– Эй, где вы прячетесь, мошенники? – в ярости крикнул старший хаммерит, а Бенедикт уже мчался сломя голову звать на помощь братьев. Далеко уйти он не смог – нечто, просвистев в воздухе, с шипением врезалось в него. Бенедикт свалился на землю и не шевелился. Его товарищ с гневным криком ринулся в направлении выстрела. Вторая газовая стрела, пущенная вором, не попала в охранника.
Я беспокоился за Гарретта, но помнил его указания и знал, что лишь наврежу, если попытаюсь вмешаться. Поэтому просто выскочил из укрытия и отодвинул запор на калитке.
– Что там случилось? – раздался голос с другой стороны.
Поспешно выхватив газовую бомбу, я активировал ее, как учил Гарретт, распахнул калитку и швырнул в проем маленький шарик. А сам быстро отскочил назад, чтобы не угодить в облако газа, с шипением разливающееся снаружи. Послышался вздох и звук падения тела. Я с радостью просунулся было в дверной проем и замер на полушаге, оторопев от раздавшегося с внешней стороны ворот негодующего крика. Отпрыгнув в панике назад, я с колотящимся сердцем отполз как можно дальше от входа.
Очевидно, снаружи караулили двое братьев, но обезвредить удалось лишь одного из них. Дверь распахнули с такой силой, что она с грохотом ударилась о каменную стену. Огромный бородатый хаммерит с грозно поднятым боевым молотом вломился во двор и, прищурившись, озирался вокруг, ища нарушителей. Мне никогда не нравилось традиционное оружие моего Ордена, а перспектива испытать его действие сейчас и на собственной шкуре заставила испугаться. Опытный боец мог переломать своим молотом кости противнику и с легкостью размозжить череп. Сам вес кувалды уже внушал ужас, лучшим защитным маневром было уклонение от удара, ведь тяжелым оружием нельзя быстро нанести удар.
Мужчина, в ярости пытавшийся отыскать меня, с пугающей легкостью размахивал молотом. Несколько секунд он ошарашенно глядел на открывшуюся перед ним картину, затем с угрожающим видом устремился на поиски. Двинувшись поначалу в сторону могил, он вдруг через пару шагов резко развернулся, направляясь прямо в сторону моего укрытия. Я скользнул вдоль стены как можно дальше, но это не могло продолжаться бесконечно – там уже падал свет другого факела, укрепленного высоко наверху.
Разгневанный брат остановился, прислушиваясь и пытась что-нибудь разглядеть в темноте. Нас разделяло всего несколько метров. Я положил летопись на снег и, стараясь не шуметь, снял с плеча лук. Потом наощупь попытался отыскать ту самую стрелу, издающую (со слов Гарретта) адский шум. Наконец мои пальцы ухватили нужное древко, я рванул ее из колчана и со всей возможной скоростью, насколько позволяли закостеневшие от мороза пальцы, наложил на тетиву. Бесприцельно посланная стрела исчезла где-то между надгробий, с силой врезавшись в одно из них. Тотчас же на этом месте будто бы разразилась небольшая гроза – шум и треск наполнили воздух. Мой преследователь, мнговенно обернувшись, помчался в ту сторону. Я знал, что этот обманный маневр будет скоро раскрыт и потому, не мешкая, схватил книгу и поспешил к двери и уже протискиваясь в нее, услышал за спиной гневный крик. Тут уж пришлось взять ноги в руки, ведь умение бегать быстрее многих других было моим единственным верным способом защиты.
Выпрыгнув за дверь, я широкими скачками пересек площадь перед монастырем, слыша позади громкий топот моего преследователя. Несмотря на тяжелый молот парень на диво быстро бегал. Сделав крюк, я кинулся в маленький боковой переулок, а он по-прежнему догонял меня. Мне не хватило смелости оглянуться. Задыхаясь, я пытался отыскать в кармане световую бомбу, но это не удалось. Тут рука ухватила мой сползший капюшон и с силой рванула назад. Не сумев выскользнуть из своего плаща, я втянул голову в ожидании сокрушительного удара.
Этого не случилось. Осторожно бросив взгляд назад, я увидел, что за моей спиной стоит не хаммерит, а Гарретт. Мне так радостно было снова видеть его, что даже обычная насмешливая ухмылка не задела в этот раз моего самолюбия. Он отпустил мой капюшон, забрал книгу и мы молча отправились домой, беспрепятственно вернувшись в комнату Гарретта.
Когда огонь в камине наконец жарко разгорелся, я в изнеможении опустился на свою лежанку и уже почти заснул, когда вор, напугав меня, сунул в руки огромный кусок хлеба. С благодарностью ухватив его, я опять сел, а мой желудок мгновенно отреагировал на пищу громким урчанием.
Во время еды (я на лежанке у камина, он – за столом) Гарретт задумчиво разглядывал книгу.
– Нам нужен артефакт, который сперли эти сорви-головы.
Мне вдруг вспомнился Крысюк из моего сна.
– Я кое-что видел, пока мы ждали в склепе.
Не выглядя сильно удивленным, вор требовательно воззрился на меня и я рассказал о своем сне.
– Ты уверен? – только и спросил Гарретт.
Я кивнул, припомнив, что слово „терен“ из самуэлевых записей переводилось как „воин“, это означало, что сон снова был вещим. „Я – Воин“, именно это сказал Крысюк.
– Тогда тем более нужно будет заскочить к ловцам счастья. Мне не слишком жалко этого парня, как и тебе, но сидеть и бездействовать мы тоже не можем.
– Что, прямо сейчас? – разочарованно спросил я, ведь сил у меня почти не осталось.
– Мы пойдем туда завтра. Кстати, твой предыдущий сон сбылся только днем позже.
Я с облегчением кивнул.
Он еще немного почитал летопись, а я задумчиво смотрел на огонь. Когда Гарретт наконец улегся, я заметил, что его плечо между делом вполне хорошо зажило. Он снял перевязь, а новая, по-моему уже не требовалась. Я устроился на своей лежанке и закрыл глаза. Всю ночь меня преследовали смутные, не поддающиеся осмыслению видения.
21
Ранним утром я проснулся. Через замерзшее окошко с улицы проникал слабый свет. Гарретт, разумеется, уже поднялся. Устало приоткрыв один глаз, я решил еще чуток полежать. Сидя за столом, Гарретт что-то делал, не замечая моего пробуждения.
Я снова закрыл глаза, свернувшись под теплым одеялом. Однако сон уже не возвращался. В конце концов надоело жмуриться и я увидел, что Гарретт держит нечто в руке. Так как он сидел вполоборота ко мне, видно было не все. Вроде бы он наливал некую жидкость из флакончика в маленький шарик. Поставив бутылочку в сторону, он взял со стола странный хрупкий инструмент, которым начал что-то делать. Я не понимал, зачем все это ему нужно и сел на лежанке, потягиваясь после сна. Тут мне пришлось испуганно застыть.
Маленький шарик в руке Гарретта был хорошо мне знаком. Он слегка повернул его, чтобы поработать с обратной стороной. На противоположной я смог различить неясное зеленое мерцание. Итак, передо мной был искусственный глаз. Вор закончил работу, протерев его тонким платком, а затем поднес к лицу. Я не мог видеть, что именно он сделал, но его руки оказались пусты, когда вор снова положил их на стол.
