…
Рядовой Онищенко Геннадий.
Ну, скажу я вам, командир с этим несчастным лосем и побегал. Вытоптано все, вплоть до небольших деревьев, как будто трактор из соседнего мехдвора на полдня взяли и вокруг нашей стоянки кругами ездили. Старшина, правда, сразу объяснил, что здесь к чему. Сергеич он ведь мужик умный, да в свои-то годы уже разного навидался. Вот и сейчас, посмотрел на эту катавасию и сразу сказал, так мол и так, Ссешес его к нашей стоянке гнал, а тот ни в какую, вот они кругами и бегали, пока командиру это не надоело.
Нашли мы этого лося, тушища конечно знатная. Ну, благо все мужики нормальные, поросят и телят разделывать умеем, приступили. Разница-то только в размерах. С ливером особенно заморачиваться не стали, благо ни условий, ни оборудования для приготовления свойских колбас не было. Так что ободрали шкуру, выпотрошили, откопали яму поглубже и чтобы не особо следить, туда кишечник, содержимое желудка, ну и Сергеич голову зачем-то тоже выкинул. Правда высказался перед этим, что если кому-то надо аппетит на недельку испортить, то вот топор, вот голова, пусть вдоль разрубит, но он лично на это смотреть не будет и отойдет подальше. Тут наш комсомолец Серега очнулся, он как раз тушу топором вдоль позвоночника разрубал. Мол, что там такого страшного? Мозги мол они и в Африке мозги, да если их в котелочке пожарить, да в мучке перед этим обвалять, то как говорила лучшая подруга его мамы, тетя Соня - "Это такой цимес будет! Пальчики до самых локтей оближем".
Сергеич при этих словах аж позеленел. И на такую мать - перемать его пробило, я аж заслушался, у нас в деревне только мельник дед Гриша так завернуть мог. Если пропустить весь мат, то рек наш старшина следующее, он когда еще молодой был, в гражданскую, с ребятами из его роты лося контуженного посля атробстрела подстрелили. А охотников в роте тоже не было, все из крестьянских семей, дичину-то в глаза считай что и не видели. Точно так же попотрошили, в лагерь принесли и с ребятами из соседних рот, чтобы мясо не пропадало, ухомячили всю тушу. А посля одному засранцу тоже мозгов в мучке обжаренных захотелось. Он на пенек голову-то лосиную поставил, топором взмахнул, а потом вся рота дружно в кусты блевать побежала и фельдшера звать кинулась. Благо из соседнего окопа сибиряк один высунулся, да и объяснил, что черви эти, что у лося в черепе живут, они мол не заразные и человеку от них ничего не случается. А потом сволочь добавил, что эвенки у оленей таких же за лакомство считают и сырыми едят. От тех слов, кто уже из кустов вылез обратно побежали. Фельдшер потом объяснил, что это овода личинки и ни лосю ни человеку от них ничего не случается.
Нас с ребятами от такого объяснения дружно передернуло. Серега тот вообще позеленел, ему, судя по виду, сразу мозгов в мучке обжаренных-то расхотелось.
Ну потом оклемались мы немного. Срубили две сухостоины, привязали за копыта полутуши распластанные, а в шкуру ливер завернули. Так и до лагеря и пошли. Впереди старшина с шкурой на плече. А за ним Серега с Олегом. Ну а опосля них и мы с Юриком под весом тушки шатаемся. Хоть аппетит нам Сергеич-то подпортил, но все равно, как представлю шкворчащий кусок мяса, да с прослоечкой сала, чтобы не особо сухой да жесткий был - так слюна изо рта хуже как у бешеной собаки льется. Да и Юрик вон тоже судя по всему слюну сглатывает…
…
Капитан Кадорин Андрей Геннадьевич.
"Ну, если с таким раскладом, да и листья эти действительно таким уж чудесным средством окажутся, то может сразу в дурку то не упекут. Только все равно, не то это - не то, нашему руководству эти пестики-тычинки чую легковаты покажутся. А уж если до Берии или до Самого дойдет. Тут надо что-то по убедительней, по убойнее. "
- Ссешес, а что из твоей магии, да по убойнее, можно в Москве показать, чтобы так сказать, ты один раз вышел, показал и все сразу поверили.
На лице дроу при этих моих словах пробежала целая гамма чувств, правда из-за большой скорости смены выражения лица я смог разобрать только последнее - выражение крайнего возмущения.
- По убойнее гховоришь, в Москхве гховоришь? Андрей, мешду нашими домами покха никхакхих догховоренностей нет. И ты уж извини, все гхарантии моей неприкхосновенности кхоторые ты можешь дать, кхак кхапитан армии своегхо Дома, смотрятся довольно бледно. Покха нет никхаких дипломатических отношений между Домом Риллинтар и твоим Домом. Я ведь не дварф, упившийся гхрибной настойкой, никхуда я не поеду, самоубийцы и особо доверчивые долгхо не живут. Потом, кхогда наши дома будут связывать более тесные узы и мы окхажем друг другу некхоторые услугхи и докажем обоюдную полезность, тогхда - да, поеду. А пока, кхапитан, извини.
- А мне так вообще путешествовать не получится, я-ж ведь в каждой травинке своей чащи живу и поэтому переместить меня никак не получится. А вот коряга эта очеловеченная которая с вами сейчас разговаривает, ну может версты две за пределами леса и продержится, а вот потом, звиняйте, я ей управлять не смогу, упадет пень-пнем, потом только на растопку.
Тут уж у меня в мозгу что-то немного перемкнуло - посмотрел я так подозрительно - подозрительно на Лешего, у самого уже шарики за ролики заходят и спрашиваю:
- Это получается что сейчас я не с тобой говорю? И это не твое тело.
Леший в ответ так глазками своими захлопал с абсолютно непонимающим выражением лица, но мне-то что, я в НКВД в особом-то отделе и не таких художников видел, мне мозги канифолить такие зубры пытались, что этот гражданин Леший еще слабо выглядит. Ну как таких хлыщей колоть мне уже не раз показывали, да вон начальник отдела - незабвенный Семен Петрович… попробуем по его методе. Улыбочку на лице нарисовал добрую такую, душевную и постарался так, по отечески прищурится и спрашиваю:
- И с кем-же мы сей разговор ведем если не с Лешим, что за гражданин тут сидит и с представителем советской власти разговаривает.
И по лучшей Серегиной методе… как в ухо заору, тут уж завсегда клиент из равновесия выходил и лишнее начинал выбалтывать:
- Имя! Звание! С какой целью прикидываешься Лешим!
Смотрю, а у него лицо оплывать начинает, медленно так, а вокруг как потемнело. Будто тучка на небе солнце загораживает. И шелест такой со всех сторон доносящийся в слова складывается:
- Ты на кого человечек голос-то повышаешь! Да я сейчас тебя на корм травам пущу!
Тут как- то немного мне страшновато стало, выхватываю наган и пытаюсь вскочить, а у самого в голове мысль бьется: "Хм -чревовещатель хренов, кого испугать собрался! Да я после пяти лет работы в органах ни черта ни бога не боюсь. Сейчас я тебе пилюльку от невнимания пропишу. Серегина кстати разработка - этот шутник у клиента над ухом любил стрелять - говорил, что пациент потом внимательный-внимательный становится, правда немного глуховатый. Но ничего, в крайнем случае переспросит. В Испании методика пригодилась на все сто - один раз какого-то Хуана поймали, молчал как убитый, а от Серегиной пилюльки от невнимательности расчирикался, что твой соловей. "
