Холм влажно блестел после дождя. Люк так и остался открытым с тех пор, как мы последний раз были здесь. Интересно, никакие твари не пытались пробраться внутрь и полакомиться высушенным трупом Фастреда? Выбор у них был невелик, лишь голые кости. Разве что они решили дождаться волшебника с его слугой…
— Вот там я и спрятался, — сказал Бенелаиус, указывая на широкий низкий кустарник. — Очень скоро я услышал шум. Свист, а затем стук чего-то, но ни голосов, ни даже стона. Прождав чуть дольше и не услышав больше ничего, я решил посмотреть, в чём же дело. Внизу я увидел Гродовета в той самой позе, в которой его обнаружил ты. Ну и топор лежал на том же месте, — волшебник показал вниз. — Пойдём, посмотрим ещё раз.
— Вы уверены, что это безопасно? — спросил я.
— Никто не стал бы спускаться туда без света, — ответил Беналаиус. — А там, судя по всему, довольно темно.
— Я вообще-то думал как раз не о людях, — сказал я.
Бенелаиус только рассмеялся и зажёг один из фонарей, а я — другой. Затем волшебник пошёл вниз по скользким, покрытым мхом ступенькам. Я — следом.
На полу гробницы были два следа от засохшей крови — больший там, где покоилось тело Гродовета, а меньший — где голова с плечом. Проход вёл в темную в комнату, где находился скелет Фастреда.
— Тут лежало тело, тут — топор, а там, — Бенелаиус показал на проход, — была тьма. Я вошёл в комнату и обнаружил лишь тело Фастреда с небольшой коробкой у его ног. И больше никого. Никого, кто мог бы убить Гродовета.
— А Тобальд?
— Нет. Но то, что я увидел, привело меня к выводу, что Гродовета убило то же, что и Дово. Смотри, Джаспер, и ищи.
Не совсем понимая, что он от меня хочет, я сделал так, как мне сказали: начал осматривать пол ещё внимательнее, чем прежде.
— Холодно… — бормотал волшебник. — Холоднее…чуть теплее…теплее…
— Господин, на полу ничего нет!
— Тогда посмотри выше, Джаспер.
Я внимательно осмотрел стену, и моё внимание снова привлекло то, что я принял за черту залегания пород. Поскольку это было единственное, что можно было заметить на стене, я прикоснулся к ней. Это оказалась влажная глина.
— Очень горячо, — сказал Бенелаиус, пока я удалял глину со скалы.
Когда я закончил, я обнаружил спрятанную ловушку. Горизонтальная, с пару сантиметров толщиной щель, с полметра глубиной и полтора метра длиной. Когда я поднёс фонарь, стала видно металлическая пружина.
— Ловушка гораздо сложнее, чем выглядит, — произнёс Бенелаиус. — Довольно хитроумное изобретение для живших пять веков назад. И оно сделало как раз то, для чего предназначалось. Оно убило первого вошедшего в гробницу Фастреда.
— Но… Но я думал, что тот же, кто убил Дово, убил и Гродовета.
— Да. В конце концов, именно Гродовет зацепил струну, активировавшую ловушку, которая лишила его головы почти точно так же, как и был обезглавлен Дово после того, как Тобальд с Гродоветом услышали его бахвальство в «Отважном Менестреле». Мотив был как раз тем, который я озвучил прошлой ночью, только исполнителем был человек с военной подготовкой. Тобальд вряд ли бы сумел.
— А сам Гродовет был обезглавлен в один момент. Топор вылетел из стены прежде, чем у него было время среагировать. Результаты ты видел сам.
— Да, — отозвался я, — и я видел ещё много чего, хотя и не обратил тогда внимания. Лезвие топора было зазубрено в том месте, где оно ударилось о каменный пол, отрубив Гродовету голову, а те две зарубки на рукоятки остались от металлической пружины, сжимавшей топор пять сотен лет. И когда сработала пружина, она врезалась в дерево ещё сильнее, — я тряхнул головой, злясь на самого себя. — Я ещё гадал, почему топор Фастреда не был погребён вместе с ним. Я должен был догадаться, что топор был частью ловушки. Я должен был это заметить!
— Не нужно себя сильно винить. Ты вошёл в гробницу с собственными соображениями. Это мне ещё повезло, что не я вошёл первым. Должен сознаться, мне было очень любопытно, и я обыскал пожитки Гродовета. В них я обнаружил пузырёк с ядом, идентичный тому, что я позже нашёл в плаще Тобальда, когда осматривал его. Похоже на то, что Железный Трон не собирался допускать осечек. Мне не было никакой нужды анализировать содержимое, поскольку у чёрнобура появляется характерный запах при определенной концентрации. А когда я обнаружил символ Железного Трона, вся мозаика собралась воедино.
— У Гродовета тоже был символ?
— Нет. У Тобальда не было, по крайней мере, при себе. Если припомнишь мои слова, я упоминал лишь, что нашёл пузырёк с ядом, как на самом деле и было.
Я неожиданно вспомнил ещё кое-что.
— Вы же сказали, что взяли пробу крови и обнаружили яд, но при этом не уточняли, что обнаружили яд в этой самой пробе! А когда мы узнали, что это яд, Вы сказали, что «дали ему кое-что», имея в виду, что подменили кристалл.
— Отлично. Молодец, Джаспер. Кэмбер Фосрик гордился бы тобой.
— Но почему у Тобальда не было символа, если он работал на Железный Трон? — спросил я.
— А мне кажется, что был, но Тобальд не обладал тем же мужеством, что и Гродовет, который решил, что за ним никогда бы не стали следить. Думаю, Пурпурные Драконы обнаружат такой же символ среди вещей Тобальда где-нибудь в дальнем углу.
Я посмотрел на следы на полу и отверстие, откуда вылетел топор.
— Получается, что следы крупного мужчины принадлежали Вам. Но я не понимаю, почему Вы замаскировали ловушку слоем грязи.
— Поскольку когда я нашёл неопровержимые доказательства на теле Гродовета, — ответил Бенелаиус, — я тут же заподозрил, что Тобальд был с ним заодно. Они ведь, прежде всего, были не разлей вода, когда Гродовет приезжал в Гарс. И моё предположение оправдалось. Думаю, что мысль выставить всё так, чтобы Тобальд был один в ответе за всё, уже тогда сформировалась у меня в голове.
— Так вот почему Вы оставили пилюли на полу.
— Пилюли? — волшебник рассеянно посмотрел на меня. — О, да, даже я могу потерять что-нибудь.
— И раздробив их при этом точным ударом, — с ухмылкой поддакнул я.
— Ну да. Всё очевидно, в любом случае. Понимаешь ли, было необходимо, чтобы все уверились в том, что убийца не кто иной, как Тобальд. В конце концов, Гродовет и так поплатился за свои преступления жизнью, а если бы дальний родственник короля ещё и сам оказался убийцей… Это бы запятнало честь короны. Но в таком свете Гродовет всем запомнился как верный слуга королевства. Было необходимо, чтобы Тобальд, который был не меньшим предателем, имея все причины для того, чтобы разрушить собственный город и убить торговцев, заплатил не только за свои грехи, но и за грехи Гродовета.
