А что делать сегодня, Отто не знал. Идти — за Эльзу страшно. А на месте стоять — и вовсе толку нет…
Первой поймал именно крысу. И тут же слопал. Сестренку он, конечно, очень любит, но еда пропадать не должна! А кушать хочется. Добежал до замеченного вчера черничника, набрал ягод. На обратном пути схватил подвернувшегося зайца. Обещал же!
Коготь встретил возле убежища. Принял добычу, отнес Эльзе ягоды и занялся зайцем.
— Не пойдем сегодня, — безрадостно сказал он. — Пусть Белка отлежится немного.
Медвежонок молча кивнул.
— Почти месяц идем, — продолжил Коготь. — Не может же куница за нами столько времени гоняться…
— Может, она и не гонялась, — предположил Отто.
— Не-а, — покачал головой брат. — Такого не прощают. А Хлыбень нас сдал, к бабке не ходи. Но месяц — долго. У нее и другие дела есть. Развивать тему не стали. Не единожды говорено.
— А сейчас что делать? — Медвежонок прислушался к доносящимся из-под ели звукам. — Кашляет! А дождь всё идет…
— И холодать начинает, — вздохнул Коготь. — Избушку бы какую найти. Белке в тепле отлежаться… Зима придет — совсем хреново будет. По снегу босиком не походишь. И одежки теплой нет.
— Откуда же избушка возьмется? А так да, тебе тоже отдохнуть надо.
За прошедший месяц брат исхудал, лицо осунулось, под глазами появились синяки. Идти ему стало явно труднее, хотя мешок за плечами заметно полегчал. Путешествие Когтю давалось нелегко. Это ларгу хоть снег, хоть дождь, хоть леса, хоть болота. В Облике ничто не страшно.
— Бывает, охотники ставят, — сказал Коготь. — Чтобы зимой переночевать поближе к зверью.
— Так они ж туда приходят!
— Бывает, и не приходят. А если даже… Перо у меня всегда с собой, — брат засыпал мелко порезанное мясо в котел. — Белка вареного просила, — пояснил он. — Тошнит ее от жарехи. А избушка — это хорошо. Только как найти?..
Медвежонок задумался. В Лукау он тоже слышал про «заимки». Может, и вправду, есть? Поискать такую? А почему нет. Он встал:
— Я сейчас орехов наберу, а потом поищу вокруг. Я быстро бегаю. Может, и найду чего.
— Лучше сразу беги, — предложил Коготь. — С орехами я и сам справлюсь.
Дождь уныло барабанил по крыше шинка. Арнольд, угрюмо уставился в кружку, раздумывая, стоит ли допивать мутную жидкость, которую в здешних краях считают пивом, или выплеснуть остатки в рожу шинкарю. А заодно и посудину швырнуть, конечно же. Редкостная дрянь. И пиво дрянь, и трактирщик! И настроение!
Месяц мотаться по драным дорогам этой драной Полении, мокнуть под драным непрекращающимся дождем, ночуя то в драных затрапезных шинках, а то и вовсе в драном поле, жрать не пойми что, хлебать драную конскую мочу, что выдают за пиво… И что?
НИЧЕГО! То есть, совсем. Последним, кто видел вильдвера, был болван-контрабандист, перевозивший малолеток через Одру. Выйти на речника оказалось проще пареной репы. Несколько медных монеток, и босоногие шпионы разбежались по городу. Не прошло и часа, как они начали возвращаться. С донесениями. Сначала, с неутешительными: Коготь с братом исчезли, словно не было. Чуть позже — непонятными: святая сестра покинула город в восточном направлении. Одна, без девчонки. А после и вовсе ошеломляющими: ночью местные «плывуны» переправили через Одру трех мальчишек. Двух Отто и незнакомца. Еще одна монетка, и встреча в глухом переулке с угрюмым перепуганным мужиком с говорящим прозвищем Хлыбень. Картинка сложилась окончательно.
Арнольд допил пиво и подозвал хозяина:
— Что желает шановни пан? — склонился в угодливом поклоне шинкарь.
— Спалить эту забегаловку! — рыкнул Хюбнер. — У тебя пиво есть? Не помои?
— А чем… — возмутился было трактирщик, но, посмотрев в холодные глаза «шляхтича», тут же поправился. — Есть!
— Так тащи! И если опять…
— Не извольте беспокоиться, шановни пан, — шинкарь исчез, чтобы мгновенно появиться с двумя кружками.
Хитрюга отхлебнул и усмехнулся. Умеют, когда захотят…
Итак, Коготь всех обвел вокруг пальца. Каким-то образом приручил вильдвера, вытащил (скорее всего — выкрал) девчонку из рук сестры Ридицы, нырнул в Полению и исчез, растворившись в бескрайних лесах.
Пока стояла хорошая погода, Хюбнер не беспокоился. Осенние дожди мигом выгонят малолетних беглецов из леса. День-два и пожалуют к людям, отъесться-обогреться. Не выгнали. Ни через день, ни через неделю, ни через две. Дети как сквозь землю провалились. Где они шляются? Что жрут? Как сушатся? Совершенно непонятно!
И что делать — тоже. Скоро зима. Холода, наверняка, сделают то, что оказалось не по силам дождям. Но с каждым днем район поисков растет, найти следы беглецов становится труднее… А возвращаться уже некуда. В Ракове передали весточку: Каубах дал расчет ребятам. Барон нынче избавляется от ягеров, набирает кнехтов. Лягаш потащил отряд в Нейдорф, и если там не будет указаний — повернет на Визант. Указания будут, пусть идут сюда. Но это ж сколько времени пройдет…
— Там-парап-пам, — негромко пропел Арнольд, барабаня пальцами по столу. — Налейте наемникам полные чаши…
Драная дыра! Раскисшие дороги, водяная взвесь в воздухе, пустые шинки… Осень…
Хлопнула дверь. Кому еще дома не сидится, приспичило понабрать на плащи мочи Господа, а на копыта коней — дерьма Нечистого?!
Возникшая на пороге фигура шагнула в зал, сбросила тяжелый плащ на руки вошедшему следом мордовороту и проследовала к столу Арнольда. Остановившись, довольно улыбнулась и, не спрашивая разрешения, села за стол напротив «шляхтича».
Хюбнер с интересом рассматривал нахалку. Девушка… да нет, девочка, только-только достигшая совершеннолетия, а может еще и не достигшая. Красавица… будет, когда подрастет. Одета хорошо, можно даже сказать, богато. И не привыкла считаться с чьим-либо мнением. Мужская одежда, простая на вид, но из отличной кожи и скроена по фигуре. Манеры… точнее, демонстративное их отсутствие. И десяток охранников, мгновенно заполнивших небольшой зал шинка. Достаточно грамотно расположились, надо заметить. На улице, небось, столько же осталось. И нахальный оценивающий взгляд. В гляделки поиграем?
— Шинкарь! Теплого молока! — приказала девчонка, не отводя взгляда от Хюбнера. — Пан Качиньский? Вы очень шустро бегаете для нынешних мокрых дорог. Я замучалась за Вами гоняться!
Резкая пани! С места в карьер! Лихо! Пожалуй, стоит сразу поставить ее на место.
— А кто тебя заставляет за мной гоняться, крошка, — лениво протянул он. — Только время зря тратишь. Я не сплю с детьми! И не воюю с ними!
