отсутствие страха и сомнений. Их руки, раньше грубые и потрескавшиеся от тяжелого труда, теперь были запачканы кровью, но они держали оружие с необычной уверенностью и ловкостью.
Они не хотели останавливаться. Их месть была слишком сладкой, слишком долгожданной. Они упивались властью, которая впервые пришла к ним. Они чувствовали себя свободными, словно птицы, выпущенные из клетки. И они не хотели возвращаться к прежней жизни.
Я огляделся вокруг. Бонге был уничтожен. Город, который когда-то был домом для многих людей, теперь был только кучей пепла и развалин. И в этом хаосе я увидел свое отражение. Но это было только начало, и я был по-своему доволен, ибо лишний рычаг давления на царя вовсе не лишний.
Насвистывая легкий мотив, я продвигался по улицам Бонге, уже не обращая внимания на безумие, которое царило вокруг. Рабы бесновались, их господа бежали в ужасе, город был погружен в хаос, но меня это уже не волновало. Я был погружен в свои мысли, и это безумие казалось мне теперь лишь легким шумом на заднем фоне.
Я уклонялся от бегущих людей, от падающих предметов, от клубов дыма и искр, словно танцуя в пламени пожара. Ни одна из этих сцен не вызывала у меня ни удивления, ни страха, ни сожаления. Я просто продолжал идти вперед, к своей цели. И вот я наконец-то достиг дворца царя. Он был не таким, как я представлял себе. В моих представлениях он был огромным и величественным зданием, украшенным золотом и драгоценными камнями. Но реальность оказалась намного прозаичнее. Это был простой дом, чуть лучше и выше всех остальных, что стояли в Бонге. Он был построен из дерева и глины, как и все остальные хижины, но он был более просторным и имел второй этаж. На крыше были установлены несколько башен, но они выглядели скорее функционально, чем декоративно.
Задумчиво остановился перед дворцом и посмотрел на него с нескрываемым пренебрежением. Я слишком привык к роскоши и уже не рассматривал таких «царей» за правителей. Они были просто людьми, жившими в своих убогих хижинах, и их власть была ничтожной по сравнению с той силой, что я видел. Взялся за ручку двери, и она отворилась с легким скрипом, и я вступил внутрь.
Внутри дворца все было еще более скромно. Вместо богатства и роскоши, меня встретили простота и практичность. Стены были обшиты шкурами диких животных: леопардов, антилоп, слонов. Они были грубо обработаны, но имели свое своеобразное очарование. На стенах висели резные и разукрашенные ритуальные маски, отражающие духов и богов местных племен. Они были страшными и загадочными, с широкими ртами, выпученными глазами и острыми зубами. Они казались живыми, словно наблюдали за мной своими непроницаемыми взглядами.
Вдоль стен стояли стойки с оружием. Я видел каменные топоры, копья с наконечниками из костей, луки и стрелы, пращи. Все это было довольно примитивным. Света было крайне мало. Солнце уже зашло, и единственным источником освещения являлся небольшой костёр, что горел в центре комнаты. От него исходил мягкий, тёплый свет, который создавал странные тени на стенах и на масках.
Я пошел вглубь дворца, стараясь разглядеть его в полумраке. Воздух был сырым и тяжелым, пах дымком и чем-то еще, не поддающимся определению. Стены были увешаны шкурами, масками и оружием, словно хотели отпугнуть незваного гостя. Но меня это не пугало. Я шел вперед с уверенностью носорога.
И вот я оказался в самом сердце дворца, посреди различных шкур и черепов. В позе лотоса, на небольшом подиуме, сидел угольно-черный царь. Он был худым, с провалившимися щеками и глубокими морщинами, которые пересекали его лицо, словно трещины на старой глиняной вазе. Его глаза сверкали желтым необычным огнем, словно в них горели два маленьких солнца.
В его образе было что-то не так. Он выглядел болезненным, словно его жизненные силы угасали с каждым вдохом. Но в то же время в нем была необычайная сила, которая словно пробивалась сквозь его слабость. И я понимал, что он не просто болен, а одержим.
— Это ты демон? — царь усмехнулся, его голос был хриплым и слабым, словно он говорил через туман. — И почему тебя называют святым? Не понимаю! Ты предал мой город огню. Убил моих людей. Что тебе нужно, злой дух? — он прошипел эти слова, словно хотел пронзить меня.
— Одна небольшая сделка, и ты получишь всё, что было раньше, и, возможно, даже больше, — хищно улыбнулся я в ответ.
Я был готов заключить сделку, и я знал, что он ее примет. Ведь у него не было выбора. Он был слаб. Он был одержим. И он отчаянно нуждался в помощи. А я был тем, кто мог ему помочь.
— Что ты имеешь в виду? — спросил царь, его глаза сузились, словно он пытался проникнуть в мою душу и разобраться в моих намерениях.
— Это не важно. Важно то, что я могу тебе дать, — сказал я, и моя улыбка стала еще шире. — Я могу вернуть тебе твой город, я могу вернуть тебе мощь, я могу вернуть тебе то, что ты потерял.
— Но что я должен тебе за это? — спросил царь, его голос звучал немного увереннее, словно он уже начинал верить в мои слова.
— Это не важно. Важно то, что ты получишь, — повторил я. — И я уверен, что ты будешь доволен сделкой.
И я подошел ближе к нему, готовый заключить сделку с тем, кто был готов продать свою душу ради мощи и власти.
— Ты просто станешь «верным» мне, а твоя армия вторгнется в нубийские царства. Это честная сделка. Верность в обмен на жизнь! — я хищно улыбнулся, протягивая руку для подтверждения сделки.
— Хорошо, — он слабо пожал мою руку в ответ, и его дворец заполнил бирюзовый свет.
Не стоит падать, полагаясь на то, что тебя поднимут.
Макиавелли
* * *
Всё шло точно, как я и задумал, отправив весточку Елене, я направился в Нубийские царства. Призвав пять легионов прямиком из Инферно, я без каких-либо проблем подчинил эту область и выстроил укрепления на границе с активизировавшимся Мамлюкским государством.
Ветер донес до моих ушей шепот, полный тревоги и волнения. Духи, обитающие в песках, несли весть о буре, разразившейся в сердце империи. В столице вспыхнуло восстание, поднятое Гедеоном, полководцем из древнего и благородного рода. Его имя эхом прокатилось по стенам дворца, а его знамя, вышитое золотом и пурпуром, взметнулось над башнями, словно крик о свободе.
Все войска в столице Абиссинской
