У меня за спиной он высоко поднял фонарь, свет которого отбрасывал мою тень на стены прямого, ровного туннеля. Пол, стены и потолок были земляные, потолок был укреплен множеством подпорок из бревен. В одном месте он все же обвалился, и дорогу нам преградила осыпавшаяся земля. Пришлось снять мешок и, волоча его за собой, перелезть через завал. Меня охватил страх. Вдруг потолок обрушится еще где-нибудь, да посильнее? Тогда мы будем похоронены заживо. Я почти физически ощущал тяжесть давящей сверху земли.
В конце концов туннель вывел нас в овальный зал, большой, размером с приличную церковь. Здесь стены и потолок были каменные, однако больше всего меня поразил пол. На первый взгляд казалось, что он выложен плитками, но потом я понял, что это искусная мозаика: из тысяч и тысяч маленьких разноцветных камешков складывались самые разные чудовищные создания. Там были сказочные существа, о которых я читал в «Бестиарии» Ведьмака, и другие, которые могут привидеться лишь в кошмарном сне: нелепые помеси вроде минотавра — наполовину быка, наполовину человека; гигантские змеи с жадно распахнутыми челюстями; и василиск, змей с ногами, украшенной гребнем головой и яростным смертоносным взглядом. У меня аж глаза разбежались от всего этого, но потом я увидел еще кое-что и больше уже не смог оторвать от него взгляд.
В центре пола на фоне черного камня контрастно выделялись три окружности, одна внутри другой, и вписанная в них пятиконечная звезда. Я сразу же понял, что это такое, и мои худшие опасения подтвердились.
Это был пентакль, который маги используют, чтобы творить заклинания или призывать демонов тьмы. Однако этот пентакль был создан первыми людьми, которые пришли на Англзарк, чтобы вызвать Голгофа, самого могущественного из древних богов. И теперь Морган собирался использовать его.
По-видимому, он заранее продумал, что нужно сделать, и тут же приставил меня очищать пол, пока он не заблестит, в особенности центральную часть, где был выложен мозаичный пентакль.
— Чтобы не было даже крошечного пятнышка, иначе все может пойти наперекосяк! — приказал он.
Я не стал спрашивать, о чем это он, потому что и так уже понял. Он собирался повторить тот страшный ритуал, что описан в гримуаре. Оставаясь под защитой пентакля, вызвать Голгофа. Чистота была жизненно важна, поскольку малейшая грязь могла быть использована, чтобы прорваться сквозь эту защиту.
В дальнем конце зала стояли несколько больших бочек, и в одной из них находилась соль. В мешке, который я тащил, среди прочего, включая гримуар, лежали несколько тряпок и большая бутыль с водой. Я должен был, используя влажную тряпку, отчищать мозаику солью и смывать ее, пока Морган не останется доволен результатом.
Казалось, это продолжалось долгие часы. Время от времени я оглядывался по сторонам, пытаясь найти что-нибудь такое, что помогло бы мне одолеть Моргана и сбежать. Лопату он, наверное, оставил в туннеле, потому что ее видно не было, как и ничего другого, что могло бы сойти за оружие. В одном месте близко к полу я заметил вделанное в стену большое железное кольцо и задумался, для чего оно; к таким обычно привязывают животных.
Едва я закончил отмывать пол, как Морган, к моему ужасу, схватил меня, подтащил к стене и крепко связал за спиной руки, а остаток веревки прикрепил к кольцу. И всерьез приступил к подготовке. Мне чуть плохо не стало, когда я понял, что вот-вот произойдет. Что бы ни явилось на его зов, он сам будет находиться под защитой пентакля, а вот я останусь снаружи, крепко привязанный, без всякой возможности защититься. Я что, предназначен в жертву Голгофу? Может, для того тут и висит кольцо? Потом на память пришли слова Ведьмака о фермерском псе, умершем от страха, когда Морган совершал ритуал в прошлый раз…
Он достал из мешка пять толстых черных свечей и установил их в углах пятиконечной звезды. Открыл гримуар и зажег свечи одну за другой, читая по книге короткие заклинания. Покончив с этим, сел со скрещенными ногами в центре пентакля с открытой книгой в руках и посмотрел на меня.
— Знаешь, какой сегодня день?
— Вторник, — ответил я.
— А какая дата?
Я молчал, и он ответил за меня.
— Двадцать первое декабря. Зимнее солнцестояние. Точная середина зимы, после чего день снова постепенно начнет удлиняться. Так что это будет долгая ночь. Самая долгая в году. И когда она закончится, отсюда выйдет лишь один из нас. Я намерен разбудить Голгофа, самого могущественного из древних богов. Разбудить здесь, в том самом месте, где когда-то это делали древние люди. Этот курган построен в точке великой силы. Здесь сходятся множество лей-линий. По крайней мере пять пересекаются в самом центре пентакля, где я сижу.
— Разве будить Голгофа не опасно? — спросил я. — Зима может затянуться на годы.
— Ну и что? Зима — мое время.
— Но посевы не будут расти, и люди станут голодать!
— И снова — ну и что? Слабые всегда умирают, — ответил Морган, — и землю наследуют сильные. Этот ритуал не оставит Голгофу выбора — он вынужден будет повиноваться ему. И окажется замкнут здесь, внутри этого зала, пока я не освобожу его. Пока он не даст мне то, чего я желаю.
— А чего вы желаете? Ради чего можно причинить страдания стольким людям?
— Власть, вот чего я желаю! Что еще делает жизнь стоящей? Власть, которую Голгоф даст мне. Способность замораживать кровь в жилах. Убивать взглядом. Все люди станут бояться меня. Если за эту долгую, холодную зиму я кого-то убью, кто узнает, что это моих рук дело? И кто сможет доказать это? Джон Грегори умрет вторым, но будет не последним. И ты умрешь раньше его. — Морган рассмеялся. — Ты — часть приманки, которая притянет Голгофа сюда. В прошлый раз мне пришлось обойтись псом, но человеческое существо гораздо лучше. Голгоф вырвет из твоего тела крошечную искру жизни и использует ее для себя. Душу он заберет тоже. Твои душа и тело погаснут в мгновение ока.
— Почему вы так уверены, что пентакль защитит вас? — спросил я, стараясь не думать о последних словах Моргана. Я должен был попытаться заронить в его разум хотя бы искру сомнения. — Любому ритуалу нужно следовать очень точно. Если вы пропустите или неправильно произнесете хотя бы слово, все может пойти не так. И тогда мы оба навсегда останемся здесь. Оба будем уничтожены.
— Кто это тебе сказал? Старый дурак Грегори? — Морган усмехнулся. — Конечно, ничего другого он не мог сказать. И знаешь почему? Потому что у него самого не хватает духа попробовать что-нибудь по-настоящему грандиозное. Все, на что он годится, это заставлять доверчивых учеников копать бесполезные ямы и забивать их всякой мелкой нечистью! Много лет он старался удержать меня от совершения ритуала. Даже вынудил дать матери обещание, что я не буду больше пытаться. Любовь к ней заставляла меня держать слово — пока ее смерть наконец не освободила меня от него. Только теперь я смог вернуть себе то, что по праву принадлежит мне. Старик Грегори — мой враг.
