Он ухватил пинцетом что-то в глубине туши и потянул. Через миг показал нам ту самую пластинку из тёмного обгорелого металла в виде восьмиугольной звезды, с гравировкой в центре.
— «Огнь из ада — в этот труп — из этого трупа — во имя смерти — в живое, ради моей воли, силы и славы». Мы с этим уже встречались, верно? Наш друг Райнор доставал такие же из вскрытых кадавров на Жемчужном Молу. Вот она… что скажете, дорогие друзья?
— Можно? — Ольгер протянул руку, и Валор отдал ему пинцет. — Какой сплав интересный… Мессиры, леди, знаете, что это за металл? Сплав Серого Пса и Волчьего Солнца, похожий используют для спиралей накаливания в электрических фонарях. Он очень устойчив к нагреву.
— Чтобы адское пламя не расплавило артефакт, — кивнул Валор. Взял со стеллажа аптечную склянку с притёртой крышкой, открыл. — Кладите сюда, дорогой граф. Я бы хотел показать это прекраснейшему мессиру Олгрену и нашему другу Далеху… К сожалению, Далех занят с драконами и не смог прийти, но он найдёт время. Ещё было бы исключительно хорошо обсудить это со Святейшим Отцом нашим Иерархом, если он склонит слух ко мне, грешному, и предоставит полчаса для аудиенции. Его несомненный опыт может очень помочь… А пока посмотрим, что ещё можно извлечь из этого тела.
— Из нескольких соединённых тел, — сказала я. — Но я не воспринимаю эту штуку как части человеческих трупов. Все следы душ отсюда словно выжжены… вытравлены…
— С душами могло случиться что-то нехорошее, леди, — сказал Ольгер и содрогнулся.
— А крылья обшиты кожей нескольких людей, — сказал Норвуд. — Заметно. И эти люди были разного возраста и из разных мест: цвет и фактура кожи различаются. Но леди-рыцарь права: кто они, что они — не ощущаю вообще.
— Крылья крепятся на берцовых костях, — сказал Жейнар. — Только кости уж слишком длинные. До невозможности. В жизни не видал людей на таких ходулях.
— Их доращивали с помощью чернокнижия, я думаю, — сказал Валор, делая ещё один надрез. — Посмотрим, чем оно питалось… хм… ступня в остатках башмака, осколки костей, часть черепа… но взгляните, в каком виде.
— Будто в кипятке варили, — сказала я.
— Внутри него была очень высокая температура, — сказал Валор. — И плоть кадавра предохраняла от её действия эта звёздочка… Внутри кадавра находился демон, друзья мои. Постоянный обитатель ада, из низших кругов. Из тех тварей, которые вообще не могут покинуть ад, если не предоставить им ключ. А идеальный ключ для перехода — вот такое изувеченное и противоестественное тело. Разрушая тело, наши милые друзья Квентин и Райнор вышвыривают гадину обратно в ад. Не убивают: мы не можем такое убить, по крайней мере, я не могу себе представить, как это сделать. Но лишают возможности сражаться и питаться и удаляют из мира — что уже хорошо.
— Второго посмотрим? — предложила я.
Второй был уничтожен взрывом под брюхом. Звёздочка артефакта погнулась и застряла в позвоночнике, лёгкие и желудок разворотило, зато уцелела та самая закопчённая воронка, сделанная из рёбер и обожжённой почерневшей плоти. Ни глаз, ни ушей у твари не было.
— Всё-таки я не понимаю, как он может ориентироваться, — сказал Ольгер, с болезненной гримасой глядя на кадавра.
— Не представляю, какие органы чувств у демонов нижних кругов, — сказал Валор. — Возможно, зрение им и не нужно… Предположу, что они чуют живое. Быть может — человеческие души. И воспринимают живое как пищу — думаю, так. Охотники.
— А почему не пожирают солдат собственной армии? — спросила я.
— Я бы не был так уверен, что вообще не пожирают, милая деточка, — сказал Валор. — Но не массово… быть может, тут есть какая-то особая настройка во время совершения обряда? На присягу, например… сложно сказать. Будем разбираться.
— У меня была идея допросить духов, — сказал Норвуд. — Ну, духов тех несчастных, кого убили, чтобы сделать кадавра… но их так выжгли…
— Да, — сказал Валор. — От кого, от кого — а от них мы точно ничего не узнаем. Я думаю, закончив исследования, мы предадим останки земле… И попросим милейшего наставника Фрейна отпеть их, как несчастных неизвестных, принявших мученическую смерть. Трудно сказать, где сейчас находятся их души… но, возможно, мы сумеем хоть отчасти помочь им силой Святого Слова: оно дотягивается туда, где заканчиваются любые наши возможности.
Ну вот, подумала я. Посоветоваться с Иерархом, отпеть куски кадавра в храме… Мы определённо уже живём в совершенно новом мире. И, кажется, этот новый мир нравится мне больше старого.
25
День, когда мы получили дохлых летунов, был достаточно отвратителен, зато он славно закончился. Во-первых, актрисы оказались милыми. Напомнили мне… ну, у них жизнь устроилась полегче моей, поэтому они вели себя гораздо веселее. И всё их восхищало и удивляло.
А во-вторых, это новейшее изобретение, светомотор — оно нас всех поразило, если говорить откровенно. Инженеры принесли с собой белую простыню и световым лучом сначала перенесли на неё картинку бегущей собаки, а потом натурально её оживили! Собака побежала прямо на нас, они запустили запись звука, собака залаяла — и в ответ тут же гавкнула Тяпка.
Полный успех, в общем.
Конечно, светомоторная собака бежала не совсем как настоящая: слишком быстро, смешными рывками. Но я подумала, что всё это сущие пустяки. Мессиры инженеры ещё доведут светомотор до ума: они таким штукам в Университете обучались.
А после демонстрации учёные мессиры записали пение на звуковой валик. Ужасно забавно! Мы, конечно, наговорили в раструб кучу всяких пустяков, потом Тяпка туда лаяла — и все хохотали, когда прослушивали записанное. Но потом мы настроились на серьёзный лад.
Свейта пела прямо в раструб этой машины, а леди Итара аккомпанировала на рояле чуть поодаль — и потом, когда мы запустили валик, получилось очень интересно: голос чётче и ближе, а рояль потише и подальше. Мессир Дельм снял валик и сказал, что эту запись они скопируют много раз. Вильма начала расспрашивать, сколько это будет стоить, сколько можно снять копий и насколько возможно запустить производство самих машинок. Пока Дельм объяснял, что машинка для прослушивания будет стоить дешевле, чем для прослушивания и записи, я спросила Альтара, попробует ли он снять Свейту на светомотор.
А он меня разочаровал. Сказал, что у нас во Дворце слишком слабый свет. Но они уже запланировали снять в специальном павильоне, с мощными лампами.
С того вечера события замелькали так, будто их тоже сняли на светомоторную плёнку.
Вскоре мессир Фогель уже показывал игрушечных коников. Странные вышли зверюги: не было времени их прихорашивать, поэтому выглядели этакими сказочными монстрами. Лошадиный скелет заливали каучуком лишь настолько, чтобы всаднику было удобно на нём сидеть, зато кости укрепляли металлическими плашками. В глазницы лошадиного черепа вставлялись две довольно яркие электрические лампы, к которым шли провода от генератора под рёбрами, включались рычажком на затылке, а генератор заряжался от движения жуткой скотины — инженеры Фогеля мне подробно объяснили. Седло и крепления для седельных сумок можно было снять и закрепить на их месте пару пулемётов, справа и слева — а огнём пулемётов некромант мог управлять издалека. Для этого на лошадиной спине Фогель соорудил из обрезков костей пару суставчатых выступов с двух сторон — как два фальшивых пальца. К ним и цепляли спусковые рычаги — безумная штуковина, как подумаешь, но вполне в духе Квентина с его воронами. В сумерки мёртвая конница должна была производить неизгладимое впечатление: даже при свете лошадки здорово впечатляли. Увидев опытные образцы, даже наши придворные лакеи плевали через плечо и целовали Око на шее — но тут же начинали пересмеиваться и прикидывать, как гады из Перелесья наложат в штаны при виде нашей кавалерии.
Занимался ими Жейнар — и сразу отхватил лошадку себе. Звал её Гнедком, перестал ездить на моторе, считал, что мёртвый конь — идеальный транспорт для некроманта ещё со времён государя Дольфа. Носился на нём по городу: прохожие сперва шарахались в ужасе, потом вышло несколько газетных статей — и народ успокоился.
