Алексей Андреев - Путь к Перевалу

Умер от чумы веселый купец Ван Хо, любящий муж и отец, когда Кетрин пяти лет не исполнилось, а через месяц кто-то из родственников отравил мать. После смерти сына, вопреки обычаю, отдал дедушка Ли внучке меч сына, стал старый мастер Ли Хо ей отцом и матерью на десять лет.

Быстро же они пролетели, эти десять лет, и когда умер старый Ли Хо, по завету его половину дома и добра отошло Кетрин. Но не дремали родичи, и племянник Чжан, ставший новым главой рода, взял Кетрин себе в наложницы, захватив ее долю наследства.

Вошла девица, да только не в дом мужа, а в притон с гулящими девицами, по-ханьски именуемыми певичками. Держал такой притон Чжан Хо, а кроме него еще и две опиомокурильни. Начал племянник со всей своей родней после смерти Ли Хо подсчитывать деньги да плетью и палкой приучать Кетрин к ремеслу певички.

Но не вышло. Ненастной ночью забулькал перерезанным горлом пьяный Чжан Хо. Взяла в руки Кетрин мечи Цзянь деда и отца, закинула за спину торбу с серебром и вышла за ворота на все четыре стороны. Хорошо ей была видна дорога от света подожженной усадьбы семьи Хо. Навсегда высохли слезы ее от того пламени. Кончились вскоре деньги, и остались у нее из добра искусство воинское, да мечи наследственные, да слово верное.

Ходила она по дорогам где каравану охранницей, где каравану погибелью. Собрала вокруг себя два десятка молодцов и начала жить лихим промыслом. Правда, до душегубства редко доходило, вызывала Кетрин старшего охранника на бой, не до смерти, а до крови первой. Когда проигрывал старшой единоборство, брала с каравана десятину себе и бойцам своим. И в память об отце никогда не трогала купцов ханьских.

Лазила со своими бойцами по старым подземельям, искала в городах заброшенных клады да лихим набегом брала добычу с караванов. И с добычи той не платила ни Богу, ни черту, ни графу Гуго.

Поговаривали, что единственным местом, где не ступала нога ее удальцов, были подземелья некромантов. Теперь Винт не сомневался, что атаманша решила исправить свое упущение, но фарта не хватило, и попалась она вместе с пятеркой своих бойцов как кур в ощип. Но даже теперь, в темнице, во время драки, она ухитрилась выкрасть карту подземелий у Инги.

Разобравшись с картой, Кетрин тряхнула головой, стряхивая пыль и песок со своих светлых волос, и протянула карту: — За карты мы в расчете. За темницу я вам должна. Будут проблемы, обращайтесь али весть пришлите. Не поминайте лихом.

Кетрин скрылась на лестнице, только Рогволд все смотрел ей вслед. У сурового охотника, непонятно отчего, щемило сердце. Сын старосты знал, что после смерти старика некому указать им дорогу. Некому?

Рус понял, что сказал старый звездочет. Но сейчас было не время для беседы, надо достойно проводить души уходящих. Сын старосты не мог понять другого, отчего он хочет вновь видеть светловолосую атаманшу…

Медленно поднял ладони нганга, медленно и тихо, в четверть голоса, начали Рогволд и Ратибор похоронную песнь. Пакет на груди звездочета Гостомысла задымился, потом тела убитых скрыла стена пламени. В гневном вое и стоне огня уходили к Роду души погибших в подземельях ордена Некромантов.

Когда пламя исчезло, из каменных коридоров резко потянуло ветром. И странным был этот ветер просторов Руси, подхвативший прах уходящих и вынесший его прочь из могильного мрака подземелий.

— Братья, — обратился Рогволд к своим спутникам, — есть разговор Мы проводили павших Долг не может ждать, нам надо посоветоваться, как мы будем добывать жезл, куда пролягут наши

дороги.

— Мы? — приподнял вопросительно бровь Карим-Те. — Ты говоришь мы, почтенный Рогволд, идущий на Перевал Странников?

— Именно мы, — поддержал руса Урук, — только вместе мы сможем добыть жезл. Кстати, у меня есть неплохой план…

— План есть и у меня, — перебил орка Винт, — и у Рогволда, и у Карим-Те.

— Прекрасно, — подхватил Рогволд, — для дела будет лучше, если мы объединим наши планы, а уже там будем смотреть, что нам подходит, а что нет — Да будет так, — наклонил голову Ратибор, ведьмак по прозвищу Винт — И пусть мы не смогли узнать дорогу на Перевал, мы сможем хорошо отомстить некромантам за все, — подытожил Урук.

В зале царил жар от океана горящих свечей Статный седовласый воин в одеждах из черного бархата, допив вино, пошатнулся Серебряный кубок опустился вниз. Капли вина, подобно крови, упали на пол из белого дерева. Пальцы воина, усыпанные драгоценными перстнями, безвольно разжались. Звон кубка, выпавшего из внезапно ослабшей руки, прозвучал подобно колоколу С мягким шорохом воин опустился на пол, прямо под сапоги одетого в лиловый шелк вельможи, минуту назад угощавшего воина вином.

Вельможа посмотрел на закатившиеся глаза воина и вылил вино из своего кубка прямо ему в лицо. После чего заговорил сам с собой, медленно отыскивая нужные слова, медленно, как идет по незнакомым палатам слепец. И так, как слепой ощупывает стены и ищет преграду на своем пути, так и язык вельможи искал нужные слова в темных закутках мыслей и памяти. Искал и находил.

Мысли вельможи оказались прерваны приходом двух юношей, почти отроков, в богатых одеждах. На шеях отроков массивные золотые цепи, одежда изукрашена золотым шитьем и драгоценными камнями. Но осанка юношей горда, их шеи не сгибаются под тяжестью золота. В глазах обоих нервный блеск. Вельможа повернулся лицом к юношам и громко, с интонациями верноподданного, закончил свою речь:

Граф Гуго лениво отхлебнул из кубка темное пиво и в раздражении покосился на деревянный помост. Невиданные лицедеи не радовали, так же как не радовал блеск фальшивого золота на их костюмах. Его Светлость любил шутов и балаганы своей родины. Действо, разыгрываемое ныне перед графом, написал некий школяр-недоучка, надеявшийся на милость гордого аристократа. Правда, называлась мистерия достаточно двусмысленно: «Яд и Корона, или Повесть о благородном и грозном синьоре Менском». Сейчас бледный школяр, замерший за полотняным занавесом, не сводил с графа глаз.