— Если не наступит конец света, — добавил Ворнан. Мы все рассмеялись, не от веселья, а чтобы снять напряжение. Даже Эстер, которая была явно не в ладах с юмором, и та улыбнулась. А потом указала еще на один прозрачный куб.
— Это ваш последний проект. Не знаю точно, в каком он сейчас состоянии, в лаборатории меня не было с января. Мы пытаемся синтезировать зародыш млекопитающего. Здесь у нас несколько зародышей на разных стадиях развития. Если вы подойдете поближе…
Я увидел несколько похожих на рыб существ, свернувшихся калачиком в маленьких, разделенных мембранами, блоках. У меня перехватило дыхание. Эти головастики, рожденные из смеси аминокислот, развивались, чтобы превратиться… кто знает в кого. Они произвели впечатление даже на Ворнана.
Ллойд Колфф произнес какую-то фразу на незнакомом мне языке. Три или четыре слова, коротких, изобилующих гортанными звуками. Мне показалось, что в них слышалась душевная мука. Я посмотрел на него. Колфф застыл, прижав одну руку к груди, вытянув перед собой вторую. Лицо его посинело, в испуге широко раскрылись глаза. Он стоял и стоял, а затем в горле у него что-то булькнуло, и он повалился вперед, на лабораторный стол. Горелки, пробирки, реторты посыпались на пол. А Колфф схватился ад маленький аквариум, перевернул его, выплеснув на пол воду вместе с дюжиной искусственных лазурных созданий. Они затрепыхались у наших ног. Пальцы Ллойда ослабели, колени подогнулись, он начал сползать со стола. Упал на живот, перевернулся на спину. Глаза его так и остались широко открытыми. Произнес еще одно предложение, чеканя каждое слово: прощальная речь Ллойда Колффа, обращенная к человечеству. Наверное, на каком-то древнем языке. Потом никто из нас не смог повторить ни одного слога. И умер.
— Аппарат первой помощи! — крикнула Эстер. — Быстро!
Два лаборанта притащили внушительных размеров агрегат. Крейлик тем временем пытался делать Колффу искусственное дыхание. Эстер решительно отстранила его, разорвала одежду, обнажив заросшую седым волосом грудь. По ее команде один из лаборантов протянул ей пару электродов. Она установила их и пустила ток через сердце Колффа, пытаясь заставить его забиться. Другой лаборант уже поднес к руке Колффа головку ультразвукового шприца. Тело Колффа ходило ходуном от электроразрядов и впрыскиваемых в него стимуляторов и гормонов. Правая рука поднялась на несколько дюймов, пальцы сжались в кулак, затем рука вновь упала на пол.
— Спазматическая реакция, — пробормотала Эстер. — Ничего более.
Но она не сдавалась. Специальный компрессор начал вдувать воздух в легкие Колффа, она ввела в кровь антикоагулянты, чтобы не допустить ее свертывания, электроразряды вызывали сокращение сердечной мышцы. Колффа уже не было видно под нагромождением приборов и проводов.
Ворнан присел, всматриваясь в глаза Колффа. Протянул руку, осторожно коснулся его похолодевшей щеки. Оглядел электроды, компрессор. Поднялся, повернулся ко мне.
— Что они с ним делают?
— Пытаются вернуть к жизни.
— Тогда, это смерть?
— Да, смерть.
— Что с ним случилось?
— Отказало сердце. Вы знаете, Ворнан, что это такое?
— Сердце? Да, знаю.
— Сердце Колффа устало. И остановилось. Эстер старалась запустить его снова. Не получилось.
— Такое случается часто? Я про смерть.
— У каждого по меньшей мере один раз. — Прибежал врач, решил вскрыть Колффу грудную клетку. — А как приходит смерть в вашем времени?
— Только не столь внезапно. Такое просто невозможно. К сожалению, я об этом почти ничего не знаю.
Смерть, похоже, зачаровала его даже больше, чем создание жизни в этом самом зале. Врач пытался делать открытый массаж сердца. Колфф не реагировал. Мы стояли, словно статуи. Лишь Эстер ползала по полу, собирая существ из перевернутого Колффом аквариума. Некоторые погибли от избытка воздуха, других растоптали, часть выжила. Эстер бросила их в другой аквариум.
Наконец врач встал, качая головой.
Я посмотрел на Крейлика. Тот плакал.
Колффа похоронили в Нью-Йорке, со всеми полагающимися почестями. Из уважения к нему мы на несколько дней прервали поездку по стране. Присутствовал на похоронах и Ворнан. Его живо интересовало, как мы прощаемся с усопшим. Появление Ворнана едва не спровоцировало кризис, ибо убеленные сединами академики двинулись к нему, чтобы получше разглядеть пришельца из будущего, и в возникшей давке едва не перевернули гроб. Три книги отправились в могилу вместе с Колффом. Две — его собственные, третья — «Новое откровение» на иврите. Меня это привело в ярость, но Крейлик сказал мне, что такова воля Колффа. За три или четыре дня он дал Элен Макилуэйн запечатанную кассету, на которой, как оказалось, изложил все свои пожелания относительно похорон.
Попрощавшись с Колффом, мы вновь отправились на запад, чтобы продолжить прерванный его смертью тур. И на удивление быстро забыли о смерти нашего коллеги по комитету. Число наше сократилось с шести до пяти, но потрясение от потери испарилось, как дым, едва мы вновь окунулись в дорожную стихию. И по мере того, как дни сменялись днями, приближая лето, мы начали замечать изменения в общественном сознании. Распространение «Нового откровения» по существу закончилось, ибо практически все обзавелись собственными экземплярами. И толпы, собирающиеся повсюду при появлении Ворнана, становились все гуще. Появились пророки, толкователи послания Ворнана человечеству. Эпицентр этой активности приходился на Калифорнию, и Крейлик старался держать Ворнана подальше от этого штата. Зарождение нового культа тревожило Крейлика не меньше, чем нас. Лишь Ворнан радовался присутствию своей паствы. Но и у него иной раз возникало дурное предчувствие, особенно в аэропортах, когда, сходя с трапа, он видел перед собой море сверкающего на солнце красного глянца. У меня, во всяком случае, создалось ощущение, что ему было не по себе средь бурлящей толпы. Одна из калифорнийских газет на полном серьезе предложила избрать Ворнана в Сенат. Когда Крейлик увидел эту заметку, глаза у него едва не вылезли из орбит.
— Если она попадется Ворнану, быть беде, — изрек он.
Но, при здравом размышлении, мы пришли к выводу, что появление сенатора Ворнана нам не грозит, ибо кандидат в сенаторы должен был прожить в соответствующем штате не менее десяти лет. И едва ли суд признал бы жителя Централиги гражданином Соединенных Штатов. Я сомневаюсь, чтобы Ворнан смог доказать, что Централити — конституционный преемник государственности США.
В конце мая Ворнана ждал полет на Луну, где ему предстояло осмотреть недавно открытый там курорт. Я попросил освободить меня от этого путешествия: у меня не было ни малейшего желания отдыхать в дворцах удовольствий, построенных в кратере Коперника. И мне требовалось время, чтобы привести в порядок свои дела в Ирвине, тем более, что семестр подходил к концу. Крейлик поначалу заупрямился: я уже брал один отпуск. Но, с другой стороны, он не мог заставить меня лететь на Луну, а потому я добился желаемого. Он же решил, что, оставшись вчетвером, члены комитета справятся со своими обязанностями ничуть не хуже.
