сотрудничестве двух государств, как раз в тот момент, когда Лентерр уже занял своё кресло на возвышении и начал незаметно оглядываться по сторонам в поисках своей коллеги из Империи. Императрица решительно прошла сквозь толпу поспешно расступившихся перед ней придворных, стремительно поднялась по покрытым ковровой дорожкой широким ступеням и невозмутимо села в приготовленное для неё кресло, не дожидаясь, пока его отодвинет специальный слуга, вытянувшийся за спинкой этого тяжёлого сооружения, всем своим видом давая понять, что всё идёт в соответствии с планом мероприятия и её появление в последнюю секунду было заранее предусмотрено. На этот раз по протоколу присутствие семьи не требовалось, и главы государств предстали перед голокамерами в одиночестве, если не считать телохранителей, замерших за спинками их кресел, бесцеремонно потеснив лакеев, но даже в Объединении свободных планет это не вызывало особого удивления, особенно после последнего покушения.
Эфа оглядела забитый до предела зал, автоматически отмечая, что на этот раз послы всех государств, с которыми Лентерр поддерживает дипломатические отношения, заняли место в первом ряду. Очевидно, в отличие от помолвки это мероприятие они считали весьма важным для своих стран и желали доложить о нём своим правителям как можно подробнее, что ж, у каждого есть право на заблуждение. Журналисты с голокамерами, как обычно, теснились в самом дальнем углу зала, пытаясь всеми доступными им средствами не привлечь к своим особам внимания представителей Великих семейств, толпящихся в помещении с таким видом, словно им одним принадлежит как минимум эта планета, а то и вся Галактика разом. Императрица с удовольствием отметила, что не у неё одной проблемы с аристократией, и переключила внимание на очередной антикварный стол, установленный перед ними на возвышении с неизменной папкой из натуральной кожи на нём. По-видимому, этот антиквариат был непременным атрибутом всех церемоний в этой стране. Эфа не понимала подобного безоговорочного следования старым обычаям, но не сочла подобную странность настолько важной, чтобы заинтересоваться ею всерьёз. Гораздо больше её беспокоила назначенная после подписания протокола пресс-конференция. Ей предстояло ответить на несколько очень неприятных вопросов и следовало быть к этому готовой.
В этот раз всё прошло на удивление быстро. Президент и Императрица кратко обрисовали, что они ждут от подписываемого документа и какое именно сотрудничество между двумя государствами будет осуществляться на его основании. Как и в прошлый раз оказалось, что при наличии одного оригинала на бумаге (нонсенс, с точки зрения любого юриста, в этом ненормальном государстве возведённый в ранг закона) сторонам передают точные электронные копии протокола, которые впоследствии и исполняют роль доказательств в споре. Зачем в этом случае вообще требуется оригинал, Эфа так и не поняла, несмотря на все попытки Лерса ей объяснить. Из его слов выходило, что в незапамятные времена электронные носители были несовершенны настолько, что любой документ, хранящийся на них, можно было легко изменить, и именно тогда стали делать копию текста на бумаге и передавать третьей стороне, чтобы в случае фальсификации можно было установить, что же конкретно подверглось корректировке. Это стало традицией, применяющейся до сих пор, несмотря на то что в современных условиях подделать что-либо в уже утверждённом сторонами тексте, составленном, например, в электронной папке при соблюдении всех степеней защиты, было крайне сложно, а следы такого вмешательства без труда обнаруживали эксперты, делая подобные действия просто бессмысленными. В общем, ещё один пережиток времени, ставший просто красивым ритуалом, не имеющим никакого практического значения.
